Небеса подождут - Леонард Элмор Джон "Голландец" - Страница 6

– Так мы богаты?

– Девятьсот баррелей в день из двух скважин, – ответил Орис, – а мы собираемся бурить еще. "Эмму-2" пришлось рвать динамитом, нам попалась скальная порода. Когда забил фонтан, вышку чуть не снесло. Я нанял человека, который строит для меня нефтехранилища... Ну как? Тебе полегчало?

Ей полегчало, но злость еще не улеглась, и Дорис сказала:

– Джеку нужна отцовская твердая рука. Меня он совершенно не слушается.

– Солнышко, – вздохнул Орис, – придется тебе потерпеть еще чуть-чуть. Я купил нам дом на южной окраине Талсы; там живут все нефтяные магнаты. Месяц-другой, и жилище будет готово.

Дорис уточнила, почему нельзя въехать сейчас же.

– Прежний владелец разорился. От него ушла вторая жена, и он застрелился прямо в спальне. Я велел все там перекрасить. Прежние владельцы любили вечеринки и бог знает что творили. Понимаешь, солнышко, дом выставили на аукцион, и я выкупил его за двадцать пять тысяч наличными.

Дорис в жизни не видела дома, который стоил бы двадцать пять тысяч долларов, и спросила, какой он.

– Построен восемь лет назад, – ответил Орис, – дом в греческом стиле.

– Я не отличу дома в греческом стиле от индейского типи, – вздохнула жена.

Он объяснил, что по фасаду идут колонны – называются дорические, – они поддерживают портик, но Дорис все равно ничего не поняла.

Орис рассказал: в доме есть столовая, в ней свободно разместятся человек двадцать. Жена представила себе наемных работников, которые полдничают перед выходом в поле. Сказал, что в доме пять спален, четыре ванных, зимний сад, комната для прислуги, гараж на три машины, большая кухня с ледником, в котором имеется семь дверей, и бассейн на заднем дворе...

– Да, совсем забыл, – спохватился Орис, – еще есть каток для роликов на третьем этаже!

На другом конце линии повисло молчание.

– Солнышко! – неуверенно позвал Орис.

Дорис ответила:

– Знаешь, я никогда в жизни не каталась на роликах!

Летом 1916 года Белмонты переехали в особняк. Орис не знал, как поступить со своей подружкой Нэнси Полис, официанткой из ресторана Харви в Сепульпе. Ему казалось, что сейчас, когда он поселился в Талсе, им не стоит больше встречаться, но всякий раз, стоило заговорить о разрыве, Нэнси рыдала, злилась и была совсем не похожа на прельстившую его веселую "девушку Харви". Чтобы не мучиться, он купил ей дом, и она стала сдавать комнаты жильцам.

Однажды воскресным сентябрьским утром Орис с женой завтракали в патио. Дети резвились в бассейне.

Дорис читала раздел светской хроники в газете, выискивала фамилии знакомых. Орис наблюдал за десятилетним Джеком – тот что-то внушал сестренке. Эмма была на четыре года его младше. Он видел, как Эмма прыгнула с бортика в глубокую часть бассейна. Потом туда прыгнул Джек, и Эмма, визжа, повисла на нем. У дочки был тоненький пронзительный голосок, она кричала, что пожалуется маме. Дорис оторвала взгляд от газеты и, как всегда, заметила:

– Что он с ней делает, с бедняжкой?

Орис ответил: похоже, они играют.

– На ней есть нарукавники? – спросила Дорис. Орис ответил, что не видит, но, наверное, есть. Эмма никогда не входила в воду без спасательного жилета и нарукавников. Дорис снова принялась читать про соседей, а Орис развернул спортивный раздел. Он прочел, что "Сент-луисские кардиналы" до сих пор на последнем месте в Национальной лиге, "Бруклинцы", черт их побери, на первом, а "Филадельфии" еще предстоят два матча. Орис снова бросил взгляд в сторону бассейна. Джек сидел в матерчатом шезлонге, дымчатые очки были ему великоваты. Эммы нигде не было.

– Джек, где твоя сестра? – крикнул Орис.

Дорис отложила газету.

Все последующее Орис видел ясно всякий раз, когда вспоминал тот день: Джек вскочил, посмотрел в воду, увидел Эмму под водой, нырнул.

