Козырные валеты - Леонов Николай Иванович - Страница 14

– Ну да, ты с ними выпиваешь, так им все можно, – не подозревая ловушки, просипел Кирилл. – Да я и пальцем никого не тронул.

– Брысь, шалава, иди домой. – Сержант толкнул Регину в подъезд. – Где ты таких подобрала? Волох, а ты как ввязался? Удивляюсь. Одет солидно, трезвый, тачка у тебя мильон стоит.

– Все, командир, – Иван вздохнул с трудом, – побазарили и разошлись.

– По отделениям милиции, – уточнил сержант. – Этих двух мы поутру пригласим в отделение на профилактическую беседу. А вам, господа, придется проехать сейчас для установления личности.

Простенькую комбинацию придумал генерал Орлов. Задерживать киллеров наверняка не за что, засвечивать перед ними Гурова категорически нельзя, но и отпускать их совсем неразумно. Сержанты были ряжеными оперативниками, в отделении их знали. Но чтобы у братьев не создалось впечатления, что к ним отношение особое, разговаривали с ними с неприятной милицейской простотой:

– Сами в машину полезете или дубинкой образумить и железки на руки надеть?

Кирилл и Иван глянули на Волоха зло, тот даже сделал шаг в сторону, но тут же получил дубинкой по шее и сник.

Регина, которая пряталась в подъезде, выглянула, спросила:

– Виталь, а тебе за это что будет?

– Я тут при чем? Давай домой, в чужие дела не лезь. – Волох сел в «БМВ» и отъехал.

В отделении милиции для пяти утра было шумновато. Три бомжа и две пьяные проститутки хоть и сидели порознь, но галдели изрядно. Грязные девки, неясно как попавшие в центр, качали свои права. Известно, права вообще найти трудно, а в милиции – так просто невозможно.

Дежурный только глянул на Ивана и Кирилла, понял: наконец-то доставили людей нужных и можно балаган сворачивать.

– Со всех снять отпечатки пальцев. Имеется распоряжение мэра о борьбе с бродяжничеством и о тщательной зачистке Москвы.

– Я похож на бомжа? – спросил Кирилл.

– В очередь, гражданин, у нас привилегий не оказывают, не Дума.

– А если я член Думы?

– Присядьте на скамейку, не теряйте время.

Через полчаса у киллеров проверили липовые паспорта, главное, сняли отпечатки пальцев. Вскоре их проверили по компьютеру, как генерал Орлов и ожидал, в компьютере данных отпечатков не имелось. Ничего, теперь гости будут ходить на цыпочках.

Глава 4

Генерал-полковнику Фридину Петру Васильевичу исполнилось пятьдесят девять, в шестьдесят увольняют, и последний год будущие отставники практически ничего не делают. Фридин был вдовец, имел двух сыновей, двух дочек и пятерых внуков. Казавшийся громадным трехэтажный особняк еле вмещал всех любимых и ненаглядных, иных в семье не было. Да еще вдобавок две снохи и два зятя. Редкий день, когда семья собиралась в полном составе, генерал надевал парадный мундир, выстраивал не по семьям, а по росту, давал команду:

– Смирно! Равнение направо! По порядку номеров рассчитайсь!

– Неполная боевая единица! Но воюют не количеством, а…

– Умением! – довольно дружно отвечал строй и, не дождавшись команды «Разойдись», рассыпался за стол.

Мужчины выпивали, женщины пригубливали, пацаны и пацанки глотали пепси и фанту.

С год назад, когда о пенсии еще никто и не заикался, хозяин после обеда шепнул старшему сыну:

– Собирай мужиков ко мне в кабинет, разговор имеется.

Вообще-то жили посемейно, не шикарно, не у всех машины были, а о своих дачах только разговаривали. В штабе над Фридиным подсмеивались: расплодился, а не благоустроил. Крыша-то у каждого семейства имелась, но двое ютились в двухкомнатных хрущевках, остальные жили то ли в Москве, то ли в области – на границе. Фридин был человеком старомодным и считал личный быт делом второстепенным.

Уже прошла перестройка, рубли рассыпались на копейки, цены стартовали в космос, на орбите задерживаться не собирались.

