Дьявол в раю - Леонов Николай Иванович - Страница 9

– Хм! – усмехнулся шеф. – А в элитном отеле отношения, по-вашему, иные?

– Абсолютно. Там каждый сам по себе, у каждого – свой гонор, свои причуды.

Что при плановом социализме, что при нынешнем рыночном бардаке начальство любило победы и терпеть не могло поражений. Тут явно можно было рассчитывать на крупный успех. Ведь если удастся обнаружить маршрут следования опия, речь пойдет о десятках миллионов долларов. Разрешение на командировку Еланчука Ю.П. было получено. Так он оказался в Анталии, в клубном отеле. Вместе с ним прилетели еще двое сотрудников Интерпола, в чью обязанность вменялось в случае надобности прикрыть его.

В общем, Еланчук упивался самыми радужными надеждами до тех пор, пока… очень скоро не понял, что им не суждено сбыться. И катастрофа явилась тем неожиданней, чем элементарней казалась предстоящая задача из Парижа – установить курьеров, проследить маршрут прохождения и пункт назначения наркоты. Короче, «гладко было на бумаге…».

На месте все обернулось иначе. От прежнего куража не осталось и следа. Как он мог надеяться, что запросто вычислит тех, кто ему нужен! Что, у них отметина на лбу?

Еланчук медленно вошел в бассейн, оттолкнулся от стенки, поплыл. «Завтра же возвращаюсь». Тупая меланхолия овладела им: как он будет глядеть в глаза шефу? Как тот посмотрит на него, представлял себе вполне явственно – с иронией, насмешливо скривив тонкие губы: говорил же! Начальству понравится, что подчиненный признал свою ошибку и не бездельничал две недели, загорая кверху брюхом, вернулся через пять дней с повинной. Гладить по головке, конечно, никто не станет, но и не оторвут ее. Промашки все совершают. Оно и естественно.

Предаваясь грустным размышлениям, Еланчук не слышал, что кто-то нырнул вслед за ним в бассейн, но не удивился, увидев прямо перед собою Гурова. Сколько бы человек ни прослужил в милиции, а совесть в нем остается.

– Привет! – Гуров ударил ладонями по воде. – Вижу, положение у тебя хуже губернаторского.

– Привет, Лев Иванович! – ответил Еланчук, не радуясь, как обычно. На улыбку сил не было. На обиду, правда, осталось. – У тебя хватает недостатков, но злорадство, кажется, не в их числе.

– Мыслей никаких?

– Ну, так не бывает. А ты никак собрался помочь? – Еланчук пытался спросить ехидно, получилось жалостливо.

– Ты же видишь, я не один. – Гурову было стыдно и в то же время противно от сознания, что он лжет самому себе, пытаясь упрекнуть Еланчука в том, что он втягивает их в опасную историю. Особенно Марию. Кто же должен ее защитить, как не он? – Мария ничего вашей конторе не должна.

– Понимаю, – тряхнул головой Еланчук. – Извини, Лев Иванович. Здесь рай, отдыхайте спокойно.

– Ничего ты не понимаешь! Иди в бар, я скоро буду.

– Что, сударь, попался и теперь не можешь устраниться? – насмешливо спросила Мария, небрежно листая журнал мод. Как она догадалась? Не по лицу. Лица как раз не видела. По осторожным шагам, что ли, когда на цыпочках подошел к ней сзади?

– Давай решать, – глухо выдавил Гуров.

– Ты уже решил.

– Мы одна команда. Без твоего согласия я и пальцем не пошевельну.

– Серьезно? – Она повернулась вполоборота, колюче блеснула острым взором, расхохоталась. – Не умеешь ты врать, драгоценный мой! И не учись.

– Машенька, пойми, не могу я не помочь старому приятелю. Не могу!

– Попробовал бы, сударь, смочь! Я бы первая возненавидела тебя!

Только что смущенно переминавшийся с ноги на ногу Гуров подхватил Марию на руки.

– Солнышко мое! Радость моя!

– Ну, вот что, – решительно заявило «солнышко», когда «сударь» успокоился, – мотай на ус, что я тебе скажу: я – твоя сестра!

– Это как? – растерянно вытаращился Гуров.

– Ну ты и вправду дуралей, – певуче протянула Мария, – неужели не знаешь, если в первом акте на стене висит ружье, в последнем оно должно выстрелить?

– Ну? – по-прежнему недоумевая, глупо промычал Гуров.

