Без правил - Леонард Элмор Джон "Голландец" - Страница 11

– Не знаю. Может, почувствовал к нему доверие?

– Никаких оснований для этого у меня не было. Да и симпатии особой я к нему не испытывал. А вот поди ж ты – выложил ему все как есть, ему одному.

– Мне ты тоже рассказал.

– Ты и так знала! Как и все местные...

– Но я никогда не придавала этому значения, – вздохнула Кей. – До сегодняшнего дня...

Билл встал вполоборота к окну:

– Слушай, Кей, почему бы нам слегка не расслабиться?

– А вдруг он заявится?

Билл притянул ее к себе, обвил рукой за талию:

– Заявится... Пусть попробует!

– Мне открыть ему дверь?

– Давай не будем о нем! – поморщился он. – Пойду налью нам выпить.

– Только мне разбавь побольше, может, мне станет спокойнее, а то в душе какой-то вибр...

– Именно это я и имел в виду!

– В холодильнике бутылка лимонада.

Билл потерся носом о мочку ее уха, поцеловал в щеку.

– Нам совершенно не о чем беспокоиться! Абсолютно не о чем.

Кей медленно перевела дыхание. Билл еще раз нежно поцеловал ее, держа ее лицо в ладонях.

На кухне он разлил виски в два высоких стакана. Порцию Кей разбавил лимонадом. Свою сразу выпил и снова наполнил стакан до половины. Потом умылся над раковиной, мокрыми руками пригладил волосы и вытерся посудным полотенцем. Не выпить ли еще? Подумал и отпил прямо из бутылки. Так ему показалось вкуснее. Странно, но так и есть! По телу начала разливаться теплота, и ему стало хорошо.

Все утро он чувствовал себя бодрее и увереннее, чем всегда. Может, он расскажет об этом Кей. А возможно, она сама заметит. Но если она спросил, в чем причина, он вряд ли сумеет объяснить.

Похоже, причина – Фрэнк Лонг. Не появись Фрэнк, как чертик из табакерки, он так и жил бы себе дальше. Улыбался, не разжимая губ, не отвечал на грубости, был вежлив с теми, кто этого вовсе не заслуживает! Может, частично тут есть заслуга и Бада Блэкуэлла. Своими намеками – мол, у Джона Мартина бурбон от ослиной мочи не отличишь – довел его до белого каления. Но лишь при виде Фрэнка Лонга он убрал с лица маску безразличия и вслух произнес то, что долгие годы таил внутри себя.

Сейчас ему хорошо, потому как больше не надо опасаться лишний раз открыть рот. В присутствии более двадцати свидетелей и Фрэнка Лонга он признал: его отец действительно изготовил сто пятьдесят бочонков виски и припрятал их. Мало ли чего раньше болтали? Или хотя бы догадывались? Это все не в счет. Теперь он признал факт существования виски десятилетней выдержки официально.

Да, все именно так! И больше нечего ходить вокруг да около. У него сто пятьдесят бочонков бурбона, а у них нет. Вот и все дела! Дурачиться? Это пожалуйста... Сколько угодно! Но если кто заинтересуется его бурбоном всерьез либо подберется к нему слишком близко, в дело вступит его двенадцатизарядка. Вчера он никому не угрожал. Однако его признание равносильно предупреждению. И он готов это повторить и Фрэнку, и всем прочим контролерам-ревизорам. Пусть болтаются здесь, пытаясь выведать у него тайну. Ничего они не добьются!

Вот каковы были размышления у Билла в воскресенье, в час дня, когда он разливал виски на кухне у Кей. Он поставил стаканы на поднос и зашагал в спальню.

Она задернула шторы и стояла у окна в комбинации из натурального шелка.

– Ни слуху ни духу, – сказала она, поглядывая на улицу в щелку, когда Билл подошел к ней.

Кей взяла стакан и стала пить напиток маленькими глотками, глядя Биллу прямо в глаза.

– Забудь о нем, хорошо? – сказал он.

– Не получится...

– Он нам не помешает.

– Просто... неприятно, как подумаю, что он где-то рядом.

– Скорее всего, он уже уехал.

– Хорошо бы!

– Слушай, допивай быстрее!

В комбинации она всегда его волновала. Ему нравилось смотреть на нее, сознавая, что под нежным шелком атлас ее тела.

Ему нравилось задирать комбинацию и любоваться ею.

Особенно это приятно, когда в доме тишина и солнце бьет в окно с задернутой плотной шторой.

Кей скосила глаза на его загорелые руки и плоский живот.

