Ла Брава - Леонард Элмор Джон "Голландец" - Страница 12

— И что же вы делали в Индепенденсе? — Все та же легкая, неназойливая интонация.

— Длинная история. Когда-нибудь расскажу, если вам будет интересно. Я одного никак не могу понять: почему вам в картине никогда не доставался главный герой?

— Я— женщина-вамп, разве нет? — живо возразила она. — Моя задача— вклиниться между главным героем и мисс Добродетель, но в конце концов он должен вернуться к своей крошке Джун Эллисон, а я, если останусь в живых, скажу им: «Салют!»

— Когда я смотрел «Западню», я все думал: на месте Роберта Мичема я бы предпочел вас, а не жену того парня, то есть его вдову.

— Но ведь я — убийца. Я заманила того парня — как бишь его, Том Дрейк? — на мост.

— Да, наверное. Но вам всегда доставалась невыигрышная роль. Почему вам никогда не удавалось заполучить героя — хотя бы изредка?

— Нельзя иметь все сразу. Я играла роковую женщину, еле успевала сниматься, а куда лучше обеспечить себе роль, чем заполучить героя.

— Понимаю.

— Кто-то сказал: мои героини ни на миг не могут позволить любви одолеть алчность. По-моему, я только один раз оказалась на кухне— в «Ночной тени», когда готовила мужу пирожки. Помните, какой там был бардак? Никто даже не удивился, когда я положила в пирожки белладонну — у хороших жен и честных девушек на кухне царит идеальный порядок.

— Да, это точно подмечено, — подтвердил Ла Брава. — Он прихватил пирожки и стакан молока с собой в оранжерею, а потом в агонии повыдирал все свои любимые растения, цепляясь за них руками. У Джига Янга это здорово вышло. А в другом фильме, в «Некрологе», действие начиналось на кладбище…

Услышав эти слова, она вновь взглянула на него в упор и с минуту не отводила взгляда:

— Когда вы смотрели «Некролог»?

— Давно. Я помню эту первую сцену — кажется, там играл Генри Сильва, он был вашим приятелем.

Она все еще смотрела на него, словно в некотором недоумении.

— Вы были замужем за таким представительным мужчиной, с сединой на висках. Его лицо я помню, а вот имя забыл.

— Ну-ну.

— Еще я помню— только не уверен, в этом фильме или в другом, — как вы застрелили плохого парня. Он так посмотрел сперва на свою рубашку, потом на свои руки — всё в крови, а он никак не может поверить в это. Забыл, что там было в фильме, и кто играл детектива, не помню— в «Некрологе», я имею в виду. Но ведь не Роберт Мичем, нет?

Джин задумчиво покачала головой:

— Сама толком не помню, кто там играл.

— Симпатичный с виду парень Роберт Мичем.

— Мы с ним давно не виделись. Последний раз, кажется, на похоронах Гарри Кона. — Немного помолчала и добавила:— Сукин сын был этот Гарри Кон, но я его любила. Он заправлял киностудией «Коламбиа пикчерз» — ох, как он ею заправлял! — Снова взглянула на Ла Браву: — И интервью я тоже давно не давала.

— Разве это похоже на интервью?

— Отчасти. Сижу в номере гостиницы в халате и провожу экскурсию по себе. Помню, Гарри наставлял меня: «Держись вежливо, не говори „дерьмо“, сдвинь свои чертовы ноги и не соглашайся, когда репортеры предложат тебе выпивку— они только того и добиваются, чтобы залезть тебе под юбку». Куда, черт побери, подевался Морис?

Ла Брава оглянулся в сторону двери:

— Сказал, на минуточку.

Повисло молчание. Ла Брава не раз оказывался возле крупных политиков и знаменитостей мирового масштаба, он на несколько секунд, а то и минут оставался наедине с Джимми Картером, Нэнси Рейган, Барбарой Буш, с Розалин Картер и Эми, не с Садатом, так по крайней мере с Менахемом Бегином в Кэмп-Дэвиде, неоднократно с Тедди Кеннеди, с конгрессменами, чьи имена он не знал или забыл, с Фиделем Кастро, когда тот приезжал в Нью-Йорк, и с Бобом Хоупом, и все же никогда он не смущался так, как в эту минуту, стоя перед Джин Шоу, облаченной в голубой махровый халат.

— Я все пытаюсь припомнить, как назывался ваш последний фильм, — пробормотал он.

Она снова оторвала взгляд от газеты:

— Погодите, на «Коламбиа» я снималась в «Поехали», а потом в «Лунных танцах» — это уже RKO. Полный провал.

