Козырные валеты - Леонов Николай Иванович - Страница 28

Он нехитрый маневр оценил, отнесся к нему положительно. Гуров понимал, Мария незаурядно умна, однако признать, что красивая, несколько взбалмошная женщина умнее его, мужика и битого сыщика, не пожелал. Очнулся он только после загса и обеда с друзьями.

– Ты это сделала нарочно? – спросил он тогда.

– Обязательно, – Мария уже прекрасно знала любимое слово опергруппы.

– Тебе это нужно? – глупо поинтересовался он и закончил другой прибауткой Станислава: – Тогда ныряй, здесь неглубоко.

Порой, устав от замкнутого мужика, актриса съезжала на свою квартиру. Звезду возвращали по-разному: похищали после спектакля, однажды привезли в наручниках.

Они, безусловно, любили друг друга, но никогда о своих чувствах не говорили, о будущем не загадывали. Взрослые люди, они прекрасно знали, как трудно прожить сегодняшний день и о завтрашнем рассуждать не имеет смысла. Гуров относился к Марии не только как к любимой, красивой женщине, скорее как к надежному боевому партнеру, с которым трудно, но интересно идти по жизни. У каждого работа занимала большую часть жизни, они в эту жизнь не лезли, рассказывая о ней лишь то, что хотелось.

Гуров отварил пельмени, бросил на раскаленную сковородку, слегка обжарил, достал из холодильника кетчуп.

– Ты нарочно готовишь еду, которая мне противопоказана? – Мария вошла на кухню в халате, в туфлях на высоких каблуках, пояс туго перехватывал тонкую талию, волосы забраны в пучок, подняты над стройной шеей. Она никак не походила на женщину, минуту назад дремавшую на диване.

Он окинул взглядом ее стройную фигуру, в очередной раз это отметил, согласно кивнул.

– Я вынужден защищаться, да и наше материальное положение не позволяет кормиться только овощами, фруктами да сыром. Пельмени куплены, значит, должны быть съедены.

– Завидую, ешь, что хочешь, а фигура, как у двадцатилетнего гимнаста. – Мария провела сильными ладонями по своему подтянутому животу и стройным бедрам. Она напрашивалась на комплимент, прекрасно зная, что его не получит.

– Помыть редиску? – Гуров открыл холодильник.

– Только если это тебе доставит удовольствие. – Мария опустилась в плетеное кресло, закинула ногу на ногу, взяла со стола пачку сигарет.

– Не кури перед едой, – наставительно произнес Гуров, зная, что его не послушают, а может, даже не услышат.

– У меня новости. – Мария закурила, посмотрела мимо Гурова, словно за его спиной видела что-то интересное. – Я уезжаю с концертами в народ. В театре ставят новый спектакль, я не занята. Семен отпустил меня на три недели. Вот я и решила прокатиться с сольниками по матушке России.

– Удовольствие не из приятных, однако развеешься и поймешь, что жить в этом бандитском городе совсем не плохо. – Гуров поставил перед Марией тарелку, положил пучок мокрой редиски.

– Злой. Даже не спрашиваешь, почему я не занята в новом спектакле. – Мария хрупнула редиской.

– Я знаю. – Гуров тоже сел за стол. – Тебе в новой пьесе неинтересно. Иначе ты бы со своего главрежа скальп сняла, но роль получила.

– Возможно, – легко согласилась Мария. – Но не только. Ты давно заглядывал в кошелек?

– Я никогда не считаю. Есть деньги, и слава богу, – Гуров пожал плечами.

– Мужчина – защитник и кормилец семьи. – Мария поднялась, включила чайник. – Очень скоро тебе придется занимать. В семье кто-то должен зарабатывать.

– У нас есть кому, я счастлив. – Гуров сосредоточенно ловил вилкой в тарелке ускользающую последнюю пельменину.

– Спасибо, что доверяешь. – Мария поднялась, вновь провела ладонями по тонкой талии. – Встань, полковник.

Когда сыщик выполнил приказание, актриса подошла к нему вплотную, положила ладони на плечи, внимательно посмотрела в глаза.

– Не забывай, ты живешь не один. Я хочу вернуться и застать тебя дома.

– Не будь сентиментальной. – Он выпрямился, ответил на ее взгляд с вызовом. – Тебе так просто от меня не отделаться.

