Здесь гуляет Овечья Смерть - Нестерина Елена Вячеславовна - Страница 8

– А ты откуда здесь? – Тетка быстро пришла в себя. – Ты же где должен был находиться?

– Ну… – пожал плечами Аркадий.

– Или тебе что, страшно одному стало? – своим прежним ехидным голосом спросила тетка.

Аркашка ничего не ответил.

– Ой! – догадалась она, остановилась и всплеснула руками. – Может, ты за мной бежал? Если бежал, то…

– Я… бежал… – проговорил Аркашка и затормозил: а вдруг из-за того, что он за теткой Таней помчался, ей Смерть догнать не удалось?! Вот он придурок-то…

– Ну зачем, Аркадий? – совершенно спокойно, печально и как-то обреченно вздохнула она. – Я же тебе говорила – лежи на месте и не двигайся. Не должен никто больше по ее следам идти. Это все перебивает как бы, понимаешь?.. Как будто получилось, что никто за Смертью и не гнался. А я-то думала, почему же мне так тяжело ноги-руки от земли отрывать! Смерти-то как раз легко из-за этого бежалось. Вот она и успела… Теперь все. Ладно, пойдем спать, Аркадий.

И она шагнула на крыльцо, открыла дверь в дом, зажгла свет на терраске. Аркашка вошел вслед за ней, не глядя на тетку, которая снимала какую-то одежду с веревок, натянутых под потолком, шмыгнул в свою комнатенку. Скоро свет на террасе погас – Танька ушла оттуда, отправившись спать.

«Это из-за меня Смерть убила овец! – со слезами на глазах думал Аркаша. – Завтра будут снова убирать трупы… И зачем я за Танькой ломанулся? Как наваждение какое-то на меня нашло. Что я – так сильно испугался, разве? Ведь нет…»

И тут же у него перед глазами возник белый скелет Овечьей Смерти. Аркашка зажал глаза ладонями, но большими пальцами пришлось еще и уши зажать – потому что сухой хруст мертвых костей наполнил их. И стереть этот кошмар из памяти было просто невозможно – как ни старался Аркашка, как ни накрывался одеялом, как ни совал голову под подушку, едва он замирал, перед глазами бежала Овечья Смерть, а в ушах слышался скрежет ее костей. Даже вылупив глаза и уставившись в потолок, мальчишка не мог избавиться от ужасного видения.

Тогда он провалился в щель между кроватью и стеной, забился там, накрывшись одеялом с головой, задвинулся подушкой.

«Что теперь со мной будет? – сквозь зажмуренные глаза наблюдая за бегом Смерти по степи, думал он. – Ведь Татьяна не сказала, что бывает с человеком, который видел Овечью Смерть. А ничего хорошего, я это точно знаю, не происходит с теми, кто хоть раз столкнулся с призраком. А уж тем более с тем, который насылает смерть… Я сойду с ума? Сам превращусь в призрак? Ведь я шел по ее следам. Но я ведь и Таньку спас, получается! Да!»

Эта мысль заставила мальчишку выскочить из своего мышиного уголка. Аркадий даже подпрыгнул, сбив ногами одеяло. Ведь наверняка тетка Танька промахивалась мимо следов Овечьей Смерти, наверняка оступалась! И если бы она одна бежала, Смерть тут же, почуяв ее промах, обернулась бы, бросилась бы на Таньку и растоптала… Не осталось бы в ее теле ни одной целой косточки… О-ой… А так Овечья Смерть посчитала, что никто ее не преследует, раз я ее и Танькины следы затаптывал! Спас я эту дуру вредную…»

Глава VII Это буду я!

Но овец не спас. Новый день для Аркашки начался с того, что он увидел все ту же мрачную процессию: сквозь муторную, словно мыльную жару, сделавшую застоявшийся воздух прямо-таки непригодным для жизни, отец и тетка Танька вели лошадь-мохнатку, запряженную в тележку. Они вновь уходили в степь закапывать павших овец.

Бабушка сидела в седле на своей верховой лошади и, утирая глаза шоколадно-коричневой маленькой ладошкой, глядела им вслед и плакала. Затем горестно махнула хлыстиком, свистнула собаке, которая поджидала ее в тени дома, пнула лошадь под бока и умчалась к овцам.

Когда вернулись отец и тетка, Аркадий не стал подходить к Татьяне. Нечего ему было ей сказать. Не став завтракать, он уселся на самом солнцепеке, даже не надев спасительную шапку-вонючку.