— Это где действие происходит в сумасшедшем доме?

— Сразу после этого фильма я и ушла. Я пробовалась на роль в той картине, которую снимали в этих местах, большей частью в отеле «Кардозо». Мне уже почти пообещали роль богатой вдовы, убежденной девственницы— мой единственный шанс сыграть положительную героиню, — но потом роль отдали Элинор Паркер. На самом деле не такая уж завидная роль.

— Там снимались Фрэнк Синатра и Эдвард Робинсон, — сказал Ла Брава, желая произвести впечатление знатока.

— Вот именно, — кивнула она. — «Дырка в голове». Фрэнк Каира снимал свой первый фильм после, помнится, семилетнего перерыва. Я хотела работать с ним. Я приехала сюда за свой счет, присмотреться к этим богатым вдовушкам в Майамибич.

— Но вы оказались чересчур молоды для этой роли.

— Потому-то Фрэнк и отдал ее Элинор Паркер. А до меня сценарий читала Джейн Грир — оставила свои отпечатки на всех страницах. Нет, «Лунный танец» был не последним, — спохватилась она. — Я еще раз вернулась на «Коламбиа» — да, да, точно— снималась в «Сокровище ацтеков».

— «Сокровище ацтеков», — закивал Ла Брава. Он понятия не имел, о чем идет речь.

— Ферли Грэнджер играл внебрачного сына Монтесумы. В последней сцене меня хотят принести в жертву богам на вершине пирамиды, вырвать у меня сердце, но младший брат Кортеса спасает меня. Припоминаете?

— Я забыл, кто играл главную роль, — признался Ла Брава.

— Оди Мерфи. Я вылетела из Дуранго первым рейсом, на какой только смогла раздобыть билет, и больше никогда не снималась.

— Думаю, многим зрителям этот фильм все-таки понравился.

— Ведь вы же его не смотрели, верно?

— Да, его я, похоже, пропустил. В скольких картинах вы снимались?

— В шестнадцати. С пятьдесят пятого по шестьдесят третий.

Он мог бы с ходу назвать от силы четыре-пять.

— Похоже, пару самых ранних я тоже пропустил, — покаялся Ла Брава. — Но все остальные смотрел, и должен вам сказать — может, вам это и безразлично, но вы были просто прекрасны..

Джин Шоу посмотрела на него в упор таким знакомым, слегка высокомерным взглядом.

— Ну и какая картина — ваша любимая? — поинтересовалась она.

Глава 7

В 8 часов 10 минут вечера Джил Уилкинсон заявила Робу и Пэм, ночным дежурным кризисного центра, что лично она намерена убраться отсюда, пока больше ничего не стряслось. Три бессонные смены подряд— вот и вся награда, на которую может рассчитывать добросовестный медработник Южного округа. Если в ближайший час она не доберется до постели, то загремит в Мемориальный госпиталь «Бефизда», чтобы подвергнуться интенсивной терапии в связи с острым нервным истощением, заработанным на службе обществу. Пусть тогда Южный округ ищет себе другого преданного делу и вечно бодрствующего работника, готового работать семьдесят часов в неделю, — одна беда, никто не способен оставаться вечно бодрствующим. За последние сутки они тут получили по полной программе.

Сперва заявился этот здоровенный блондин со своим игрушечным значком и отнюдь не игрушечным револьвером. Копы из Делрея оказались славными ребятами: они, конечно, малость похихикали над этой заварушкой, но сперва предупредили мистера Ричарда Ноблеса: если он еще хоть раз покажется в кризисном центре и будет приставать к Джил, они ему с обеих сторон челюсть переломают, чтобы не разевал пасть, мать его.

Потом посреди ночи Эрл закурил сигаретку и поджег свой матрас — а ведь они тщательно обыскивали его и не нашли при нем ни сигарет, ни спичек. Уолтер продолжал изводить всех и каждого своими вопросами про орла, пока его наконец не увезли в больницу. Девушка, наголо обрившая себе голову и сбрившая брови, заперлась в туалете и просидела там все утро, и двум алкоголикам пришлось блевать в мусорное ведро. Клиент, ожидавший своей очереди, наткнулся на ящик туалетной бумаги, хранившийся в кабинете (а где его еще держать?), и размотал рулоны по всему помещению. В довершение всего, улыбчивый кубинец, откликавшийся на имя Джеральдо Ривера, вошел прямо в приемную в чем мать родила, не считая сетчатых спортивных туфель и темных шелковых носков. Вот симпатяга.