Лучшая парочка сезона - Нестерина Елена Вячеславовна - Страница 15

Все пакеты и упаковки с дрожжей я сорвала возле дома, тщательно упрятала их в мусорный мешок. Причём коричневую бумажку с надписью «Дрожжи» я изорвала в мельчайшие клочки, распихала их по коробочкам из-под сока – для чего отвинчивала пластмассовые крышечки, высыпала клочки туда и завинчивала крышки снова. Кто будет искать улики внутри этих коробок? Ещё додуматься надо.

Со склизким брикетом в руке я подошла к забору, чтобы осторожно перебраться на территорию Парасоловых. Это было нетрудно – у меня, естественно, специальная лазейка в ограде имелась. Никому – ни бабуле, ни им, ворюгам-соседям, – не приходило в голову, где именно она находится.

И тут меня окликнули.

– Эй!

Не раздумывая ни секунды, я сбросила дрожжи в траву. Схватилась за куст каких-то высоких цветов, чтобы обтереть с ладони следы дрожжевых улик. И обернулась.

Страшный. Это снова был он.

Блин…

– Что ты тут делаешь? – грозно зашипела я.

Мне нужно было как-то унять сердце, которое увеличилось сейчас, наверное, до размеров лошадиного, а билось со скоростью сердечка испуганной мышки-норушки. Уж лучше бы оно вело себя как лягушкино-квакушкино, которой всегда всё по фигу, а потому сердце ее бьётся неторопливо. Тогда бы я вообще выглядела перед Страшным как Железная… ну, или хотя бы как Алюминиевая Леди. Или как Леди-Тиранозавр. Тиранозавры вроде бы тоже, как лягушки, холоднокровные?

Хладнокровной и независимой – вот мне какой хотелось быть. Поэтому, подождав чуть-чуть, чтобы сбавило обороты перепуганное сердце, я как можно более спокойно и властно повторила:

– И что ты тут делаешь? Ты разве не знаешь о неприкосновенности частного жилища?

– А ты – не знаешь?

– А я на своей территории.

– А куда ты собиралась?

– Я собиралась, Страшный, пописать под кустиком. – Обычно я такого не говорила. Но на войне были все средства хороши. Поэтому и сказала.

И Страшный смутился. Честно!

– А… Ну, да… А мне показалось…

Он даже отступил на несколько шагов. Как будто я и правда собиралась осуществить то, что сообщила, прямо здесь.

– Когда кажется – креститься надо. – Я была неумолима.

– Понимаешь, я боялся… – начал Володька.

– А не надо ничего бояться. И по чужим дачам шастать тоже нечего. Что ты у нас на участке делаешь, интересно?

– Я…

– Только не говори, что пришёл меня на танцы пригласить. В ваш деревенский клуб. – Я говорила, а сама уходила подальше от опасного района. То есть от загородки, отделяющей нас от соседей. Поэтому двигались мы – а Страшный брёл за мной – в сторону скамейки под вишнями. Как раз на другой границе – с территорией дачной жизни Русланчика. Потому что к нашему домику я тоже идти не могла – там же бабуля спит. Услышит. А выяснить, зачем сюда притащился Страшный, мне было необходимо.

– Ну так что? – всё-таки по-прежнему полушёпотом поинтересовалась у Страшного я, садясь на скамейку. – И что мы тут делаем?

– Я хотел проследить.

– Что проследить?

– За тобой проследить.

– Зачем?

– Чтобы успеть перехватить…

– Что перехватить?

Я продолжала его допрашивать, и Володька послушно отвечал на мои вопросы. Хоть и невнятно как-то, но отвечал.

– Мне показалось, что ты могла бы… ну…

– Ну? – Мне удалось это сказать не как Алюминиевой, а как самой настоящей Железобетонной Леди. Вот.

– Показалось, Варь, что ты собираешься Парасоловым… как, помнишь… сегодня мне говорила… Отомстить. Ну, проучить их…

Бедный Страшный! Вот ведь страдает… Ну чего он ко мне прицепился? Я злая, я веду себя с ним ужасно, сама знаю. А он всё никак не отстаёт. Вот это любовь! Но всё равно не верю. Не хочу – и не верю. Имею право.

– В смысле – как «проучить»? – работала я под дурочку.

– Ты сама про дрожжи мне рассказала, – наконец заявил Страшный. – Что хочешь им в туалет дрожжей бросить.