Отец, вскочив в седло, умчался вслед за бабушкой помогать ей перегонять овец, тетка ковырялась где-то внутри дома.

А Аркашка сидел и думал. Пусть ему будет плохо, пусть кожа его обгорит, пусть хватит солнечный удар, беда какая! Бедных овец уже не вернуть, а он-то жив и здоров. Просто глуп. А раз глуп, надо умнеть. Надо думать. Думать, что делать. Как избавиться от костлявого скрежещущего кошмара? Вдруг Татьянин метод неэффективен? Или она не все знает? Ведь если она знает, что нужно делать, чтобы извести Овечью Смерть, но знает не все, так это еще хуже! Лучше вообще ничего не знать.

В жарком мареве полоскался по долине страх. Аркашке хотелось бежать отсюда, затаиться в какой-нибудь норке, он едва сдерживался, чтобы не кричать и не трястись, запутавшись в душном ужасе. Вместе с горячим недвижным воздухом пробирался страх в легкие и, казалось, в самую душу.

Но Аркашка продолжал сидеть, стараясь не поддаваться ему. Он очень хотел перебороть страх, быть сильнее себя самого, маленького вчерашнего трусишки…

Он закрыл глаза, которые, как ему казалось, вот-вот с шипением выгорят в глазницах, так жгло их, так палило.

А когда открыл, то увидел, что белым днем, покачиваясь из стороны в сторону и поскрипывая косточками, прямо на него движется… Овечья Смерть!

Сейчас она пройдет сквозь него – и все… Или вокруг обежит, как она это делает с овцами. И кирдык московскому мальчишке…

Аркадий закрыл глаза, потом открыл, надеясь, что это все-таки наваждение. Но Смерть все бежала и тряслась, бренчали кости.

«Я не сойду с этого места! – схватившись руками за пучки травы, сказал себе Аркаша. – Пусть бежит. Сделать я ей все равно ничего не смогу, в крайнем случае ногой по черепку врежу. А может… Если Овечья Смерть сквозь меня пройдет, в смысле я через нее пройду – то она ИСЧЕЗНЕТ?»

С этими словами Аркадий решительно поднялся, слегка, правда, покачнувшись. Овечья Смерть по-прежнему маячила перед ним, только стала теперь не белой, а красной, точно кровью с головы до ног, вернее, с черепа до костей-подпорок, обливалась. Аркадий сделал широкий шаг вперед, чтобы пройти сквозь проклятый призрак…

Удар невероятной силы отбросил его назад. Красное марево резануло по глазам, сменилось сплошной чернотой.

Неизвестно, сколько времени прошло. Все звуки, цвета и движения перестали существовать для Аркадия. Он не знал даже, дышит он или нет.

«Кто – кого? – смог подумать геройский мальчишка. – Овечья Смерть меня одолела? Или я ее?»

Он пошевелился, потрогал лицо рукой, пытаясь понять, открыты у него глаза или закрыты. Потому что вокруг был лишь холодный мрак. Именно холодный, он леденил, давил на глаза.

Мокрая тряпка! Вот что сорвал он со своего лица! Тут же и изображение появилось – все то же желто-белое небо, все та же степная долина…

Аркадий понял, что лежит на земле, что в руке у него мокрая холодная тряпка, и голова немилосердно гудит. А перед ним маячит тетка Танька!

– Ты чего, дружок, совсем больненьки? – отбирая у него тряпку и вновь прилепляя ее к Аркашкиному лбу, спросила она.

– А чего?

– Да ничего, – буркнула тетка. – Я ему: Аркаша, Аркаша! А он тут с ума сходит. Что я тебе сделала-то?

– Ты – ничего, – удивился Аркадий.

– А чего ж тогда? – Танька поднялась с коленок, отряхнулась. – Совсем ты того? Я к нему иду, он сидит, на меня смотрит, да еще так грозно. Потом вдруг резко вскакивает – и своей дурацкой головой прямо мне по лбу! Я чуть сознание не потеряла!

– А где Смерть? – с ужасом слушая все это, пробормотал Аркашка.

– Еще чуть-чуть – и была бы мне смерть! – с раздражением воскликнула Танька. – Раскололся бы у меня череп от твоей дурной головы. Я переживаю, что он тут на солнце сидит, перегрелся, бедняжечка, водички ему несу, шапку, а он… Придурок…

– А Овечья? Овечья Смерть где? Я же ее видел. Сейчас. Только что…

– Это ты вчера ее видел. Слишком хорошо видел. Оттуда видел, откуда не просили. Когда несся за мной, как дурак…