Беспредел - Леонов Николай Иванович - Страница 10

– Привет, Иван, вызывал? Вот и я, – сказал Яша, придавливая один из стульев.

Капитан протер слезинки в углах глаз, кивнул, взглянул вопросительно на Гурова. Лицо капитана было серое, чувствовалось, офицер держится из последних сил. Гуров молча предъявил удостоверение, кивнул на стоявшую в углу солдатскую койку, сухо сказал:

– Прилягте, капитан. Я за вас подежурю. Пока я здесь, вам ничто не грозит.

В этой же комнате за канцелярским столом что-то писали Котов и Нестеренко. Гуров сделал вид, что их не знает, лишь спросил:

– Сотрудники? – И, получив утвердительный ответ, перестал обращать на них внимание. – Что-то ты неласковый, Яков. – Гуров лукаво взглянул на Рунбеля.

– Столько лет жду, когда ясный сокол явится по мою душу. – Яков ощерился. Напротив полковника сидел матерый уголовник, пахан. Он расправил широченные плечи, положил на стол покрытые светлой шерстью кулаки, увидел на лице Гурова усмешку, сплюнул под ноги.

– Яша, я держу тебя за полуинтеллигентного человека, а ты прямо на глазах опускаешься? – удивился Гуров. – Люди еще не сказали друг другу ни единого слова, не выпили глотка водки, ты уже нервами играешь.

– Старше вы меня, Лев Иванович. Признаю. Три месяца – не держите меня за дурака. Я же не совсем ушибленный, все понимаю. В девять утра тут затерялась семья айзеров…

– Посол с супругой и двумя детьми! – перебил Гуров. – Если тебе отшибло память и из сотни твоих грабителей нельзя выдавить ни слова, последуют самые печальные последствия.

– Бог с вами, Лев Иванович, вы мне угрожаете? – Яша рванул рубашку на груди так осторожно, что она даже не треснула.

– Я не угрожаю, башку оторву. – Гуров взглянул на часы. – Сейчас девятнадцать пятнадцать, к десяти утра я должен иметь полный расклад, кто из твоих парней стоял на парковке, кто пил кофе, кто сидел в сортире. Кто что слышал, видел, мог видеть или слышать. Ты, Яша, уже большой мальчик, должен понимать, когда можно шутить, когда следует говорить серьезно. Я вернусь завтра в девять. Говорили мы с тобой об оставленной в такси фотокамере «Сони» вчера вечером. – Гуров поднялся.

Оперативники стояли у машины Гурова. Увидев начальника, Крячко любезно распахнул водительскую дверцу, все заняли места и поехали. Следовало поговорить, а возвращаться в душный кабинет с беспокойным телефоном на столе не хотелось. Съехали с трассы, встали в теньке. У оперативников нашлась минералка и бутерброды.

– Валентин, слушаем тебя, – сказал Гуров, закуривая.

– Нас с Григорием можно слушать порознь и вместе, толку мало. – Нестеренко жевал травинку и недовольно морщился. – По прилете ничего особенного не произошло. Люди бывалые отмечают, что не было обычных для южан объятий, длинных речей и застолья. И вообще встречающих оказалось на редкость мало. Обменялись короткими речами, и московский посол уехал, гостя до машины не проводил.

– Видно, там власть сменилась, – предположил Котов. – И посол в Лондоне оказался лишним.

– Нас не касается, – сказал Крячко. – Интересен высокий блондин в штатском, разговаривавший с водителем, и парнишка, крутившийся рядом с машиной, возможно, он и подложил шип под переднее колесо.

– Я уже говорил, имеются у меня агентурные данные на одного афганца, служившего и в Чечне. Боевой разведчик, возможно, старлей. – Гуров помолчал. – Вроде бы имел тягу к преступной группировке, но отошел. А у нас имеются два трупа. Люди убиты явно бывшими разведчиками. Удар ножом профессиональный. – О подозрениях в адрес генерала Зотова Гуров не сказал ни слова.

– Верно, Лев Иванович, но главное – это такси и таксисты, они много чего знают, хорошо, что на контакт с нами пошли, – высказался Крячко.

– Не любят они нашего брата, – заметил Котов.

– А кто нас любит? – усмехнулся Станислав. – И то только в день получки.

– Не будь циником, – оборвал друга Гуров.

