Угнанное пианино - Нестерина Елена Вячеславовна - Страница 7

– Говорил, – согласилась Зоя Редькина.

Арина подъела с двери остатки крема с бисквитом. И решительно сказала:

– Зоя, нужно идти к тебе домой. Там мы все и выясним. Может, придется милицию вызывать.

– Нет! – с жаром воскликнула Зоя Редькина и схватила Арину за руки. – Ни в коем случае милицию не надо!

– Почему?..

– Ну… – Зоя нахмурилась, готовая вот-вот заплакать. – Соседи сразу увидят, что к нам милиция пришла…

– И что? Это даже хорошо, – улыбнулась Арина. – Может, они как раз что-нибудь видели. Свидетельские показания дадут.

– Да. И Антон, и пианино быстрее найдутся, – поддержала ее Вероника.

– Нет! – еще громче воскликнула бедная девочка. – Они, наоборот, милиции на нас нажалуются! Потому что и сами давно грозились ее вызвать! К нам! То есть от нас… Ну, потому, что у нас дома дебоши бывают. Соседям слышно, они этим очень недовольны. Вот. Так что поэтому не нужно, я вас прошу, милицию! Девчонки, не надо! Ну, не найдется пианино – и ладно! Только бы не…

Тут Зоя не выдержала и горько заплакала.

Арина и Вероника бросились к бедняжке.

– Зоя, ну что ты! Конечно, не будем вызывать! Как хочешь! – ласково заговорила Арина Балованцева. – А пианино твое обещаю найти. Честное слово. И не плачь, пожалуйста!

– Не плачь, Зоенька!

Благодарная девочка посмотрела на одноклассниц. Улыбнулась, вытерла слезки с конопатого лица.

– Ну, вот и хорошо! – тоже улыбнулась Арина. – Тогда побежали скорее к тебе. Там все и выясним. А ты, Вероника, оставайся дома. У тебя тут будет наш штаб. Жди. Вдруг Мыльченко объявится. Звони мне на мобильный, если что. Я его с собой из дома прихватила. Вот номер…

Арина пробежала в прихожую, где на полочке в изобилии были разложены разнообразные блокноты, записала свой номер на одном из них.

– Хорошо, Арина. Я жду. Я на посту, – выпуская девчонок из квартиры, проговорила Вероника.

Ботинки Зои и Арины загрохотали вниз по ступенькам.

Дверь в квартиру Редькиных была прикрыта, но снова не заперта на ключ. Зоя и Арина толкнули ее и вошли в маленькую прихожую.

В квартире стояла тишина. Мерный храп – вот единственное, что было слышно.

– Мама, это я! – с надеждой, что все счастливо изменилось, Зоя Редькина бросилась в комнату.

Но там все было по-прежнему. На кровати спал улыбающийся папаня. А на пыльном месте исчезнувшего пианино уже пристроился малолетний Толик со своими игрушками. Раньше им не хватало места, и все игрушечное хозяйство Толика было спрятано в коробку и задвинуто под стол. Теперь же гордо выплыли на свет божий и солдатики, и две машины, и конструктор, расползлись по полу… И среди всего этого счастья сидел Толик, радостной улыбкой не уступая ни капельки родному папаше. Сиял мальчик. Его был день. Его праздник. Хоть и Восьмого марта.

– У, морда! Доволен! – оглядев братца, хмыкнула Зоя и помчалась на кухню.

– Что ищешь? – вместо приветствия поинтересовалась у Зои мама.

– Пианино-то, мама, мое… Как же? – пролепетала Зоя. – Неужели продал его папашка? Украл, получается, у меня…

– Здрасьте, – в кухню протиснулась Арина Балованцева. – Скажите, это похоже на правду?

– Нет! – Клавдия Редькина решительно стукнула кулаком по столу. Посуда звякнула и подпрыгнула. – Васенька не вор! Это судьба наша такая невезучая. Нет у нас хорошей жизни, нет достатка, ничего… Вон и Зойка наша не пойми кто: и рыжая, и учится плохо, и талантов никаких нету. Только все барыню из себя строит на фортепьянах, понимаешь. Как начнет трынькать да голосить – уши вянут! Мы тут с хлеба на воду, а она на фортепьянах! И не хнычь…

Зоя все равно всхлипнула.

А мама ее горестно продолжала:

– Да, обошла нас судьба в этой конуре. Последней дорогой вещи – и то больше нет.

Арина Балованцева хотела сказать, что мама Зои не права, что ей этой самой Зоей гордиться надо. Ну и что, что Редькина учится плохо. Ее главный талант – это доброе сердце. Таких людей еще поискать нужно.

