Без правил - Леонард Элмор Джон "Голландец" - Страница 8

– Вроде бы там уютно и чисто.

– И кухня у них хорошая. Кстати, вы ужинали?

Лонг помедлил с ответом:

– Перекусил, словом, заморил червячка...

– Билл, – строго сказал Бэйлор, – твой приятель, по-моему, проголодался, а до Франкфорта путь неблизкий! Да вы не обращайте внимания, что наши так на вас уставились, – продолжал он, обращаясь к Лонгу. – Я уже говорил, они в глаза не видели акцизного чиновника.

Лонг улыбнулся, покачал головой:

– Да какой я чиновник? Обыкновенный простой парень. Родом из округа Харлан, что на юго-востоке нашего Кентукки.

– Это правда?

– Да, сэр, там я родился, вырос и жил, пока не пошел в армию.

– Билл, вели Эрону, пусть приготовит гостю поесть, – распорядился шериф Бэйлор.

Билл стоял как вкопанный. Он слушал разговор Фрэнка с шерифом Бэйлором, ловил каждое слово. Вначале оба распалились, потом постепенно успокоились, расслабились. Захоти Билл, он мог бы сделать вид, что все это – пустая болтовня, сотрясение воздуха; мог бы притворно улыбаться и ждать, когда наконец Фрэнк Лонг начнет намекать на обстоятельства, ради которых он приехал. Одно Билл знал точно: Фрэнк заведет об этом разговор не сегодня.

А что, если, не сходя с места, выпалить Фрэнку правду в лицо, вызвать его на откровенность, играть в открытую?

Нет, лучше не спешить. Зачем пороть горячку? Надо сначала все как следует обдумать, чтобы не пришлось потом жалеть.

Так он и сделает! Не торопясь поразмыслит, протянет время и успокоит нервы. Пусть пройдет минут десять, и он станет улыбаться. Будет лыбиться, пока не заболят щеки. Так и сделает!

Обдумав, он сказал совсем не то, что собирался. Не сводя взгляда с Лонга, он рубанул:

– Фрэнк сюда не ужинать приехал.

От удивления у Лонга глаза на лоб полезли. Он хотел было ответить, но сразу взял себя в руки.

– Он явился не для того, чтобы навестить старого друга и вспомнить прошлое, – усмехнулся Билл. – Он приехал за бурбоном, который изготовил мой отец.

Присутствующие обменялись многозначительными взглядами, а шериф Бэйлор присвистнул.

– Опять двадцать пять! – сказал он с усмешкой. – Билл, не бери эту дурню в голову. Лучше накорми своего старинного приятеля.

– А он сыт и есть не хочет. – Билл смотрел на Лонга в упор. – У него другое на уме. Сто пятьдесят бочонков бурбона ему покоя не дают. Сто пятьдесят бочонков кукурузного виски десятилетней выдержки. Я прав, Фрэнк?

Лонг не успел ответить, потому что в разговор снова вмешался шериф Бэйлор:

– Мы здесь уже раз сто слышали эту байку, и она нам надоела. Кто докажет, что Джон Мартин спрятал виски? Билл, посуди сам, если твой папаша нагнал столько виски и его до сих пор не нашли, значит, он сам его и выпил. Я это допускаю. Я помню, бурбон он пил вместо воды. Выдувал по два-три галлона в неделю. Все соседи это знают.

Некоторые закивали, а Джейк Ройс заметил:

– Точно! Не успел он его спрятать. Сам все выпил.

– Правильно, – сказал шериф Бэйлор. – Никто не сумеет это ни доказать, ни опровергнуть.

Билл терпеливо дожидался своей очереди.

– Спасибо за поддержку! – обернулся он к шерифу Бэйлору. – Однако Фрэнку известно о виски моего отца.

– Ну конечно же! Известно, потому как он слышал эту историю, – кивнул шериф Бэйлор. – Однако я хочу сказать, что верить слухам – последнее дело.

Билл выдержал паузу. А куда торопиться? Спешить вроде некуда...

– Дело в том, – сказал он, – что Фрэнк слышал о виски лично от меня. Однажды в Луисвилле, где мы гудели, я рассказал ему все как есть. – Билл перевел взгляд с Фрэнка Лонга на шерифа Бэйлора. – И знаете что? Сразу, как только я проболтался ему, прямо в ту же секунду понял: лучше бы мне было откусить себе язык. Я пытался успокоить себя. Мол, ничего страшного, Фрэнк такой пьяный, вряд ли запомнит. Но и тогда, в темноте, на задворках каких-то складов, где мы надирались, я просек, что когда-нибудь он явится за бурбоном.

