Вихри волшебства - Джонс Диана Уинн - Страница 10

Обсуждать было нечего, и они начали с того конца, где лестница. Там было чуточку чище. Дальше громоздились старые занозистые столы и сломанные стулья, к дальнему концу комнаты их становилось все больше и больше, а всю заднюю стену скрывала паутина – Муру и в голову не приходило, что простая паутина может быть такой толстой и пыльной. К тому же у лестницы было слышно, как в комнате наверху кряхтит и бормочет господин Таррантул, а значит и он их слышал. У обоих мальчиков засело в голове, что если он будет слышать, как они стараются, то все-таки решит принести им поесть.

Они мели несколько часов напролет. Они вытирали пыль какими-то ошметками древних тряпок. Мур нашел старый мешок, и они ссыпали в него полные совки пыли, паутины и битого стекла. Они с шумом шаркали метлами по полу. Тонино выволок из другого угла еще кучу всякого хлама и нашел под ним тюфяки. Они были засаленные, комковатые и такие сырые, что на ощупь казались мокрыми.

Мур с грохотом свалил поломанные стулья в кучу и разложил на них пропахшие плесенью тюфяки, чтобы проветрить. К своему большому удивлению, он обнаружил, что расчищено уже полкомнаты. В воздухе клубилась пыль, из-за нее у Тонино текло из глаз и из носа, одежда и волосы у мальчиков были все в пыли, а лица – в серых полосах. Руки были черные, а под ногтями еще чернее. Мальчики хотели есть и пить и совершенно вымотались.

– Мне надо попить, – просипел Тонино.

Мур еще раз подмел лестницу, стараясь при этом побольше шуметь, но господин Таррантул ничем не показал, что слышит их. Может, позвать его?.. Однако для того, чтобы осуществить задуманное, потребовались изрядные усилия. И почему-то вышло так, что Муру не удалось назвать господина Таррантула господином, как он ни старался. Мур вежливо постучал в дверь и крикнул:

– Простите, сэр! Простите, сэр, мы очень хотим пить!

Ответа не последовало. Когда Мур прижался ухом к двери, возни господина Таррантула слышно не было. Мур мрачно спустился обратно.

– По-моему, его там нет.

Тонино вздохнул:

– Он узнает, когда мы все уберем, и тогда вернется, не раньше. Он волшебник, это точно!

– Но передохнуть-то нам можно! – сказал Мур.

Он оттащил тюфяки к стене и устроил из них подобие дивана. Оба с радостью уселись. Матрасы все еще были страшно сырые и ужасно воняли. Мальчики изо всех сил старались этого не замечать.

– А почему ты решил, что он волшебник? – спросил Мур, чтобы отвлечься от вони и сырости.

– По глазам, – ответил Тонино. – У тебя такие же глаза.

Мур вспомнил круглые блестящие глаза господина Таррантула и поежился.

– И совсем не такие! – обиделся он. – У меня глаза голубые!

Тонино опустил голову и обхватил ее руками. – Извини, – прошептал он. – Я почему-то на секунду решил, что ты волшебник. А теперь я и сам не знаю, что я думаю.

При этих словах Мур встревоженно заерзал. Было очень страшно обнаружить – если позволить себе это заметить, – что стоит ему о чем-то подумать, особенно о магии, и тут же оказывается, что думать особенно не о чем. В этом холодном подвале осталось только то, что было прямо здесь и прямо сейчас: гнусный, как из щербатого рта, запах тюфяков и сырость, которая выползала наружу вместе с вонью и уже пропитала одежду.

Тонино рядом с ним снова задрожал.

– Нет, так не годится, – решил Мур. – Вставай.

Тонино неловко поднялся.

– По-моему, это какие-то чары, чтобы мы его слушались, – вздохнул он. – Нам же сказали, что взять тюфяки можно будет, только когда мы все приберем.

– А мне наплевать, – отозвался Мур.

Он взял верхний тюфяк и потряс его, чтобы вытряхнуть вонь – или чары.

Оказалось, что делать этого совсем не стоило. Почти сразу же весь подвал наполнился густой, душной, вонючей, комковатой пылью.

Мальчики даже друг друга почти не видели. Но то, что Мур все-таки разглядел, было ужасно. Тонино согнулся пополам и закашлялся, страшно, сухо, подвывая и задыхаясь, когда пытался глотнуть воздуха. Муру показалось, что Тонино вот-вот совсем задохнется, и он обезумел от ужаса, хотя ума у него и так оставалось кот наплакал.

