Волшебники из Капроны - Джонс Диана Уинн - Страница 28

Первый, кого он разглядел, был герцог Капронский. Он сидел на золоченом стуле в сверкании своих пуговиц и хохотал во все горло. Тонино подивился, как он может так взахлеб смеяться над ужасом, творившимся на сцене, пока не вспомнил, что сам десятки раз стоял и хохотал до колик над такими же точно сценками. Но там действовали только куклы-марионетки. И тут до него дошло, что герцог считает их с Анджеликой марионетками. Он смеялся, восхищаясь мастерством кукольника.

– Ах умница! – орал Тонино, вынужденный пускаться в пляс, хотя ему меньше всего этого хотелось.

Но, танцуя, он внимательно вглядывался в остальных зрителей, стараясь распознать тех, кто знал, что он не марионетка.

К его ужасу, таких была добрая половина зала. Тонино прочел понимающий взгляд на лицах трех важных мужчин в окружении герцога и такой же взгляд на искусно подмазанных лицах двух дам, сопровождающих герцогиню. Что же до самой герцогини, то едва Тонино увидел ее приподнятые от удовольствия брови и загадочную полуулыбку, как сразу сказал себе: она! Это ее рук дело! Он посмотрел ей в глаза. Да, она была кудесницей. Именно это тревожило его в ней, когда он видел ее прежде. Герцогиня заметила его взгляд и ухмыльнулась, уже не таясь: ведь Тонино ничего не мог сделать против ее чар.

Вот когда Тонино по-настоящему испугался. Но тут на него опять налетела Анджелика с огромной палкой в руках, и времени подумать у него уже не было.

– Что ты сделал с ребенком? – проорала Анджелика.

И принялась дубасить Тонино палкой. Удар сыпался за ударом, один больнее другого. Тонино упал на колени, но палка продолжала гулять по нему. Он видел, как шевелятся губы у Анджелики. И хотя она беспрестанно орала дурным голосом: «Я покажу тебе, как убивать младенцев!» – ее губы складывали слова «Капронского Ангела». Она явно знала, что их ждет.

Тонино тоже повторял про себя слова «Ангела», сжимаясь в комок на полу. Но это ему не помогло. Невидимая сила заставила его вскочить, вырвать палку у Джуди и начать избивать Анджелику. Он видел, как хохочет герцог и улыбаются придворные. На лице герцогини заиграла широчайшая улыбка, потому что Тонино, конечно же, предстояло забить Анджелику насмерть.

Тонино постарался действовать палкой так, чтобы задевать Анджелику только косвенно. Пусть она Петрокки и совершенно невыносимая девчонка, но подобных побоев не заслужила. Однако палка поднималась и опускалась сама собой, и руки Тонино вместе с ней. Анджелика упала на колени, потом распростерлась ничком. Ее вопли удвоились, а немного спустя ее голос замолк. Она лежала на помосте, свесив голову через край, – безжизненная марионетка. Тонино пришлось спихнуть ее в пустое пространство между лжевиллой и сценой. «Бух!» – донесся до него далекий звук, когда она упала. И тут же, сам того не желая, он пустился в пляс – весело прыгал и скакал по помосту, а герцогиня и герцог, запрокинув голову, от души смеялись.

Тонино ненавидел герцогиню. Он был так взбешен и чувствовал себя таким несчастным, что даже не возроптал, когда появился картонный Полицейский, тоже вооруженный палкой, и погнался за ним. Тонино налетел на него, словно перед ним была герцогиня, а вовсе не картонная кукла.

– Как вы, Лукреция? Хорошо себя чувствуете? – услышал он слова герцога, обращенные к герцогине.

Тонино скосил глаза в ее сторону, нанося мощный удар по картонной каске Полицейского, и увидел, как вскинулась герцогиня, когда палка опустилась. И его не удивило, что Полицейского мгновенно убрали, а он оказался вынужденным выкидывать коленца и что есть мочи орать. «Ах умница!» – в тысячный, наверное, раз прогремел он. Герцогиня вкладывала частичку себя в каждую куклу, заставляя их работать. Но ему нельзя было показать, что он это знает. И он скакал и грохотал, изо всех сил притворяясь испуганным, и не спускал глаз с изображения Ангела, вырезанного высоко над дверью в зал.

