Пророчество Двух Лун - Ленский Владимир - Страница 57

— Как вы меня нашли? — спросил Гай, жуя.

Адобекк величественно отправил в рот ложку каши и проглотил со скорбным достоинством.

— Нет ничего проще. Я знал, кого искать. Капитана наемников по имени Гай. С четырьмя шрамами на лице. Если вы задержитесь в армии, то лет через пять вас будут звать Меченый. Солдафоны любят подобные героические прозвища.

— Правда? — Гай весело поднял брови. — Не замечал.

— У вас еще все впереди, мой дорогой капитан. Долгая увлекательная карьера. Двадцать, сорок, сто головорезов, с которыми вы изо дня в день разделяете невзгоды, опасности, их милые развлечения и их остроумные шутки. И так год за годом. Одни и те же дороги, по которым вы ходите взад-вперед, то и дело теряя людей в бессмысленных стычках. Две-три знакомые шлюхи, которые будут рады вашему приходу и не слишком опечалятся, когда вы уйдете. Здесь главное — продержаться достаточно долго, чтобы остаться в воспоминаниях как Гай Меченый. Ну не чудная ли жизнь?

— А мне нравится, — сказал Гай. — Вы разве не хотели бы со мной поменяться?

— Любезный мой, мне трудно найти человека, который захотел бы поменяться с вами, — заявил Адобекк.

Гай посмеялся.

— Скажите, только честно, кто рассказал вам про Гая Меченого?

— Ну вот еще. — Адобекк заставил себя съесть еще немного и со вздохом отложил ложку. — Я не стану раскрывать мои профессиональные секреты.

— Это актеры, — сказал Гай. Я угадал? Они говорили, что собирали сведения о Вейенто, и упоминали вас. Кстати, я им не поверил.

— Вы должны вернуться в столицу, ваше высочено, — хмуро проговорил Адобекк, отбросив всякие ухищрения. — Все обстоит гораздо хуже, чем мы предполагали изначально. Дело даже не в вашей матери, хотя ее мне жаль гораздо больше, чем вас или вашу погибшую подругу.

— По крайней мере, честно, — пробормотал Гай. Его улыбка угасла, шрамы на лице заболели, едва он вспомнил тот день, когда они были нанесены.

Адобекк казался старым, уставшим, нелепым в чужой одежде. Он сидел в неловкой позе, искренняя боль звучала в его приглушенном голосе.

— В королевстве нет наследника, и Вейенто всерьез готовится занять трон вашей матери. Вы допустите это?

— Как он займет ее трон, коль скоро она сама его занимает? — начал было Талиессин и замолчал.

Адобекк смотрел ему прямо в глаза.

— А если ее не станет?

— Мама? — вырвалось у Талиессина.

Адобекк не опустил глаз.

— Да, — подтвердил он с нехорошим спокойствием. — Все дети почему-то считают, будто их родители бессмертны, а ведь это не так.

— Но она — Эльсион Лакар, она будет жить очень долго, — сказал Талиессин. — Дольше, чем я, ведь я почти совершенно человек. И уж точно дольше, чем Вейенто.

— Любое живое существо может погибнуть, — сказал Адобекк. — Даже эльф.

Талиессин вскочил.

— Уходите. Немедленно уходите отсюда!

Адобекк, однако, не двинулся с места.

— Сядьте, — приказал он. — Сядьте и слушайте. Я еще не закончил.

Талиессин нехотя повиновался.

— Учтите, я могу убить вас в любую минуту, — предупредил капитан наемников.

На лице Адобекка появилось искреннее презрение.

— Очень хорошо, убивайте. Ну? Что же вы не зовете своих людей?

— Они далеко, — сказал Гай. — Придется идти за нами, а вы за это время, пожалуй, смоетесь.

— Да уж, пожалуй, смоюсь, — не стал отпираться Адобекк.

Гай хмуро улыбнулся ему.

— Я не хуже вас знаю, что уйду отсюда вместе с вами, — признался он. — Проклятье, я так мечтал прожить жизнь простого человека! А теперь вы пришли, и все пропало. Лучшая пора моей жизни закончилась. Время, когда я был свободен. Ужасно мне не повезло, правда?

