Здесь гуляет Овечья Смерть - Нестерина Елена Вячеславовна - Страница 3

Овцы смешно блеяли, топтались, бились друг о друга боками, стараясь пробраться от загородки к самому центру – как будто никому из овец с краю стоять не хотелось.

Их было много, в основном серых, в мелкую кудряшку, с рогами разной степени закрученности. Овечки существенно отличались по виду от баранов, Аркадий сразу определил, кто тут кто. Протягивая руки через ограду, он гладил их по пыльным кудрявым спинам, таскал за рога. Овцы не сопротивлялись, не огрызались, они были очень смирными, даже обидно было. Только упрямо – действительно как бараны – пытались пробраться в середину, распихивая сородичей.

Вскоре Аркашка уже перебрался в загон, как ледокол между громоздящимися льдинами поплыл среди овец. Несколько раз маленькие крепкие копытца наступали ему на ноги, но это было не особо больно, даже смешно. Аркашка распихивал глупых смешных овец, хватал их за носы, прекращая копытным доступ воздуха. Они испуганно блеяли, вырывались, шарахаясь в разные стороны, создавая еще большую давку. Аркадий смеялся, отпускал их и шел дальше. Ему очень хотелось взять на руки маленького ягненка – они были особенно хорошенькими. Но ягнята, как нарочно, прятались где-то внизу, под ногами родителей. Так что у Аркадия ничего не вышло. Он только весь пропах овечьим духом, измазался и устал пихаться.

– Выбрался? Ну, пойдем-ка тогда домой, – услышал он бабушкин голос.

Бабушка обошла обширный загон вокруг, проверила запоры. Взошла на бугорок и, приложив ко лбу ладонь козырьком, принялась смотреть вдаль. На лице ее была тревога.

– Ты чего, ба? – подойдя к ней, спросил Аркадий.

Но бабушка так была сосредоточена, что, казалось, его даже не услышала. Аркашка тогда тоже замер, прислушался и стал смотреть туда же, куда бабушка.

День угасал. Солнце село за дальние холмы, лишь неширокие красно-желтые полосы в небе над холмами напоминали о нем. Над долиной сгущались сумерки. Казалось, они наползают из небесных глубин и укладываются плотными душащими слоями. И не дует даже самый легкий ветерок, который бы разогнал этот душный застоявшийся воздух.

Аркадий вздохнул поглубже. На душе было тяжело, вновь там поселилась непонятная тревога.

– Волнуются овцы, ох волнуются… Ну, дай бог, чтобы спокойно ночь прошла, дай бог, дай бог… – крестясь, забормотала бабушка и широкими шагами, то и дело оглядываясь на загон с овцами, двинулась по направлению к дому.

– А чего? – еле-еле поспевая за ней, спросил Аркадий. – Что может случиться-то?

– Ох, Аркашка, надеюсь, что ничего, – вздохнула бабушка.

«Да что за тайны такие? Что у них тут творится? Вроде все нормально. Ничего не понимаю…» – подумал Аркашка, однако переспрашивать у бабушки не стал.

Они вошли в дом, где тетка Танька и отец уже накрыли праздничный стол.

Глава III Она приближается!

Ужин закончился быстро. Бабушка с теткой моментально убрали все со стола, Аркадий даже не заметил, как он совершенно опустел.

– Спать, голубец, быстренько спать давай ложись, – ласково проговорила бабушка, подталкивая Аркашку к двери в маленькую комнату. – Устал с дороги, умаялся. Вот, глянь, где я тебе постелила, да пойди на улицу умойся. И спать ложись.

Аркадий заглянул в комнату – и ничего, даже кровати разглядеть не смог, так темно там было. Отыскал в кухне под ворохом московских пакетов и сумок свой рюкзачок, вытащил зубную щетку, пасту, вышел на улицу.

Мрак по всей округе стоял просто адский. Кромешная тьма. Луны не было. А маленький желтый кружочек света лампочки, болтающейся на столбе, лишь подчеркивал черноту ночи. Поэтому Аркадий с трудом разглядел металлический умывальник на колышке, кое-как умылся и потопал спать. Хотя и спать-то не очень хотелось – в Москве, по часам которой жил Аркашкин организм, пока что не перестроившись на местное время, сейчас был еще непоздний вечер.

– Давай иди в кровать, я тебе посвечу, – откуда ни возьмись, перед Аркадием возникла тетка Танька. В руке у нее была толстая белая свеча.

– Зачем? – вздрогнул Аркашка.