Я сама знала, что рассказала. Вот только, спрашивается, зачем? Кому нужны были эти признания с рыданиями на берегу? Что ж я за слабак-человек такой? Кто ж выдает военные тайны первому встречному?! А Русланчику? Говорила ли я об этом плане Русланчику? Попыталась вспомнить – и никак не могла. То мне казалось, что говорила, а то – нет, что я ему всех подробностей своих планов не рассказывала.

Понятно, почему я не могла вспомнить, – потому, что Володя Страшный сидел рядом и меня нервировал. Ведь он наверняка начнёт сейчас отговаривать. Что вот с ним делать? И чего он лезет?

– Ничего я тебе не рассказывала, – упрямо заявила я. – Это ты сам придумал. Дрожжи какие-то…

– Ну вот и хорошо! – неожиданно согласился Страшный. – Значит, ты не собиралась?

– Нет.

– Пусть живут себе.

И этот туда же! Пацифист, как и моя бабка, которая только своих лупить горазда. Я не выдержала:

– Но почему, почему, Володя, они должны «жить себе»? Зло не должно быть наказано?

– Для этого есть милиция, – уверенно заявил Страшный.

– Ух ты какой! А на то, чтобы нас обвинять и позорить, – милиция не нужна? Сами справились?

Разговор намечался по второму кругу.

– Да я за тебя переживаю, – сказал Страшный. – Ты же себе только проблемы создаешь! Парасоловым это всё как с гуся вода, понимаешь?

Это для меня были не аргументы.

– Смотри, Страшный, вот когда наши, поселковые, наехали на ваших – что типа кто-то из деревенских по дачам ворует, – вы что собирались делать?

– Хотели табло им всем начистить… – буркнул Страшный.

– Ну! То есть собирались разобраться своими силами. А значит – наказать обидчиков, которые возвели на вас эту… как её… напраслину. Так?

– Так…

– А если я хочу устроить Парасоловым, которые и есть реальные воры, такие проблемы, которые их отвлекут от преступной деятельности, – это, получается, никак нельзя. Так?

– Ну…

– Не «ну», а «да» или «нет». В смысле «можно» или «нельзя»! Понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Володька Страшный. И, уставившись на меня, заявил: – Нельзя.

– А почему? Почему, Страшненький?

– Да задолбала ты меня Страшненьким называть…

– Ну, Красивенький. Извини.

– Я не «красивенький».

– А какой?

– Нормальный.

Я прямо даже зависла. Конечно, нормальный. Но все его зовут Страшным. Он вроде раньше не обижался… А, это же «love story», как я не сообразила!

Стало как-то не по себе. Где-то в уютной спальне коттеджа, в каких по-настоящему отдыхать нам со Страшным даже не снилось, дрых Русланчик. Который от романа со мной сегодня отказался. А Страшный, в смысле нормальный Володя Страхов, можно сказать, это право для себя отбил. Что достойно уважения.

Я даже представила себя прогуливающейся под ручку со Страшным (правда, нормально, а не с чужого плеча, одетым) по самым модным аллеям дачного посёлка. А что – очень даже ничего. Я бы сказала, что мы смотрелись бы как лучшая парочка дачного сезона. У нас Натаха любит составлять рейтинги – кого в этом сезоне можно считать лучшей парой. И из нашего круга, и из взрослых. Она же, Натаха наша, всё знает, всё видит.

А Русланчик, славный благородный Русланчик… Да что Русланчик? Страдать по нему или не страдать было совершенно бесполезно. Ничего это всё равно не изменило бы. Пусть живёт спокойно. Буду вспоминать его в старости: «Э-хе-хе, внучки. Познакомилась я в молодости как-то с красавчиком. С прынцем, можно сказать, познакомилась. И такой у нас был роман, ни в сказке сказать, ни пером описать! (Про фотографирование огуречных воров я скорее всего внукам не расскажу. Это отдельная, можно даже сказать, детективная история, так что её в другой раз.) Но встали на нашем пути злые люди. Однако их происки не смогли помешать нашей любви! И появился тогда страшный и мощный Страшный, сразился он с прекрасным прынцем – и победил его. Так что досталась я, как невеста, победителю. Вышла за него замуж. И стала с ним жить-поживать, огурцов и другой сельскохозяйственной продукции на наших плантациях наживать…»