Никто не произнес ни слова.

Взгляд Билла блуждал по двору, по лицам всех присутствующих и, наконец, остановился на Фрэнке Лонге. Помолчав немного, Билл сказал:

– Но Фрэнк виски не получит. Ни он и ни кто другой.

Глава 3

Говорили, будто отец Билла Мартина в двадцатые годы нагнал сто пятьдесят бочонков высокосортного бурбона и спрятал для вызревания на целых десять лет.

Ходили слухи, будто он давно это задумал, потому как за три или четыре года до того купил дубовые бочонки. Он купил их раньше, чем вступила в силу восемнадцатая поправка. Высказывались всяческие предположения. Полагали, что Джон Мартин припрятал виски как своего рода страховку на черный день, потому как все знали: вкладывать сбережения в облигации государственного Займа свободы, выпущенные в годы Первой мировой войны, он не собирается. А зачем? Не желает он помогать президенту, который упек сына в армию и соблазнил там остаться после окончания войны. Ничего от него эта говенная власть не получит! Но кое-что он сыну оставит... Когда Биллу однажды надоест маршировать, осточертеет игра в солдатики, у него будет нечто гораздо более ценное, чем какие-то облигации.

Может, старый Мартин припрятал виски, а может, и нет! Всем было известно, что Джон Мартин, Эрон и дальний родственник Эрона целый год провели возле трех самогонных аппаратов. Дымок, курившийся над соснами на усадьбе Мартина, все видели. Но знали и другое – в то время он продал не более двух-трех дюжин полугаллонных бутылей бурбона.

Людям все известно! Старик Мартин виски спрятал... Наверное, где-нибудь в заброшенной шахте. Пока гнал самогон, он и про уголек не забывал... Наверняка облюбовал тайник, где и спрятал бочонки. Именно в шахте он и погиб. Последняя причуда загадочной истории... Его завалило породой, и он скончался от удушья. Не прошло и двух месяцев после возвращения Билла из армии, когда случилась эта трагедия.

Шериф Бэйлор многое рассказал Фрэнку Лонгу в ресторане отеля "Камберленд" в воскресенье около полудня.

Элмер Бэйлор сначала смотрел, как Лонг уплетает яичницу с беконом и кукурузной лепешкой, наконец не утерпел, подозвал Лайлу Холбрук и заказал себе то же самое и чашку горячего кофе.

– Я хочу, чтобы вы все это поняли, – подвел итог шериф Бэйлор и замолчал.

– Что все? – Лонг перестал жевать.

– Все! Живет себе человек. У него ферма и хорошая семья. Сын женат, помогает на ферме. Есть две дочери. Обе замужем, живут в Теннесси. Все идет просто прекрасно, и вдруг война... В одна тысяча восемнадцатом году Билла призывают в армию. На следующий год жена Билла Элизабет и его мать умирают от "испанки". Одна за другой, с перерывом в неделю. Билл продолжает службу в армии, а его отец остается один.

Фрэнк Лонг вытер губы салфеткой.

– Я все понял, – сказал он. – Все ясно.

– Я хочу еще кое-что добавить. – Шериф Бэйлор отхлебнул кофе. – Все эти годы его отец трудился не покладая рук и все надеялся...

– А Билл тем временем не особенно напрягался в инженерных войсках...

Похоже, этот Лонг так ничего и не понял! Бэйлор почти потерял терпение, но все же продолжал:

– У Билла были свои резоны оставаться в армии. Ему не хотелось возвращаться в опустевший дом.

– Он никогда не рассказывал о жене...

– Он вообще не из болтливых, – вздохнул шериф Бэйлор. – Вот такой он! И отец у него был такой же. Собственно, я сейчас пытаюсь вам втолковать вот что. Все, во что отец Билла вложил столько трудов, никому другому не принадлежит. Старик гнал бурбон, чтобы продать его. Либо оставить сыну. Либо выпить все самому, если появится такое желание. Возможно, именно так он и поступил.

– А вы, оказывается, не только шериф, а еще и теоретик.

– А вы, похоже, чересчур практичный контролер!.. А что, если они давным-давно вообще все продали?

– Сто пятьдесят бочонков-то?

– Ну и что? Может, они заплатили кое-кому и отправили бочонки по железной дороге, скажем, в товарняке с углем. Глядишь, а виски уже где-то на складе в Кливленде, а то и в Огайо...