Он уронил тюфяк, отчего поднялась еще одна туча пыли, поднял метлу и, трепеща от страха и вины, кинулся вверх по ступеням и заколотил по двери ручкой метлы.

– Помогите! – закричал он. – Помогите! Тони задыхается!

Ничего не произошло. Прекратив колотить в дверь, Мур по тишине, стоявшей по ту сторону, сразу понял, что господин Таррантул не снисходит до того, чтобы его слушать. Тогда Мур снова побежал вниз, в густую-прегустую пыль, схватил задыхающегося Тонино за локоть и пихнул его вверх, на лестницу.

– Встань у двери, – велел он. – Там воздух чище.

Слыша, как Тонино кашляет, взбираясь по лестнице, Мур побежал к грязному, мутному окошку и со всей силы ударил в него ручкой метлы, словно копьем.

Мур хотел разбить стекло. Но мутная пластина только треснула белой звездой и дальше не подавалась, как Мур ни стучал в нее метлой. К этому времени Мур тоже начал кашлять и задыхаться почти как Тонино. И страшно разозлился. Господин Таррантул решил сломить их дух. Ну так ничего не выйдет! Мур пододвинул к окну тяжелый занозистый верстак и забрался на него.

Окно было из тех, которые надо поднимать и опускать. Встав на верстак, Мур увидел перед своим носом ржавый шпингалет, запиравший две половинки окна. Мур ухватился за шпингалет и принялся яростно дергать его. Шпингалет развалился – и ладно, зато окно теперь не было заперто. Мур швырнул вниз ржавые обломки и обеими руками ухватился за грязную раму. Дернул вниз. Дернул вверх. И стал ее трясти.

– Дай помогу, – просипел Тонино, влезая на верстак рядом с ним и пытаясь отдышаться, потому что всю дорогу от двери сдерживал дыхание.

Мур с благодарностью подвинулся, и оба потянули раму вниз. К их радости, верхняя половина окна подалась и соскользнула, и над головами у мальчиков появился просвет шириной дюйма в четыре. В просвет было видно решетку на уровне мостовой и шагающие мимо ноги – ноги в старомодных башмаках с высокими каблуками и пряжками спереди.

Это было очень странно. Странно было и то, что в лица им сквозь щель дул свежий воздух, а при этом наружу вылетали клубы пыли. Но тратить время на то, чтобы подумать об этих странностях, мальчики не стали. Обоих осенило, что, если удастся до конца опустить верхнюю половину окна, можно будет вылезти наружу и сбежать. Они повисли на раме, упорно пытаясь ее сдвинуть.

Но оказалось, что как ни тяни, а окно больше не открывается. Когда Мур, застонав, отпустил раму, Тонино стукнул кулаком по нижней ее половине и крикнул очередной проходившей мимо паре башмаков с пряжками:

– Помогите! Помогите! Нас тут заперли! Ноги протопали мимо, даже не задержавшись.

– Не слышат, – сказал Мур. – Наверное, это чары.

– Так что же нам делать? – взвыл Тонино. – Есть хочу!

Мур тоже ужасно хотел есть. Насколько он мог судить, давно пора было пить чай. Он подумал о том, как пьют чай в замке, о сэндвичах с кресс-салатом и о кремовых пирожных… Стоп! В каком таком замке? Воспоминания вспыхнули и погасли, оставив лишь туманную идею сэндвичей с кресс-салатом, роскошных сэндвичей с обрезанной корочкой, и пирожных, благоухающих сливками и вареньем. В животе у Мура забурчало, и он чуть не взвыл, как Тонино. Но надо было сохранять присутствие духа, потому что он старше Тонино.

– Он сказал, что даст нам поесть, когда мы все уберем, – напомнил он. – Так что давай пойдем и все доделаем.

Они слезли на пол и снова принялись за работу. На сей раз Мур постарался как следует все организовать. Теперь он следил за тем, чтобы они работали понемногу, и нашел два относительно целых стула, чтобы сидеть на них и отдыхать, пока новую порцию пыли вытягивает в окно. Мало-помалу они добрались до дальнего конца подвала. К тому времени, когда свет, проникавший сквозь грязь на окне, стал золотистым, вечерним, Мур и Тонино были готовы начинать чистить заднюю стену.