Мафия забивает стрелку - Нестерина Елена Вячеславовна - Страница 12

– Он нормальный мальчик, вы ничего такого не подумайте, – уверенно заявила она.

Младший лейтенант Блицников посмотрел на нее и подумал, что эту фразу Антошина мама произносила явно не в первый раз.

В середине расспросов всплыло то, что Антоша потерял ключи. До этого они с мамой не могли соединить между собой эти два факта. Не надо даже говорить, что, услышав это, милиционеры резко оживились. Ведь теперь хоть было за что зацепиться.

Приехавший позже всех дяденька в штатском ходил по квартире и снимал отпечатки пальцев со всего подряд, взял эти отпечатки даже у Антоши с мамой. Мама, глядя на все действия, плакала и переживала по поводу того, как огорчится папа, когда вернется из командировки. Папа водил огромные машины-трейлеры, но совсем недавно, чуть больше года. Заработав много денег, он сразу купил им всю эту технику, да еще маме выходной костюм, а Антоше «Энциклопедию аномалий и отклонений» в десяти томах – давнюю мечту романтического поэта. И вот теперь: костюм цел, энциклопедию тоже не взяли, а телевизор и его «братьев» утащили…

Антона принялись усердно пытать на предмет того, где он мог потерять свои ключи. И Антоша понял, что попал… Он помнил, что ни под каким видом не должен выдавать тайну летающей тарелки. Ведь милиционеры, они такие, им только что-нибудь скажи, и они сразу заведут дело. К тому же Арина с ребятами велели не трепаться. Антоша ей пообещал, а клятвы и обещания были для него святое дело… И еще нельзя говорить милиции про визит к Редькиной, потому что вдруг ее начнут пытать, и хрупкая девочка с косичками не вытерпит и проболтается про запуск тарелки. И – прощай, тайна и сенсация.

Поэтому, повествуя о том, где он сегодня провел время после школы, Антоша самозабвенно плел такую околесицу, что, устав слушать его, младший лейтенант Блицников не выдержал.

– Так, гражданка Мыльченко, – с тяжким вздохом вытирая вспотевшее лицо и поднимаясь со стула, проговорил он, – придется вам завтра явиться к нам, привести с собой сына и еще раз все рассказать. А вообще рассеянный у вас что-то мальчик, бред какой-то городит… Вы первым делом смените в квартире замки, а Антон ваш пусть ключи на веревочку повесит и всегда на шее их носит.

Уходя, милиционеры показали Антоше и маме аккуратно перерезанный телефонный провод.

– Видите, и об этом воры позаботились, – проговорил сержант Тишко. – Не забудьте еще и телефонного мастера вызвать.

– Мама, что же нам теперь делать? – Когда милиция покинула разгромленную квартиру пострадавших Мыльченко, Антон бросился в объятия к маме. – Ты, главное, не плачь! Не плачь, мама, ладно?

Утром следующего дня Антоша пришел в школу только к третьему уроку. И даже немножко опоздал, поэтому тихонько пробрался на свое место (он сидел один на предпоследней парте ряда у стены) и замер. Не вертелся по сторонам, как обычно, не писал Редькиной записки, которые с самого начала сентября она, не читая, рвала в клочки, не считал ворон за окном и не принимался вдруг лихорадочно записывать в тетрадку стихи, только что пришедшие ему в голову.

– Как наш Гуманоид за один день успел измениться, – сообщил своему соседу по парте Костику Мамед Батыров. – Я в него сейчас из трубочки стрельнул, по уху попал. А он ничего. Не возмущается. Не отлупила ли его вчера Редькина по старой дружбе?

Костя отрицательно покачал головой. Улучив момент, он вырвал из тетради листок и написал записку.

«Антоша! Что с тобой случилось? Я тебе вчера весь вечер звонил! Бр. Констант», – развернув бумажку, которая пришла к нему по рядам, прочитал Антоша. Расправив бумажку получше, он попытался написать на ней ответ. И не смог. Антоша Мыльченко с благоговением относился к написанному на бумаге слову. Он верил, что написанное рано или поздно материализуется. Поэтому его рука не поднялась написать те два слова, которые сначала хотел: «Меня обокрали». Вместо этого он написал: «Расскажу на перемене» и отправил записку в обратном направлении.