Теперь появился марионеточный Палач с головой, накрытой капюшоном. Он тащил на себе маленькую деревянную виселицу, на которой болталась веревочная петля. Не прекращая скакать и прыгать, Тонино насторожился. Вот когда герцогиня прикончит его, если он не будет начеку. С другой стороны, коль скоро представление «Панч и Джуди» пойдет как положено, у него, Тонино, есть шанс прикончить герцогиню.

И дурацкая сцена началась. Так отчаянно трудиться Тонино никогда в жизни не приходилось. Мысленно он продолжал повторять слова «Ангела» – как молитву, но и как уловку, чтобы герцогиня не поняла, что он собирается предпринять. Одновременно он гневно и мстительно обдумывал всю тактику, помня, что Палач не просто марионетка, а сама герцогиня. И тщательно обдумывал реплики мистера Панча, в которых ему нельзя было ошибиться.

– Давай, мистер Панч, – прохрипел Палач. – Всовывай голову в петлю, и все.

– А как мне ее туда всунуть? – спросил мистер Панч, он же Тонино, строя из себя дурачка.

– Вложи голову вот сюда, – прохрипел Палач, просовывая руку в петлю.

Мистер Панч – Тонино, собрав всю свою хитрость, приложил голову к петле сначала с одной стороны, потом с другой:

– Вот так? – И, представляясь полным идиотом: – Нет, не пойму, как мне это сделать. Ты уж сам покажи.

То ли герцогине захотелось поиграть на нервах Тонино, то ли она тоже решила взять его на хитрость, но они разыграли эту сцену несколько раз. И каждый раз Палач вдевал в петлю руку, показывая мистеру Панчу, что от него требуется. Тонино не решался взглянуть на герцогиню. Уставив глаза на Палача, он усиленно размышлял. Да, это герцогиня! И он ни на минуту не переставал читать про себя «Ангела». Наконец, словно желая прийти ему на помощь, стал проявлять нетерпение герцог.

– Давай, мистер Панч! – крикнул он.

– Покажите же как! Вденьте голову в петлю, – как можно убедительнее взмолился мистер Панч – Тонино.

– Так уж и быть, – прохрипел Палач. – Раз ты такой недоумок… – И он вдел свою картонную голову в петлю.

Вмиг мистер Панч – Тонино схватился за веревку и вздернул Палача. Зная, что это герцогиня, Тонино пустился во все тяжкие. На какую-то секунду он повис на конце веревки, затягивая ее всем своим весом.

Все это длилось не более мгновения. Краем глаза Тонино видел, как, вскочив на ноги, герцогиня схватилась за горло. Он почувствовал себя победителем. Но тут же полетел на пол вниз лицом. И лежал там ничком, не в силах пошевелить ни рукой ни ногой. Голова его свесилась через край помоста, так что ему почти ничего не было видно. Но все же он исхитрился разглядеть, как из зала бережно выводят герцогиню, а вокруг нее суетится герцог.

«По-моему, я могу быть вполне доволен, совсем как Панч», – подумал он.

Глава десятая

В последствии Паоло никогда не хотелось вспоминать эту ночь. Он все еще стоял, уставившись в желтые буквы во дворе дома, когда прибыли остальные члены семьи. Его оттеснили в сторону, чтобы пропустить вперед Старого Никколо и тетю Франческу, но тут Бенвенуто, зашипев на них, как жир на раскаленной сковородке, перегородил им дорогу.

– Ну-ну, старина, – произнес Старый Никколо. – Ты сделал все, что мог. – Он повернулся к тете Франческе: – Никогда не прощу этим Петрокки! Никогда!

Паоло еще раз был потрясен, каким несчастным и загнанным – не человек, а привидение! – выглядел его дед. До сих пор Паоло казалось, что Старый Никколо помогает тучной, одышливой, все еще заляпанной грязью тете Франческе, но сейчас он подумал, не происходит ли все наоборот.

– Так, – с раздражением сказал Старый Никколо, обращаясь к остальным Монтана. – Избавимся от этого чудовищного послания.

Он воздел обе руки, предлагая семье Монтана сотворить заклинание, и рухнул. Руки упали на грудь, он соскользнул на колени, лицо стало восковым. Паоло подумал, что дед умер, но тут увидел, что Старый Никколо дышит – неровно, рывками. Элизабет, дядя Лоренцо и тетя Мария бросились к нему.

– Сердечный приступ, – сказал дядя Лоренцо, поворачиваясь к Антонио. – Пусть все творят заклинание. А мы внесем его в дом.