– А почему мы вообще занимаемся данным вопросом? – спросил Станислав. – Существует служба безопасности, генерал Кулагин. Пусть они по сантиметру вымеряют весь путь семьи от трапа самолета и до посадки в машину, умчавшую их в лесные дали. Кто встречал? Кто видел встречавших? Какая машина? По-моему, я рассказываю картину пятидесятых годов. В те годы мы расправлялись с врагами, как повар с картошкой.

– В кино, – вставил Котов.

– Не перебивай старших! – Станислав сделал вид, что рассердился.

С шоссе скатилась машина ГАИ, из нее вышел загорелый здоровяк, весело спросил:

– Водочку распиваем на природе? Очень пользительно, особливо за рулем.

– Так мы же не за рулем пьем, а на травке. – Крячко поднялся, отряхнул брюки, обнял инспектора за крутые плечи, пошел с ним по проселку к машине ГАИ, что-то шепча на ухо.

Инспекторская «Волга» лихо вырулила на шоссе и исчезла в потоке.

Летом в девять совсем светло. Когда Гуров пришел домой принять душ и переодеться, Мария встретила его в полупрозрачном пеньюаре, который лишний раз доказывал, что она все еще очень привлекательна.

– Здравствуй, герой! – весело закричала она. – Я видела «Новости», можешь ничего не рассказывать. Свежая рубашка, светлый костюм и прочее, все необходимое, на кровати. Боржоми и иное – в холодильнике, кофе – на плите, я к тебе даже не приближаюсь. Я отправляюсь на вечеринку к Аське, обещаю вести себя в рамках приличия.

– Привет, бандитка! – Гуров швырнул пиджак на диван, снял туфли, почувствовав прилив нежности и благодарности к женщине, которая терпит его отвратительный характер, отвратительную работу и делает вид, что ей безумно весело.

– Маша, признайся, в кого ты такая умная? – спросил Гуров, вытягивая ноги и расслабляясь. – Может, у вас весь род такой?

– Абсолютно! – весело согласилась Мария. – Мы все в праматерь свою, Еву. Жила такая девица на земле, ты, может, и не слышал?

– Слухи. Оперативник не верит слухам, тем более лживым. Все от одной девицы, а умных женщин наперечет.

– Ты бы вздремнул минут несколько, разбужу.

Гуров вскочил и, срывая на ходу влажную рубашку, рванулся в душ. Мария вошла следом, огладила его левый бок, уже задубевший, но не совсем здоровый шов, след от удара Тулина.

– Выйди, я стесняюсь, – он задернул шторку и начал намыливать голову. – Чем меньше волос, тем больше забот.

– Не греши, он все слышит. – Мария перебросила через шторку полотенце. – Седеешь потихоньку, и то это я от зависти. Если мою башку отмыть, ты мальчиком окажешься.

– Ты, кажется, опаздывала?

– Я пунктуальна только в делах. На вечеринки я всегда опаздываю. – И с пафосом произнесла: – Смотрите, кто пришел! Опять у этой стервы новая кофточка! – Мария рассмеялась и вышла из ванной.

Приняв контрастный душ, Гуров надел халат, сел в гостиной и набрал номер сотовой связи Шалвы Гогиашвили.

– Я слушаю, – ответил сочным голосом Князь.

– Мир тебе и долгие годы, Князь. Гуров беспокоит.

– Ты не можешь меня побеспокоить, генацвале! Твой голос вносит радость в мое старое сердце, – ответил Шалва.

– Ты слишком мудр, Шалва, понимаешь: мой звонок – лишняя тревога, – усмехнулся Гуров.

– Я всегда рад разделить тревогу друга, – ответил грузин.

– Привет, Шалва, береги мальчика, я улетаю! – крикнула Мария в трубку, поцеловала Гурова в щеку и прошла своей шикарной походкой к двери.

– Поцелуй женщину, джигит!

– Хорошо, Шалва. Но только завтра, сегодня мы уже не увидимся. – Гуров перешел на серьезный тон: – Знаешь, зачем я звоню?

– Конечно, только разговор не по телефону. Я могу заехать за тобой минут через тридцать.

– Буду ждать. – Гуров положил трубку и начал тщательно одеваться.

Они были знакомы больше двадцати лет. Некогда сыщик выдернул грузина из-под высшей меры, затем Шалва ушел в легальный бизнес, но связи в уголовной среде сохранил огромные. Они встречались два-три раза в год, оказывая друг другу услуги некриминального характера. Последний раз Шалва обратился с просьбой. Чеченский парень был обвинен и осужден за теракт в Москве. Погибли люди, чечена ждала «вышка». Шалва поклялся, что была провокация и внук его друга не виноват.