Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Рим. Прогулки по Вечному городу - Мортон Генри Воллам - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

Сам ландшафт Рима располагает к декламации. На уровне крыш стоят сотни жестикулирующих святых, их одежды треплет барочный ветер, их пальцы предостерегают, указуют, благословляют. Плавность архитектурных форм XVII века, в которых воплотилось удовлетворение Церкви прошедшей Контрреформацией, — сама по себе веселый, вдохновляющий фон для жестикуляции. Это декорации, в которых скромный пуританин с опущенными долу глазами невозможен: здешняя церковь — яркая, восстающая, настолько уверенная в себе, что даже не чурается комизма. Даже умершие, вернее, их фигуры в церквях, — в постоянном движении: сначала чуть приподнимаются на локте, потом, в более поздний период, встают на ноги, машут руками и жестикулируют. Только на этом фоне англиканский священник мог весело сказать мне об одном известном человеке, недавно принятом в лоно Римской католической Церкви: «Да, он благополучно угодил в котел!», и, казалось, ангелы, херувимы и серафимы с трубами у пухлых губ, выдувают тот же радостный рефрен: «Он угодил в котел!»

Рим, который отпечатывается на сетчатке глаза и в сознании в первую очередь, — это не классический Рим, погребенный под мостовыми улиц и укрытый саваном времени, и не Рим средневековый, который теперь состоит главным образом из одиноких прекрасных колоколен, и не гигантские сооружения XIX века, и не современный бетонный Рим, — это веселый, склонный к декламации Рим пап, с его персиковыми и золотистыми дворцами, с его когда-то тихими площадями, величественными фонтанами и с этим его духом счастливого, удачно прожитого дня. Этот Рим вы найдете в излучине Тибра, где было раньше Марсово поле, его восточная граница — Корсо, которая летит, прямая, как дротик, от площади Порта дель Пополо до памятника Виктору Эммануилу, вдоль древней Фламиниевой дороги.

Все, что к западу от Корсо, где Тибр внезапно поворачивает напротив собора Святого Петра, — это Рим Возрождения. Он наследовал средневековому Риму, воздвигнутому на Марсовом поле, — вряд ли удачный адрес во времена цезарей. Здесь маршировали приземистые легионы, и кавалерия, не знавшая стремени, пускалась в аллюр; здесь голосовали; здесь принимали послов, которых из политических соображений не допускали в Рим, развлекая их за стенами города; здесь кремировали императоров, и отпускали у погребального костра плененного орла, чтобы он на крыльях отнес их души Юпитеру. Однако ни один древний римлянин не жил в этой наиболее населенной теперь части города. До Аврелиана она вообще находилась за городской стеной и, будучи расположена в низине, каждую весну оказывалась затоплена: но вполне годилась для бегов, состязаний колесниц и театральных представлений. Здесь был убит Юлий Цезарь, в портике театра Помпея, а неподалеку Домициан построил амфитеатр, чьи вытянутые пропорции сохранила Пьяцца Навона. Здесь или, может быть, на одном из других ипподромов, в октябре проводились странные и ужасные состязания колесниц. Как только победившая колесница пересекала финишную черту, лошадь немедленно закалывали копьем, отрезали ей голову и украшали буханками хлеба. Уже ждали бегуны, готовые нести на Форум окровавленный хвост, который вручался верховному жрецу (понтифику максимусу), и тот передавал его весталкам для торжественного сожжения. Вероятно, этот древний, дикий ритуал должен был способствовать плодородию и обеспечить обильный урожай.

Наверно, самым ужасным временем в истории Рима было нашествие варваров. Население покидало Семь холмов, где прожило так долго, и мигрировало на низменные земли Марсова поля. Когда варвары отрезали акведуки и римляне остались без прекрасной и привычной воды, им пришлось идти к Тибру и к колодцам на болотистой равнине, которая и стала средневековым Римом.

Никогда не устану от старых улиц у Тибра, к западу от Корсо. Через каждые два ярда есть над чем подумать, около чего остановиться. Если бы эту часть Рима объявили зоной тишины, что правительству и придется сделать, если оно хочет, чтобы приезжие продолжали наслаждаться Римом, я бы порадовался. Хочется простить папам эпохи Возрождения многие их прегрешения за красоту, которую они здесь сотворили, и гениальность, которую они вскормили. Эта часть Рима в значительной степени обязана своей беспорядочной красотой средневековой планировке. Здания XVI века возведены на узких улицах XIV. Многие величественные дворцы, что называется, добыли себе место под солнцем только благодаря силе характера. Они возвышаются огромными галеонами над маленькой средневековой гаванью. Например, по пути от палаццо де Фиори к палаццо Фарнезе ты за несколько ярдов преодолеваешь несколько столетий.

