Мент поганый - Леонов Николай Иванович - Страница 18

– Понял. – Голос у лейтенанта куда-то пропал, он натужно откашлялся и повторил: – Первый, я вас понял!

– Чего ты понял? – Динамик вздохнул. – Значит, «Волгу» пропусти на Москву, держи дистанцию, убери фары и, пока на двадцать восьмом ее светофор не остановит, не приближайся.

– А если они на тридцать седьмом на проселочную свернут? – спросил лейтенант.

– Мы сейчас туда подошлем! Как увидишь объект, сообщи.

Лейтенант включил зажигание, движок, как обычно, троил. Лейтенант нажал на газ, мотор заработал нормально.

– А чего делать-то, чего делать? – забормотал сержант.

– Чего делать! – передразнил инспектор. – Готовься стать героем.

– Или покойником. – Сержант никак не мог расстегнуть кобуру и достать оружие. – Я и стрелял-то два раза в жизни.

– Стрелять не положено. – Лейтенант вглядывался в убегающую темень шоссе. – Нам разрешают только отстреливаться.

– Петр… Петр… – заговорил динамик. – Ты их видишь?

– Ни черта я не вижу, – ответил лейтенант, и в этот момент вдалеке мазнул слабый свет фар, через несколько секунд стало ясно, что приближается «Волга». – Разуй глаза, номер смотри. – Лейтенант чуть продвинул «жигуленок», выехал с обочины на шоссе.

– А чего делать? – вновь повторил сержант.

– Заткнись, на номер гляди!

«Волга» ехала медленно, не больше шестидесяти, и лейтенант понял, что это та самая, которую они и ждут.

– А они дрейфят, смотри, как ползут, – обрадованно сказал лейтенант.

– Так ты скажи, скажи. – Сержант схватил инспектора за плечо и указал на рацию, которая, словно услыша, ожила:

– Петр, что у тебя?

Черная «Волга» проехала мимо патрульной машины, лейтенант рассмотрел номер и сообщил:

– Она! Ползет на Москву.

– Не лезь, помни, что я тебе приказал, держись подальше.

Бандиты проехали мимо милицейских «Жигулей».

– Пронесло, – сказал Толик.

– Дурак. Чего они тут делают? Пьяных ловят? Тогда чего они нас не проверили? – Степан, не отрываясь, смотрел в зеркало заднего вида. – Они двинулись за нами. Впереди пост. И чего мы на Москву поперли?

Степан принял направо, резко развернулся и, не торопясь, двинулся навстречу патрульной машине, метров за тридцать свернул на встречную полосу. «Жигуленок», избегая столкновения, вильнул и съехал правым колесом в кювет.

– На нас напали! – успел крикнуть лейтенант и выскочил из машины.

Инспектор ГАИ все сделал правильно, кроме одного – он забыл переключить тумблер, и его никто не услышал.

Степан нажал на газ и начал уходить от Москвы, через несколько минут он остановился. Теперь уже было не до оглядки. Главное – выкинуть труп. И тут преступникам повезло, в нескольких метрах зияла неизвестно зачем выкопанная, заполненная водой яма. Туда и сбросили Аварию.

Сержант, оскальзываясь, выталкивал «жигуленок» на асфальт, наконец справился, залез в салон. Лейтенант дал газу, рванулся в погоню, и только когда динамик ожил, инспектор понял, что рация все время была включена на прием.

– Петр, что молчишь? Где твоя «Волга»? Мы не видим ее!

– Объект развернулся в обратную сторону. Они столкнули нас в кювет. Мы выбрались и начали преследование, сообщите по трассе.

Остается неизвестным, что именно сообщили по трассе, так как эфир забил такой мат, что даже искушенные сотрудники ГАИ на время оглохли и ничего не могли понять.

Узкую бетонку, которая вела от шоссе к бесхозному дому отдыха, трудно было разглядеть и ясным днем. Эта дорога так и строилась, на ней нечего делать непосвященным. Степан повернул вовремя, и «Волга» нырнула в густую листву, а минутой позже по шоссе прошелестели патрульные «Жигули», перед которыми простиралась Московская область, за ней громоздилась Россия и далее – необъятный и нерушимый Союз суверенных республик.

Степан и Толик, выпив по стакану неплохого коньяка, мыли «Волгу», механик Романов менял на ней номера, благо запасные имелись, техпаспорт, естественно, тоже.