Он целовал нагую Кей. Они ласкались...

Она обволакивает его... Ей хорошо с ним...

Что она сейчас чувствует, о чем думает? Он закрыл глаза и понял: она уже в невесомости. Он бросился догонять ее. Он торопился, он просто не в силах был остановиться...

Наконец, в спальне стало гораздо тише, чем прежде.

– Не отпускай меня, – прошептала Кей, прижавшись к нему.

– А я что делаю?

– Держи, держи меня... крепче...

– Так?

– Да, так!

– У меня рука затекла.

– Обними меня крепче...

– У меня рука затекла.

– Обними...

– От тебя хорошо пахнет.

– Крепче!

– Опасаюсь сделать тебе больно.

Она прильнула к нему и затихла.

– Хочу быть с тобой так каждую ночь! И чтобы ты тоже меня целовала. Скоро всегда так будет.

Кей молчала. Билл открыл глаза. Она лежала, прижавшись к нему щекой. Солнечный луч пробивался сквозь штору.

– Очень скоро, – повторил он.

– Когда? Через несколько недель? Давай помечтаем... Когда назначим день свадьбы?

– Кей, – он помедлил, – с чего вдруг такая спешка?

Она открыла глаза и повернулась на бок:

– Нам ведь вовсе не обязательно оставаться в Марлетте. Нас теперь здесь ничто не держит. Поженимся и станем жить, где пожелаем.

– Можно жить у меня, но ты против...

– Потому что если мы останемся здесь... Не хочу я поливать огородик и наблюдать, как ты гонишь бурбон. Хочу уехать отсюда, пока еще есть шанс начать наконец жить... Но если ты придумаешь какой-либо повод, чтобы остаться...

– Повод у меня тот же, что и раньше. Кей, возможно, я грубоват, но что изменилось?

Она нахмурилась:

– Но ведь нашли виски твоего отца!

– Никто его не нашел.

– Но они знают, что бочонки где-то спрятаны! Как только они найдут и получат их, у тебя не будет больше причины торчать здесь. Ты ведь сам говорил, чем скорее уедем из Марлетта, тем лучше.

– Кей, виски пока еще никто не нашел. Я собираюсь продать его, и тогда мы сможем уехать отсюда. На вырученные деньги купим хорошую землю или, скажем, откроем свое дело... Сейчас у них нет ни малейшего представления о том, где бочонки с бурбоном. Столько лет искали, но ведь так никто и не нашел!

Кей приподнялась на локте.

– Билл, Фрэнк Лонг – важная птица. С ним шутки плохи.

– Какая ты красавица! Ты великолепно сложена...

– Дорогой, если ты им не скажешь, где виски, они испортят нам жизнь. Тебя могут посадить...

– Если скажу где, – посадят еще скорее.

– Но ведь не ты изготовил виски, а твой отец!

– Это ничего не значит. Он его изготовил, а я храню. И то и другое противозаконно. Проблема вот в чем: им придется доказать, что оно у меня есть. – Билл улыбнулся. – Короче говоря, придется найти его. Именно Фрэнку Лонгу. Чем он лучше или умнее Бада Блэкуэлла? Или твоего кузена Вирджила? Или других местных?

– Неужели ты не видишь разницы? Ты же выступаешь против федеральной власти, а не против частного лица. Лонг привезет с собой сколько угодно народу! Если они не отыщут бурбон твоего отца, они так и будут до скончания века торчать здесь, в горах! Станут следить за каждым твоим шагом, и тебе никогда не удастся продать виски. Ну как ты не понимаешь?

– Пока что я понимаю только одно: ко мне заявился тип по имени Фрэнк Лонг, – сказал Билл. – Только я до сих пор не понял, что у него на уме. Может, он действует в интересах федеральных властей, а возможно, в своих собственных. В этом-то и разница!

– А что, если нам уехать ненадолго? – предложила Кей. – На месяц или на два? Потом вернемся и поглядим... – Она замолчала.

Билл прижал палец к губам. Он смотрел на нее, но не слышал ни единого слова из того, что она говорила. Она была уверена, что это так! Потом и Кей услышала шорох, доносившийся с улицы. Кто-то стоял на крыльце.

Билл мгновенно спустил ноги на пол. На цыпочках он пошел в прихожую. Какое-то время стоял, прислушиваясь, потом осторожно подошел к окну. Ни на крыльце, ни во дворе он никого не заметил. Но несколько минут спустя со стороны церкви послышался шум мотора. Потом стало тихо. Билл вернулся в спальню.