– Ну-ну, – она поцеловала его в щеку. – Помоги мне собрать чемодан, у тебя это получается лучше.

…Полиция Швейцарии сообщила, что Ольга Чекина из больницы выписалась. Проведенное обследование и анализы показали, что четыре инъекции, которые она сделала в Москве, содержали в себе какой-то слабенький наркотик, отнюдь не героин. Девушка абсолютно здорова и днями вернется в Москву.

Гуров написал соответствующий рапорт, бросил его в папку и сказал:

– Я, безусловно, рад за девчонку, но наша стройная версия рухнула, придется возвращаться назад.

– Так не в первый раз. – Станислав взял цветной карандаш, подчеркнул фразу в лежавшей перед ним бумаге, перебросил бумагу на стол Гурова.

– Штурмуешь скалу и скатываешься вниз. – Гуров взял брошенную Станиславом бумагу, отложил в сторону. – Когда летишь вверх тормашками в десятый раз, злости и разочарования ничуть не меньше, чем когда улетаешь в первый. Вернемся к убийству, постараемся взглянуть на ситуацию заново. Если не героин, то что?

– Почему не героин? Девчонка кололась не героином, но это не значит, что он в истории отсутствует. Ты взгляни на бумажку, что я тебе бросил.

Гуров подвинул к себе лист. Это был рапорт опера из отделения милиции об Игоре Волке, который начал увлекаться скупкой драгоценностей. Сыщик попытался напрячь память, ничего толкового из нее не выудил и спросил:

– Мы этого парня знаем?

– Вы, господин полковник, вряд ли, а я занимаюсь им втихую не первый день. Не хотел вас в горячие дни отвлекать, велел проверить. Небезынтересный для нас человек. Молодой ученый. Химик. – Станислав выдержал многозначительную паузу. – Вчера у него имелась одна пара штанов. Сегодня он купил престижную квартиру, машину, одевается если не у Кардена, то весьма цивилизованно. Спрашивается: откуда дровишки?

– Так откуда? – спросил Гуров, но на его лице не появилось истинного интереса.

– Я ждал, когда ты вынырнешь в жизнь, – Станислав вновь помолчал. – Занимаюсь не своим делом, строю воздушные замки. Однако слишком много совпадений. Химик хорошо знаком с некоей шустрой дамочкой. Софья Владимировна Попова, так зовут дамочку, имеет обширные связи. Среди них проглядывают три человека, телефоны которых нами были изъяты из стола покойного полковника Веткина.

– Интересно, – равнодушно заметил Гуров. – Только это не воздушные замки, а миражи.

Станислав разозлился и продолжал:

– Миражи. У меня имеется друг, который начинал разработку, имея в руках и менее существенное.

– У тебя широкий круг друзей, Станислав, – ответил Гуров. – Чего ты конкретно хочешь?

– Невозможного, – быстро сказал Крячко. – Чтобы старший группы вернулся на землю, воткнул вилку в розетку, на секунду задумался.

– Допустим, воткнул. – Гуров провел ладонями по лицу, даже тряхнул головой. – Хочешь занять Нестеренко и Котова? Валяй, пусть парни немного поработают. Но ты, надеюсь, понимаешь, что это люди неинтересного для нас уровня? Мне нужен человек, имеющий выходы за кордон, связи со спецслужбами и возможность вызвать в Россию киллеров.

– И только? – Станислав смотрел доверчиво.

Он прекрасно знал: порой на Гурова накатывает, сыщик не желает видеть очевидного, отказывается думать. В таких случаях следует терпеливо давить или, как выражается сам Станислав, долбить лбом стенку.

– Я и не знал, что дом начинают ставить с крыши, наивно полагал, сначала копают землю, закладывают фундамент.

– Не воспитывай меня, Станислав, – Гуров поморщился. – Я большой мальчик.

Станислав решил зайти с другой стороны.

– Лев Иванович, я полагал, что мы однажды наступили наркодельцам на мозоль. Сейчас зрячего хода не просматривается, но если мы начнем в определенной среде очень сильно топать, то угадаем по больному месту снова. И валеты проснутся, вылезут на поверхность.

Станислав произнес заветное слово, лицо Гурова ожило, взгляд стал осмысленным и жестким.

– Полагаешь? – Сыщик достал сигареты, закурил, вышел из-за стола, начал расхаживать по кабинету.