Когда я бродил среди трущоб и дворцов ренессансного Рима, у меня иногда возникало странное ощущение: будто я живу в одной из шекспировских пьес; будто я могу вдруг встретить сэра Тоби Белча, выходящего из таверны, или увидеть Порцию или Нериссу, выглядывающих из окна шляпного магазина; или Тачстоуна на мотоцикле, с Одри на заднем сидении. Хотя само уличное действо, причудливое пряничное веселье барокко, не пересекало Английского канала, чтобы порезвиться в Англии, как порезвилось в Испании, дух, вызвавший к жизни эти римские улицы, безусловно, был духом шекспировских пьес. В конце концов, не так уж странно связывать Шекспира с Римом эпохи Возрождения, ведь елизаветинская Англия вся пропитана итальянской атмосферой, и вечный щеголь в «маленькой обезьяньей шапочке, приставшей к голове, точно устрица» был не кто иной, как diavolo incarnato[12] Размышляя о Шекспире, я подумал, что это он и вообще люди его времени впервые связали слово «Rome» со словом «room»,[13] Рим — с пространством, с необозримостью пространства. Кассий говорит:

И это прежний Рим необозримый,
Когда в нем место лишь для одного![14]

и тот же каламбур повторяет Констанция в «Короле Иоанне». Способ произношения названия города, позволяющий так играть словами, сохранялся до сравнительно недавнего времени, и даже сейчас могут быть живы некоторые старики, которые помнят, как их бабушки и дедушки говорили о том, чтобы поехать в «Room». Кембл в роли Като произносил «Рим» как «Room», а Фарингтон в своем «Дневнике 1811 года» упоминает о том, что художник Лоуренс показал ему письмо от Каннинга, где спрашивал о произношении Кембла, и утверждал, что «Rome» должно быть созвучно «roam».[15] Так мы и произносим название этого города сегодня.

Итак, бродить по Риму — вот что доставляет приезжему радость, хотя одновременно повергает его в отчаяние, ибо у Рима нет центра. Нет такой части города, которую можно было бы определенно назвать сердцем Рима. Это удивительно для страны, в которой каждый город имеет свою центральную площадь с собором, где сконцентрирована вся городская жизнь. И это кажется еще необычнее, когда вспоминаешь, что Древний Рим, с его имперскими форумами, практически весь состоял из центра. Все дороги древнего мира вели в это могучее сердце Рима, на Forum Romanum. Красноречивее всего говорит о гибели Древнего Рима и конце его непростой жизни тот факт, что центр города потерян, забыт и никогда не будет отстроен. Как если бы через тысячу лет было утеряно местоположение Банка Англии, Королевской биржи и резиденции лорда-мэра, а коммерческий центр Лондона в 3000-м году оказался бы где-нибудь на Бромптон-роуд.

Вместо одного большого форума в Риме — бесчисленные площади, разбросанные по всему городу, и приезжему трудно определить, которая из них самая важная. Тяжело выбирать между Пьяцца Колонна, Пьяцца Барберини, Пьяцца делль Эзедра, площадью Испании и всеми остальными; и даже знаменитая площадь Венеции с памятником Виктору Эммануилу — скорее межевой знак и маяк для приезжего, чем центр городской жизни.

Причину размытости современного Рима следует искать, конечно, в истории. Диоклетиан, обнаружив, что Священная Римская империя слишком велика для того, чтобы управлять ею из одного центра, разделил ее на Восточную и Западную, а Константин построил Константинополь, или Новый Рим, столицу Востока. И она существовала, пока турки не захватили Константинополь в 1453 году; но род императоров Западной Римской империи пресекся в 475 году, после чего история Рима стала историей сменяющих друг друга нашествий варваров, которая закончилась уходом императоров Запада из старой столицы. Греческий Восток развивался сам по себе и процветал до 755 года, в то время как латинский Запад продолжал сражаться и при папах. В Рождество 800 года Лев III короновал своего собственного западного императора, Карла Великого, в соборе Святого Петра. И начались Средние века. Устройство Древней столицы к тому времени полностью изменилось.

вернуться

12

Воплощение дьявола, дьявол во плоти (ит.).

вернуться

13

Пространство (англ.).

вернуться

14

У. Шекспир. «Юлий Цезарь». Перевод М. Зенкевича.

вернуться

15

Скитаться, странствовать; бродить, прогуливаться (англ.).