– Помнишь, во время «ссоры» я назвала тебя «любезный братец»? Вот пусть все и думают, что мы – брат и сестра. Выгода обоюдная: ты освобождаешь меня, я – тебя. Ну?

– Ты уже все продумала, – подозрительно пробурчал Гуров.

– А как же!

– Хорошо, – внешне хмуро, а про себя радостно согласился Гуров. – Но я обещаю не лезть…

– Только не обещай. Все равно ты сделаешь так, как считаешь нужным. А я тем временем заведу легкий пляжный романчик. Тут на меня поглядывают. Ты не возражаешь?

Гуров рассмеялся.

– Ты, кажется, пользуешься моментом?

– Возможно.

Боже, как он любил ее!

– Немец в соломенной шляпе, с которым ты завтракал, твой человек? – спросил Гуров, подсаживаясь с бокалом пива к Еланчуку. – Это он сбросил кого-то ночью с волнореза?

– Верно.

– Из-за чего произошла стычка?

– К нему обратился этот тип и на приличном немецком языке сказал, что имеет некоторое предложение. Петер сделал вид, что испугался, столкнул незнакомца в воду и убежал.

– Почему он не выслушал предложение? – удивился Гуров.

– Петер убежден, что оно сексуального характера, – усмехнулся Еланчук.

– Мастера, называется, – проворчал Гуров. – А что это элементарная проверка, в голову не пришло? Не понравился твой парень, вот и решили взглянуть, что за гусь? Надеюсь, спецприемов он не продемонстрировал?

– Да нет, просто нервишки сдали, – попытался вступиться за своего помощника Еланчук, но, взглянув на Гурова, настороженно пробормотал: – А я с Петером за одним столом завтракал, а теперь сижу с тобой.

– Те четверо «качков», одного из которых какой-то недотепа окатил пивом, конечно, не твои люди, так?

– Так.

– Что и требовалось доказать! – ни с того ни с сего вдруг развеселился Гуров.

– Что, Лев Иваныч?

– А то… – усмехнулся Гуров, удерживая мучительную паузу. – А то, что неинтересно и, признаюсь, противно иметь дело с топорной работой. Слепому ясно, что эти парни – не что иное, как группа прикрытия.

Еланчук безропотно проглотил «слепого». А что ему еще оставалось?

Гурова понесло.

– Сейчас я с ними познакомлюсь.

– Каким образом?

– Увидишь.

Как раз в это время разомлевшая публика, жаждавшая зрелищ, сбилась у одного из бассейнов, пялилась на самодеятельный спектакль, вызывающий дикий восторг и хохот. В самом центре бассейна установили баскетбольный щит. Каждый из зрителей мог попытаться, стоя на длинной плоской доске с заостренным, как у лодки, носом, доплыть до щита и забросить мяч в кольцо.

Толпа неистовствовала, предвкушая, когда очередной смельчак ухнет в воду, не удержавшись на скользкой, верткой доске и поднимая тучу брызг.

«Качки» были тут же, презрительно ухмылялись, небрежно поглядывая на суетящихся людишек, поигрывали мускулатурой. Наконец один подошел вразвалку к старту, взял мяч, словно говоря всем своим видом: «Учитесь, жлобы, пока я жив!», ступил на доску. И…

Толпа взревела. Самоуверенный парень, перевернувшись вместе с доской в воздухе, ухнул мешком в воду.

Та же участь постигла и другого «качка». Остальные решили не испытывать судьбу.

Кто следующий?

Неожиданно подошедшая Мария пожала руку Гурову.

– Успеха! – Как она только догадалась о его намерении принять участие в этой потехе? Он и сам до последнего мгновения сомневался, стоит ли.

Улыбнувшись, Гуров кивнул.

Люди – кто с восхищением, кто с завистью – смотрели на них, будто видели впервые. Да, в общем, так оно и было. Одежда скрывает фигуру, делает незаметными ее какие-то изъяны, если таковые есть. У Гурова их не было. Тем более – у Марии. Атлетически сложенный, со стройным мощным торсом Гуров и словно высеченная из золотистого мрамора богинеподобная Мария – пара изумительная. На редкость!

Гуров опустился на колени, подождал, пока вода успокоится, встал на доску и, плавно оттолкнувшись, поплыл к цели. Зрители затаили дыхание. Когда до заветного щита оставалось метр-полтора и Гуров мог легко забросить мяч в кольцо, раздались крики: «Бросай! Бросай!», в тот же миг он неловко переступил и, нелепо взмахнув руками, с оглушительным всплеском ухнул в бассейн.