Без правил - Леонард Элмор Джон "Голландец" - Страница 38

К тому времени как гангстер закончил рассказ, стали подтягиваться и остальные. Карл и еще четверо взбирались по склону с трудом, так как тащили двоих раненых.

– Нашли Джефа? – крикнул Эммер Толби.

– Вот он! – прохрипел спустя минуту один из наемников и положил тело Джефа на площадку прямо у ног доктора. – Думаю, он нетранспортабельный.

– Да уж! – Доктор Толби сразу разглядел, что Джеф мертв. Глаза у него были широко распахнуты, словно кто-то его удивил. Что верно, то верно. Так его не удивляли никогда в жизни.

Доктор Толби почувствовал усталость. Какое-то время он молча смотрел вниз, на темные очертания дома, затем перевел взгляд на окружающих его людей. Все ждали, что он скажет. Ничего, пусть подождут еще немного.

– Что ж, – сказал он наконец, – хотелось бы знать, что вы собираетесь предпринять. Приведете ко мне Билла Мартина или придется просить об этом кого-либо еще?

– Завтра доставим вам дохлого ниггера и того, второго, с поднятыми кверху лапками! – заявил Карл.

– Хотелось бы верить! – сказал доктор Толби. – Потому что, сдается мне, нынче вы его ничуточки не напугали.

Глава 13

Наверху, в спальне, прямо над кухней, Билл просверлил ручной дрелью обшивку, половые доски и рейки потолка. Прильнув к отверстию, он окинул взглядом кухню. Вон как раздулась лодыжка у Эрона! Негр сидел на полу, привалившись к мешкам с кукурузной мукой.

Наступило утро четверга, 25 июня.

Как только из-за укрытия на склоне показались люди Толби и открыли огонь по дому, Билл поднялся на второй этаж, прихватив полевой бинокль. Сев на корточки, он пристроил бинокль на подоконнике и стал вглядываться в склоны холмов и зубчатые хребты. Он переводил бинокль то туда, то сюда, но не наметил ни одной подходящей цели, в какую можно было бы прицелиться с расстояния в триста метров. Лучше поберечь пули для ближнего боя. Толби скоро поймет, что прицельная стрельба ничего ему не даст. Спальня оказалась прекрасным наблюдательным пунктом. Дыру Билл просверлил, так что появилась возможность быстро привлечь внимание Эрона, если противник двинется через выгон. Большую часть ночи Эрон бодрствовал и теперь пытался заснуть. Колени у него посинели, а ступни и лодыжки раздулись, будто на нем было надето восемь пар носков.

Билл пристально вглядывался в ближний склон, где была рощица. Нельзя упустить первых признаков шевеления листвы, иными словами, активизации неприятеля.

Возможно, Толби в хижине, где самогонный аппарат. Обосновался там и раздает направо-налево приказы. А Фрэнк Лонг где? Ночью в хлеву его не было. Возможно, он пожаловал в составе той группы, что явилась позже. Одного они достали. Было повсюду слышно, как он вопил, когда провалился сквозь ступеньки. А когда Эрон буквально сковырнул Джефа с сеновала своей двенадцатизарядкой, это было то еще зрелище! По крайней мере, один из бандюков уже отстрелялся.

В этом Билл не сомневался, хотя, когда взошло солнце, на дворе трупа не оказалось.

Вдруг пуля вдребезги разбила стекло в окне у него над головой. Билл не отрывался от бинокля. Трудно сказать, откуда стреляют. Снайпер, должно быть, усердствует! Спустя минут пять донеслись отдаленные хлопки выстрелов. Разбивая стекла, пули глухо втыкались в деревянные стены. В их визжании Биллу чудилось злорадство. А не выйдешь, не выйдешь из дома, покуда не сдашься! Что ж, возможно, ему и правда не выйти отсюда. Но выбора – сдаваться или не сдаваться – у него нет. Это уж точно!

А там что такое? На гребень левого холма въезжали машины.

Осторожно осматривая каждый клочок, он наконец остановил взгляд на травянистом склоне левого холма. На вершину, прямо на солнцепек, выехал автомобиль и остановился метрах в ста от того места, где за деревьями укрывались люди Толби. Должно быть, подмогу вызвали. Сейчас начнется пальба.

Рядом с первой показались еще две машины, из них вышли люди. Вдруг Билл едва не вскрикнул от изумления.