Увидев его возню, злейшая учительница математики Екатерина Александровна по кличке Овчарка тут же вызвала Антошу Мыльченко к доске. И, поскольку Антоша не понимал даже, о чем идет речь, с наслаждением влепила ему двойку в журнал и в дневник.

Когда Антоша уселся на свое место, то увидел еще одну записку. «Ты где был?» – было написано на листке рукой Редькиной. Растроганный такой заботой, Антон Мыльченко благодарно вздохнул, а когда Зоя обернулась к нему, улыбнулся, как смог, и даже помахал ей.

После уроков Зоя и Костя подхватили Антошу и вытащили в коридор.

– Тебя не били? – Зоя задала свой коронный вопрос. – Ты очень бледный какой-то.

– Нет…

– Ну так что ж тогда случилось? – спросил Костик. – Почему так опоздал-то мощно?

– К нам домой слесарь приходил. Мы замки на входной двери меняли.

– Зачем?

Сбиваясь и путаясь, Антоша рассказал свою печальную историю. Он изо всех сил старался не заплакать. А плакать ему хотелось тогда, когда он думал о маме. Маму ему было очень жалко. Ведь она переживает. И папу тоже, который еще ни о чем не догадывается.

– …И они все спрашивают: где был, что делал? – взволнованно говорил Антоша. – Но я же не мог им про крышу и запуск тарелки рассказать, правильно?

Незаметно к Антону, Зое и Косте подошел Витя Рындин. Он сразу понял, что случилось.

– Антоша, давай объясни толком – у тебя обокрали квартиру, дверь взломали, что ли? – спросил Витя.

– Нет, ключами открыли, – вздохнул Антоша. – Видимо, моими…

– Ты эти ключи где-то посеял, и их скорее всего подобрали и… – предположил Костик.

– Может, ты бегал, и они у тебя из кармана выпали? – спросил Витя.

– Да, может! – вздохнул Антоша.

И тут все увидели, что Зоя Редькина медленно садится на пол.

– Ты чего, Зоя? – бросились мальчики к ней.

– Вы только не подумайте… – бормотала она. – Это не я. Я не брала ключей Мыльченко… Не забиралась к нему в квартиру!

– Да ты что, Редькина! – Костик, при помощи Вити Рындина, поднял Зою с пола и усадил на подоконник.

– Ага, я ведь в его куртке ходила! Вчера, пока до своего дома шла! – не унималась Зоя. – И руки в карманы совала, потому что они у меня замерзли! Но ключей в карманах не было! Там печенье было раскрошенное, палочка от чупа-чупс, копейки и какие-то бумажки!

Антоша пристально посмотрел на Зою. И ее понесло с новой силой.

– Ну все, ты на меня точно думаешь! – взвизгнула она, тряхнув косичками с большим количеством разноцветных резинок на них. – Ты же у меня в гостях сидел, в коридоре и куртку, и пиджак свой оставлял!

– Зоя, ну перестань, я на тебя совсем не думаю… – пробормотал Антоша, но Редькину уже было не остановить.

– Я у тебя по карманам не лазила, зачем мне твой телевизор! Так, я побежала домой, там поищу, вдруг твои ключи просто выпали и на полу валяются! – Она бросилась в класс за сумкой.

Витя, Антоша и Костя бросились за ней.

Поймав Зою и схватив ее за руку, чтоб она не вырвалась и не полетела сломя голову обшаривать свой дом в поисках доказательств собственной невиновности, Витя вывел ее в коридор и кивнул Косте и Антону, чтоб шли за ними.

Когда все снова выскочили в коридор под недоуменные, но уже заинтересованные взгляды одноклассников, Витя продолжил:

– Раз Редькина хочет у себя дома эти ключи поискать, надо поискать. Ей спокойнее будет, что совесть чиста. Так что давайте досидим еще один урок, а с английского смотаемся. Сначала к тебе домой, Зоя, а потом на крышу «Ледокола». Надо искать. Кто пойдет?

Конечно, и Костя, и сам пострадавший Антоша согласились. Кое-как отсидев географию, все четверо подхватились и вылетели из школы.

В малюсенькой квартире Зои Редькиной искать особенно было негде. Тем не менее ребята добросовестно перетряхнули все вещи на вешалке в прихожей, перерыли ботинки под вешалкой и приступили к обследованию кухни. Зоя и трое мальчиков сосредоточенно ползали под столом, когда входная дверь открылась и на пороге появился Зоин папаша, с середины дня уже в серьезном подпитии.