Но Арина ничего этого не сказала. Промолчала. И только вздохнула. Для роняющей слезы в рюмку водки Клавдии Редькиной это были не аргументы.

Девочки покинули кухню и вернулись в комнату.

– В общем, Зоя, версий получается несколько, – проговорила Арина после долгого молчаливого сидения на узеньком детском диванчике. – И в основе каждой из них могут лежать три разных ключевых события. Первая версия: Антон, пианино и неизвестные преступники как-то связаны между собой. В этом случае где искать, как искать всех их – совершенно непонятно. Вторая: между собой связаны только какие-то два объекта из этой группы. Может, Антошка и пианино, может, пианино и преступники, или же Антошка и преступники… Тут можно гадать долго. И метаться по ложному следу. А давай предположим, что никто ни с кем не связан?

– И что преступников вообще нет? – удивилась Зоя Редькина.

– Да! – обрадовалась Арина: ведь Зоя моментально ее поняла. – Может, пианино исчезло само по себе, а Мыльченко – сам по себе!

– Ну, это совсем просто… – вздохнула Зоя. – Так не бывает.

– Что делал Мыльченко в твоем подъезде? – вздохнула Арина. – Если мы это выясним, многое станет понятным. Ведь если бы ты его не увидела в своем подъезде, мы бы даже никак и не связывали эти два события, правильно?

– Ага.

– А давай, Зоя, теперь искать именно пианино? – предложила вдруг без всякого перехода Арина.

– Давай! – обрадовалась Зоя. – Человек, конечно, дороже. Но Мыльченко, он такой, что…

– Нет, – перебила ее Арина. – Мыльченко нормальный человек. Просто пианино может быстрее на какой-нибудь иной след вывести. Большой, все-таки, предмет, увесистый. Кто-то да видел его похищение точно. Давай сначала спросим твоего папу?

– Давай, – неуверенно проговорила Зоя.

– Ты только разбуди его, – попросила Арина, внимательно разглядывая свирепо-беззаботную физиономию спящего сантехника Редькина.

Зоя долго трепала папаньку, но тот лишь рычал, мычал и кряхтел. И упорно не просыпался. Праздник и горячительные напитки делали его сон поистине богатырским.

– Надо дождаться, пока проспится, – сказала Зоя, отходя от спящего чудо-богатыря. – Тогда можно и спрашивать. Сейчас вообще никак.

– Ну, тогда знаешь что, Зоя… – начала Арина. – Ждать, пока он проснется, мы не можем. Но тот факт, что папа твой пил сегодня, налицо?

– Да, – согласилась кротко Редькина Зоя. Против фактов, храпящих на кровати, не попрешь.

– И выпил хорошо, качественно, раз так сладко спит, – заключила Арина Балованцева, как будто много лет только и занималась экспертизой пьяных пап. – Значит, он пил много. И недавно. Поэтому вот что, Зоя. Пойдем-ка пройдемся по домам всех его собутыльников. Поспрашиваем. Может, тут пианино-то и всплывет. Ты знаешь каких-нибудь папанькиных дружбанов?

– Знаю, – кивнула уверенно Зоя.

– Погнали!

Девочки вышли из квартиры, внимательно разглядывая полы, лестницы подъезда. В некоторых местах явственно проступали следы колесиков пианино – катилось оно здесь, катилось, а не улетело. И под мышкой его никто не унес.

Однако на улице след терялся. Жидкая снежная каша – вот и все, что можно было увидеть на дорожках, которые дворник по случаю праздника не чистил.

– Может быть, следов нет только потому, что пианино мое на машину погрузили и увезли? – предположила Зоя, устав бегать, уткнувшись носом в землю.

– Может, Зоя… – пожала плечами Арина.

И еще раз проинспектировала дорожку, что шла вдоль дома. Ни в правую сторону от подъезда, ни в левую следов разобрать было уже невозможно – и люди натоптали, и машины закатали, а нападавший снег сделал дальнейшие поиски бессмысленными.

Главные друзья Василия Редькина обитали здесь же – в домах, что стояли совсем неподалеку от пятиэтажки, в которой проживала семья этого самого Василия. Сначала девочки посетили дядю Сережу, затем красноносого дядю Альбертика, дядю Володьку с многочисленным семейством, назадавали им вопросов про сантехника Редькина. Все дядьки отвечали, что сегодня, Восьмого марта, они не пили с Редькиным Васюхой. Вчера днем – да, а сегодня – ни-ни. Все как с утра начали праздновать Восьмое марта в кругу семьи, так до сих пор и продолжали. Про то, что пианино имеется в крошечной квартирке Редькиных, все они, конечно, знали, но о дальнейших его продвижениях по городу – нет. Никто.