– Темно у тебя в комнате-то, – ответила Танька. – Туда электричество не проведено.

– А… – кивнул Аркадий. – Тогда ты мне дай лучше свечку, я сам себе посвечу.

И он протянул руку за свечкой. Но Татьяна хлопнула его по руке.

– Ага, деловой. Она новая, я ее только что зажгла. Ты ж бестолковый, уронишь еще, дом спалишь…

– Да я!.. – возмущенно начал Аркадий, но тетка бесцеремонно его перебила, уверенно заявив:

– Не нужна тебе свечка, ляжешь в кровать – и хорош. Без света что, вообще спать не можешь?

– Почему это? Могу, конечно, – обиделся Аркаша. И чего она к нему пристала?

– Ну, давай тогда. Двигай ножками. – И Татьяна направилась в комнату, придерживая ладонь у пламени свечи.

Аркадий вздохнул и послушно отправился вслед за подозрительной теткой. Эх, раз уж на то пошло, лучше бы отец его с этой дурацкой свечой проводил. Но отец спал уже без задних ног. Он так любил спать, и так редко ему удавалось поспать долго, что сейчас, как он днем сообщил Аркашке, отец планировал проспать по меньшей мере сутки.

– Раздевайся, я не буду смотреть, – скомандовала тетка Танька и отвернулась к окошку.

Аркадий моментально скинул одежду прямо на пол и юркнул под одеяло. В свете огня он посмотрел на вредную тетку – небось нарочно подсматривала, сейчас найдет какой-нибудь повод посмеяться над ним…

Но тетка была очень чем-то взволнована. Она склонила голову к самому окошку и, отставив руку со свечой подальше от себя, пристально всматривалась в темноту за стеклом.

– Тетка, чего высматриваешь? – окликнул ее Аркашка, стараясь придать своему голосу насмешливо-снисходительную интонацию. – Боишься, что ль, чего? Что тебя украдут?

– А ты не знаешь, чего я боюсь? – повернувшись к Аркадию, медленно проговорила тетка.

Аркадию аж холодно стало от ее голоса и взгляда.

– Не знаю… – сам того не желая, боязливо и неуверенно ответил он.

– Не знаешь – везет, значит, тебе, – вполне серьезно заявила тетка Танька.

– Ну а чего? – Аркадий сразу уловил, что она над ним не смеется, и даже вскочил, отбросив одеяло. – Расскажи, ладно тебе!

Тетка резко схватила стул, пододвинула его как можно ближе к кровати, села и, пристально глядя в лицо Аркашке, глухим спокойным голосом начала:

– А мор у нас среди овец пошел. Не только у нас, по всей округе. Нет от этого мора никакого спасения. Гибнут овцы, и ничего нельзя сделать.

– Как гибнут – умирают? – Холод снова пробрал Аркадия с головы до ног. Он передернул плечами и плотнее укутался в одеяло.

– Каждую ночь, которая выдастся безлунной, умирают овцы, – продолжала тетка, не отрывая от Аркашки взгляда. Ее глаза затягивали, заставляли Аркадия перестать думать, не помнить ни о чем и только слушать ее, слушать, слушать…

– Мор – это значит болеют животные, – едва шевеля губами, пролепетал Аркадий.

– Не болеют, – твердо заявила тетка Татьяна. – Говорю: умирают. Гуляет в наших краях Овечья Смерть. Плохо это, очень плохо. Овцы – наша жизнь.

Тетка замолчала. На темную комнатку навалилась тишина. Зашипело, неровно дергаясь, пламя свечи. На улице сразу в несколько голосов обеспокоенно завыли собаки.

Аркадий кинулся к окошку, надеясь увидеть, что там, за стенами дома, происходит.

– Тихо! – сдавленно воскликнула тетка Танька, свободной рукой оттаскивая Аркашку от окна. – Это Она! Они Ее боятся…

– Как – «Она»? Кто – «Она»? Кого – «Ее»? – Вопросы Аркадия так и остались без ответов.

– Я пойду, попробую… – Татьяна вскочила, решительно тряхнув головой.

– Куда ты пойдешь? Что попробуешь?

– Сиди здесь. И не вздумай выходить на улицу, – взволнованно предупредила тетка.

Татьяна умчалась вместе со свечой, оставив племянника в кромешной темноте. Мрак был таким густым, что Аркадию казалось, будто он совершенно ослеп. Невозможно даже было определить ни где окошко, ни где дверь. Тьма стояла и на улице.