Полковник Гуров, устав от беседы с Георгием Акимовичем Мельником, ушел в свой номер и ожидал, когда авторитеты уяснят, что их машина с охранниками и трупом пропала, и начнется переполох. В чем угодно мог сомневаться полковник, только не в том, что на правительственной трассе, в пятидесяти километрах от Москвы машину не смогут задержать.

Такой накладки никогда бы не произошло, если бы операцию проводил грамотный офицер, отвечавший за все от начала до конца. Но сигнал полковника приняла дежурная часть министерства, а задержание должна была осуществить область, которая Центру не то чтобы вообще не подчинялась, но жила с ним в достаточно сложных отношениях. Посты ГАИ и патрульные машины выполняли приказы только непосредственных начальников. Пока команда спускалась по инстанциям, она теряла авторитет, из информации вываливались подробности. Такой пустяк, как наличие в разыскиваемой «Волге» трупа, до исполнителей вообще не дошел. А чего нет, того, естественно, никто не ищет.

Посты ГАИ переговаривались между собой все реже и ленивее, о том, что в разыскиваемой машине вооруженные бандиты, уже никто не вспоминал. Кто-то ищет какую-то «Волгу», обычное дело, постоянно ищут, жизнь такая. «Жигули», ведомые лейтенантом Шмаровым, пролетели до сотого километра. Скучавший в стеклянной будке капитан авторитетно заявил, что за последние тридцать минут никакая черная «Волга» не проезжала. Лейтенант сообщил об этом по инстанции и вскоре получил приказ об отбое. Начальство решило неприятный инцидент замять, а попросту говоря, сообщило наверх, что тревога оказалась ложной: «Объект в заданном квадрате не появился».

А труп красавицы Аварии плавал среди прочих отбросов в неизвестно кем вырытой яме.

Лейтенант Шмаров с напарником так перенервничали, что, не глядя, проглотили неизвестный продукт, именуемый колбасой, потом запили его дефицитным пивом и рассудили, что в «Волге» наверняка катались пьяненькие начальники, жаль, упустили, удалось бы задержать, так после смены пили бы не пиво, а коньяк.

Старший оперуполномоченный по особо важным делам полковник Гуров стоял в своем номере у окна, смотрел на сверкающую у подъезда «Волгу» и пребывал в недоумении.

Глава пятая

Гуров отошел от окна, подвинул телефонный аппарат, вспомнил, что разговоры записываются, и решил не звонить. Сыщик опасался не «механика» Романова, а считал нежелательным, чтобы его разговор оказался записанным на пленку, сегодня пленка в руках друга, завтра она может оказаться в руках врага. Опасения могли оказаться напрасными, но многолетний опыт приучил: лучше десять раз перестраховаться, чем один – оплошать. Он спустился в вестибюль и позвонил из холла. Сыщик набрал номер, который дал ему генерал, заверив, что в любое время суток ответит профессионал.

– Вас слушают, говорите, – произнес мягкий уверенный баритон, и Гуров отметил, что три часа назад разговаривал с другим человеком.

– В девятнадцать десять я передал информацию о необходимости задержать «ГАЗ-2410»…

– Кто говорит? – перебил баритон.

И Гуров ясно представил себе чисто выбритого щекастого брюнета, обложившегося журналами и газетами, которому мешает мирно жить «этот чертов телефон».

Гуров мог и не называть себя, но, определив породу абонента, представился и попросил к аппарату человека, который принимал телефонограмму, переданную в девятнадцать десять.

– Товарищ полковник, вы можете передать свою информацию, вас записывают. – Баритон был безукоризненно вежлив и несколько укоризнен, так говорит терпеливый врач с капризным больным.

– Я уже передал информацию. – Гуров понимал бессмысленность препирательств и тоже набрался терпения. – Я хочу знать, что сделано по моей телефонограмме.

– Товарищ полковник, мы отчитываемся только перед руководством. Но если вы настаиваете… Вы назвали свою фамилию, повторите, пожалуйста, и если она соответствует фамилии человека, передавшего телефонограмму в девятнадцать десять…

– Гуров. – Сыщик представил себе, что говорит не из уютного холла, а из автомата, под ногами вонючая лужа, за неплотно прикрытой дверцей дождь и нетерпеливый человек.