Соседи пожаловали. Вот это да! Пялятся на его дом. Совещаются, должно быть, что делать. Билл навел бинокль на рощу и мысленно обратился к доктору Толби: "Гляньте-ка туда, мистер!"

Слева показались еще одна легковая машина и пикап. Билл приник ртом к дыре в полу.

– Эрон! – крикнул он. – Посмотри на ту поляну, кто к нам приехал!

Теперь на вершине холма стояли около дюжины мужчин.

И две женщины...

Зачем пожаловали женщины? Билл терялся в догадках. Неужели жаждут увидеть своими глазами, как Толби будет удирать?

Ну и ну! Ничего себе! Билл присвистнул. По извилистой дороге на поляну осторожно спускался фургон. Сзади тащилась легковушка, за ней – грузовик магазина "Вершки и корешки", под завязку набитый людьми.

Билл навел бинокль на грузовик. Мужчины спрыгивали сзади, а молодые – сбоку, через борт. Среди вновь прибывших он насчитал еще несколько женщин и девушек. А вот на склоне еще и дамы! Как это он не заметил их раньше?

Мужчины быстро разобрались по группам и стали жестикулировать. Двое парней кинулись выгружать из кузова складные стулья... Уже расстелили на земле одеяло.

Билл остолбенел. Люди стояли на поляне под палящим июньским солнцем. Ни у кого в руках ни винтовки, ни дробовика!

Совершенно безоружные...

Все ясно! Это уже не соседи, это просто любопытные зрители, которые рады всякому случаю встряхнуться и развеять скуку своего однообразного существования. Явились все как один. Сгрудились, толпятся, опасаются упустить какую-либо подробность. Разгоряченные, как гончие псы на охоте... Лишились своих самогонных аппаратов, потому что он – тот еще фрукт! – отказывается отдать своре бандюков свой бурбон за просто так. Каково, а?

Билл смотрел в бинокль на соседей и глазам своим не верил. Театр, кино... Приветствуют друг друга, улыбаются с напускной непринужденностью и дружелюбием, которые явно пускаются в ход для данного случая. Слишком очевидно, что почти все они делают над собой усилие, стараясь казаться веселыми и сердечными. Однако хорошо владеют собой и – черт возьми! – успешно сохраняют честное и искреннее выражение лица.

Когда на поляне суета и оживление достигли наивысшего предела, Билл перестал смотреть в окно, сел на пол, привалившись спиной к стене.

Его терзали странные и противоречивые чувства. Он был очень взволнован и вместе с тем подавлен. Его угнетала мысль об этой толпе, об этих людях, которые явились сюда, побуждаемые, главным образом, любопытством. Однако, если раззадорить, а это может сделать всякий, они окажутся способны и на убийство. Правда, у каждого не столько отваги, сколько желания позаимствовать отвагу у других. Наверняка все считают, что надо что-то предпринять, но никому не хочется лезть на рожон.

Вот комната, где он родился. Последние четыре года он спит в этой постели почти каждую ночь. За прошедшие сутки поспать ему удалось не больше часа. Со вчерашнего ужина он ничего не ел, хотя голода и не чувствует. Что же он, собственно говоря, здесь делает, зачем торчит в своей спальне? В любой момент его могут застрелить, а соседи палец о палец не ударят, чтобы отвести от него беду.

Потом очевидцы будут рассказывать, как он держался, и кто-нибудь обязательно спросит: "Хорошо, а где он сейчас?" Ответят, мол, похоронили, потому что его убили. Убили? Да, убили. Билл Мартин просто болван, что не сдался. Кто же еще, как не болван?

Во всяком случае, трусом его не назовешь.

Трусом – нет, а дураком – пожалуй.

Билл твердо знал только одно, что он устал. Он то и дело бросал взгляды на постель. Так хочется накрыться с головой одеялом и спать, спать, спать. Но ему придется выбирать. Кем он хочет остаться в памяти людей? Храбрецом или дураком? Ну и конечно, надо решить, заботит его мнение людей или нет.

Одну группу образовали Бад Блэкуэлл с отцом, Вирджил Уортман и еще несколько человек. Они уселись на корточках с той стороны, где травянистый склон холма языком вдавался в выгон Билла. Щурясь на солнце, глазели по сторонам. Время от времени то один, то другой поднимались, чтобы поразмяться либо выплюнуть табачную жвачку. Им-то казалось, будет на что посмотреть, а оказывается, совсем, ну совсем ничего не происходит!