Когда девочку вытащили, она не дышала. Орис не знал, что делать. Дорис металась, кричала, плакала, спрашивая у Бога, почему он забрал их малышку. К счастью, по воскресеньям их семейный врач, живший в Мэпл-Ридж, по соседству, бывал дома. Он примчался сразу. Спросил:

– Как долго она пробыла под водой? И почему вы не сделали ей искусственное дыхание?

Орис помнил, как Джек что-то внушал сестренке. Эмма кивнула, потом прыгнула в бассейн, не надев нарукавники, долго визжала и цеплялась за Джека. Прошло минут пятнадцать. После массажа девочка задышала. Ее уложили на носилки и увезли в больницу в Ла-Саль.

Из-за того, что ее мозг долго не получал кислорода, он перестал работать как положено. Эмма не могла ходить. Сидела в инвалидном кресле и смотрела в окно или ползала по катку на третьем этаже, натирая "лед" куклами, когда надоедало ползать – била кукол об "лед", пока они не разлетались на куски. Обломками игрушек был усыпан весь каток, которым Белмонты не пользовались.

Джек отговорил мать засыпать бассейн, хотя она собиралась устроить на его месте клумбу. Ловя на себе пристальный взгляд отца, десятилетний мальчик говорил:

– Но я ведь пытался спасти ее!

И вот прошло восемь лет, и этот никудышный красавчик пытается шантажировать Ориса! Видно, и правда пора послать Джека в нефтехранилище, передать в руки Джо Росси, папаши Кармел, девчонки, которую, как клялся и божился Джек, он не насиловал.

Джо Росси копал уголь в шахте возле Кребса, к югу от Талсы. Несколько лет прослужил надзирателем в тюрьме Макалестер, потом в Гленн-Пул нашли нефть, и он с женой и детьми переехал в Талсу искать счастья на нефтепромысле. Вначале он нанялся к мистеру Белмонту рыть временные хранилища – огромные ямы в земле, в которые наскоро заливают нефть, бьющую из скважин. Затем начал строить деревянные хранилища, – в них заливают нефть перед тем, как перелить ее в стальные резервуары – огромные сооружения высотой с трехэтажный дом, вмещающие до восьмидесяти тысяч баррелей нефти. Оттуда нефть отправляют на нефтеперерабатывающий завод. Джо Росси зарабатывал теперь сто долларов в неделю. Он возглавлял нефтехранилище и командовал головорезами, которые на него работали. Все подсобные рабочие пропивали зарплату, считали себя самыми крутыми парнями на промыслах и искали предлога для того, чтобы подраться. У Джо Росси кулаки были размером с колотушку; в день выдачи зарплаты он нещадно бил тех, кто неосторожно выражался при нем или посылал его подальше. Только так можно было сохранить уважение. Он не возражал против того, что его рабочие пьют, но пусть держат язык за зубами!

Мистер Белмонт поинтересовался, какая работа считается самой грязной. Росси ответил: очистка.

– Вы уверены, что хотите, чтобы ваш паренек чистил резервуары? – уточнил он. – Ведь это – верная смерть, похлеще только взрывные работы.

– Я хочу, чтобы он чистил резервуары, – холодно повторил мистер Белмонт и повесил трубку.

Росси позвал к себе Норма Дилуорта, парня, которого взял на работу после того, как тот отмотал срок в Макалестере. Велел ему показать Джеку Белмонту как и что и не спускать с него глаз. Сам Джо Росси не отваживался приблизиться к сынку мистера Белмонта – боялся, что не сдержится после того, что этот паршивец сотворил с его дочуркой Кармел, младшей из семерых детей. Ей только что, шестнадцатого июля, в праздник Богоматери Кармельской, исполнилось пятнадцать. Росси боялся за себя. Если парень ему нагрубит, он разобьет ему башку кувалдой и зароет в навозе.

Норм Дилуорт был ненамного старше Джека Белмонта.

– Он сынок босса, – объяснил Росси. – Папаша хочет, чтобы он разбирался в нефтяном деле.

– И чистил цистерны? – изумился Норм. – Господи Всемогущий, там он концы отдаст!

– Вряд ли его папаша станет возражать, – ответил Росси. – Он мерзавец. Ты видал многих таких, как он, в Макалестере, только они не были сынками миллионеров!

Оба парня были худыми и долговязыми. Джек и Норм курили сигареты и смотрели, как отвинчивали задвижку с днища цистерны, которая возвышалась в тридцати футах над ними. Задвижку откинули и оттащили, прицепив к грузовику. Из отверстия на траву полилась черная жижа. Запахло газом.