Кабинет был истинно генеральский: стол огромный, кресло – в одиночку не поднимешь, а стулья рассчитаны на зады генеральские. Сыны и зятья расселись, будто футбольное поле оцепили. Трое были офицерами, но дальше майоров пока не прошли. А если никто не двигает, так никто и не движется. Коллеги Фридина по генштабу решили мудро: раз он своих не просовывает, то им, грешным, со своей-то родней разобраться бы.

Фридин был из казаков, дед – дважды георгиевский кавалер, честь в семье шла не из газет да телевизора, а из крови в кровь. генерал прекрасно знал, как его соратники грабили в Европе и отсылали домой эшелонами, но считал, всяк своим умом живет. Ведь сам-то тоже стройматериалы и солдатушек на стройку личного хозяйства прихватил.

– Скоро седьмой десяток под горку покатится, парни, – сказал он. – А камушек сверху только сдвинь, его и не остановишь, свистит, как пуля у виска. Я это к чему? Вам надо на ноги прочнее становиться. Вы не верьте, что народ поможет, в землю втоптать он зараз, а вверх потянуть на Руси не принято. Офицерики вы мои, дела ваши совсем херовые, – он оглядел сыновей. – Служить некому, а воровать вы не умеете.

Ну ты, – хозяин ткнул жестким пальцем своего любимца Костю, мужа Настьки, – химик. Много твоя химия золота принесла?

– Умному хватит, батюшка, а дураку, сколько ни дай, все мимо рук пронесет.

Университетов, как известно, казак не кончал, но ум имел быстрый, сметливый, и почувствовал генерал, что очкастый химик сегодня разговаривает с ним необычно. Фридин сделал вид, что в тоне Коськи изменения не нашел, и вновь обратился ко всем:

– Повторяю, дела хреновые, ни торговать, ни воровать я не умею, а перед детьми в ответе. Я человек не жлобливый, мое достояние известно – дом ничего себе, крепкий еще, да пятьсот десятин пахотной. Так на земле, окромя меня, никто и работать не умеет, и крови вы наполовину казацкой, а дух у вас городской. Да и дом опять же. Он хорош-то хорош, а продать его нынче некому. Сортир во дворе, горячей воды нет, грош ему цена по сегодняшним деньгам.

Ну а коли на всех разделить, а иначе не умею, то не деньги, сиротские слезы. Из армии следует уходить, ее раскрали до последнего. С военкоматом я решу, на это моей власти еще хватит. Чего дальше, мужики, поскребите затылки. Гуртом держаться – надо землю любить, разбежаться – с сумой пойдете.

Месяц на раздумья, доложите, на кругу обсудим. А сегодня каждому выпить дозволю, но чтобы красиво было, с гармонью и песнями.

Когда из кабинета выходил Константин, хозяина придержал, отвел в сторону, сказал неуверенно:

– Разговор небольшой имеется.

– Ну? – Фридин поднял лохматую бровь. – Говори.

– Понимаешь, отец, я в своей лаборатории химию интересную изобрел. Можно официальным ходом пустить, только деньги и ордена у начальства осядут, ну, мне грамоту дадут.

Старый казак рассмеялся.

– Так и при царе-батюшке было, как в бумаги попадет, так закружит, завертит, с таким делом не сладить.

– Так не сладить, а если по-умному, то можно.

– Воровать? – вспылил Фридин.

– У кого воровать? Я эту химию сам создал, она моя, – с достоинством ответил Константин. – На ней можно большие деньги делать.

– Ну как большие? – недоверчиво спросил казак. – Ну, по сегодняшним деньгам с миллион?

– Стал бы я связываться! – презрительно ответил Костя. – Вы как хозяин станете миллион в день получать.

Фридин, старинного казачьего племени, мужик выдержанный, огладил седой ус, покачал головой и сказал:

– Нет такого товара… Если ты золото скупать начнешь.

– Отец, вас ничего не касается. Действительно, такого товара нет, с золотом я не связываюсь. Ваше дело – поставить небольшую мельницу на своей земле.

– Да кто же мне зерно повезет, когда элеватор неподалеку? – удивился казак.

– Он неподалеку, а вы ближе, – усмехнулся Константин.

– Там объем какой! Они копейку с фунта скинут, и утоп я, – убежденно заявил казак.

– У них помол грубый, я вам куплю мельницу заморскую, шелка ткать будет. А понадобится, и я в силах пару грошей с фунта сбросить.

– Да откуда же у тебя деньги на немецкое оборудование?