— Правда, — кивнул Адобекк. Он заметно смягчился. — С этим ничего не поделаешь, Гай. Гай Меченый… Королевский конюший невольно усмехнулся, выговаривая это придуманное им самим лихое прозвище. — У вас еще будут хорошие дни. Потом. А сейчас вы просто обязаны помочь мне посадить в лужу герцога Вейенто. Слышите? Вам понравится. У меня уже есть наброски чудного плана, я расскажу вам по дороге… С прелестными мизансценами, фейерверком, попыткой самоубийства и прочими спецэффектами…

Глава четырнадцатая

ПЕРСТЕНЬ В ПЕСКАХ

Всякий раз, встречаясь с Чильбарроэсом, Элизахар испытывал странное чувство. Ему почему-то становилось неловко. Чильбарроэс спас его от смерти, помог отыскать Фейнне, увел в серые туманы, что стелются между миром людей и миром Эльсион Лакар, и показал дорогу к эльфам. Однако сам Чильбарроэс обыкновенно старался держаться в тени, ближе к туманам; он никогда далеко от приграничья не отходил. Элизахару он казался ущербным — даже по сравнению с обычными людьми, больными собственной смертью.

По другую сторону туманов, среди распахнутых в мир эльфийских дворцов и праздничных лесов, к Чильбарроэсу возвращался облик молодого короля Гиона, с белыми, как у сойки, прядями в рыжеватых волосах, зеленоглазого, с желтыми точками возле самых зрачков. Король-тень, король-воспоминание, хрупкий и неумирающий дух. По сравнению со стариком, с которым Элизахар когда-то встретился на дороге в Коммарши, Гион выглядел абсолютно бесплотным, нереальным. Элизахар с трудом воспринимал его в этом обличье.

В представлении Элизахара Чильбарроэс всегда оставался стариком. Истинное бытие Чильбарроэс обретал только в туманах. День за днем, год за годом Чильбарроэс обходил границы своего королевства. Он заглядывал в каждый сон, он неустанно выискивал возможных врагов и наиболее вероятных соратников.

Гораздо спокойнее Элизахару было с Аньяром, одним из тех эльфов, что оставались с Гионом с первого часа его развоплощения. Аньяр, во всяком случае, был тем, кем казался. Он не изменялся каждую минуту, не рассыпался на капли и не исчезал в тумане, как это проделывал Чильбарроэс. Аньяр даже не снился Элизахару, в то время как Чильбарроэс вторгался в сны бывшего наемника с абсолютной бесцеремонностью, как будто имел на это какое-то право.

Как правило, в видениях Чильбарроэс приходил к Элизахару в привычном для того образе старика; поэтому как-то раз ночью, увидев перед собой короля Гиона, Элизахар решил, что все происходит наяву.

Гион выступил из темноты и безмолвно протянул руки к Элизахару. Бывший солдат встал, приблизился к королю и остановился в нескольких шагах от него.

Гион покачал коронованной головой. Тяжелый обруч с зубцами сдавливал его волосы. Пестрые пряди топорщились из-под литого золота, как будто рвались на волю. Прежде короны всегда плавали над макушкой Гиона, как будто не решались коснуться особы короля; сегодня же знак власти был бесцеремонно нахлобучен и утвержден навечно.

Гион нетерпеливо шевельнул рукой, и Элизахар понял, что надлежит приблизиться вплотную и взять короля за руку.

Но рука Гиона оказалась призрачной, она легко прошла сквозь кисть Элизахара и повисла в воздухе.

— Где вы, мой господин? — заговорил с королем Элизахар. — Вы в другом мире. Я не могу коснуться вас.

Губы Гиона задвигались, по юному лицу пробежали синие тени, светлые глаза наполнились желтоватым светом. Элизахар разобрал беззвучно произнесенное слово.

— Дурак!

Все-таки перед ним был Чильбарроэс. Странным образом это успокоило Элизахара.

Гион отступил назад. Элизахар шагнул за ним следом и вдруг провалился в темноту. В этой темноте не было ничего: ни звезд, ни лун, ни даже смутных очертаний человеческой фигуры, находившейся поблизости. Элизахар лишь чувствовал присутствие Гиона: король по-прежнему находился где-то рядом.

«Таким был мир для Фейнне», — подумал Элизахар.

И тут, очень далеко, почти неразличимо, появилось маленькое окошко света. Все остальное по-прежнему исчезало в полной мгле, но в открывшемся прямоугольнике возникли и начали двигаться плоские силуэты.

— Что это? — прошептал Элизахар.

— Смотри. — Теперь голос Гиона был слышен отчетливо. Король действительно стоял вплотную к Элизахару.