Ведьмина неделя - Джонс Диана Уинн - Страница 14

Чарлз испустил долгий вздох облегчения и опять побрел прочь, ссутулившись под бременем новой вины. Когда он добрался до класса, оказалось, что все уже покончили с уроками и собираются идти на спевку хора. Класс остался целиком в распоряжении Чарлза, если не считать Нэн Пилигрим, которая тоже припозднилась. Само собой, они не сказали друг другу ни слова, но работа у них обоих, конечно, не шла. Нэн печально размышляла о том, что, вот будь она действительно ведьмой, как Дульсинея Уилкс, она бы не обращала внимания на всяких там! Чарлз думал о мистере Уэнтворте.

Сначала птицы на музыке, теперь вот мистер Уэнтворт! То, что его не заметил тот старшеклассник, не считается: этого никто не видел. Больше всего Чарлза пугало то, что колдовать у него получается случайно, у всех на глазах. Вот если бы удалось с этим справиться, у него еще была бы надежда на спасение! Мисс Ходж обеспечит ему алиби в деле мистера Уэнтворта – надо только быть с ней поучтивее. Но вот как перестать колдовать?!

– Ну и денек был, – сказала Нэн, собирая тетради. – Хорошо, что он наконец-то кончился.

Чарлз уставился на нее: она-то откуда знает? Он тоже собрал тетради и вышел. У него были причины бояться, что для него этот день совсем даже не кончился. Он слышал, что инквизиторы обычно заявляются ночью. Вот и за ним они придут, как только обнаружится, что мистер Уэнтворт исчез. Умываясь на ночь, Чарлз продолжал думать о мистере Уэнтворте. Вообще-то, мистер Уэнтворт ему, скорее, нравился, и Чарлзу было его ужасно жалко. Чарлз решил, что для того, чтобы не сделать ничего подобного с другими людьми, например с мистером Крестли, стоит как следует подумать о том, каково гореть на костре. Наверное, это очень больно.

«Гореть больно, – твердил он про себя, раздеваясь. – Гореть больно». Забираясь в постель, он весь дрожал – и вовсе не от холода длинной спартанской[5] спальни.

Через несколько кроватей от него опять били Брайана Уэнтворта. Брайан скорчился на постели, прикрыв голову руками, а Саймон Силверсон и его свита лупили его подушками. При этом они, конечно, гоготали, но экзекуция была не просто развлечением.

– Подлиза! – кричали они. – Выскочка! До этого дня Чарлз радовался, что оказался в этой спальне, а не в соседней, как Нирупам, – там царствовал Дэн Смит и его приятели из второго «икс» и второго «зет». Теперь он стал думать, как бы незаметно выскользнуть из спальни и переночевать в игровой комнате для малышей… Вопли Брайана – а Брайан всегда вопил, когда его били, – сплетались с печальными размышлениями Чарлза и напоминали ему, что он сделал с отцом Брайана. Это было так мучительно, что Чарлз едва не вылез из постели и не принялся тоже лупить Брайана, просто чтобы дать выход своим чувствам. Но тут он понял, за что, собственно, Брайана бьют. Мистер Брубек предложил Брайану спеть соло на школьном концерте, а Брайан опрометчиво согласился. Хотя все знали, что петь соло – привилегия Саймона!

Получалось, что бить Брайана – значит подлизываться к Саймону… Этого Чарлз делать не собирался. Он снова погрузился в свои тягостные думы. Исчезновение мистера Уэнтворта, по всей видимости, скрыть не удастся. Но можно твердо надеяться – никто не заметит, что это сделал Чарлз. Остается только выдумать надежный способ перестать колдовать… «Гореть больно».

Чарлз вскочил с постели. Он снял очки, висевшие на спинке кровати, нацепил их на нос и направился в эпицентр подушечной бури.

– Можно мне свечку на пять минут? – громко спросил он у Саймона.

Разумеется, Саймон был старшим по спальне. Он перестал колошматить Брайана и принял официальный вид.

– Свечи только для крайних случаев. Тебе зачем?

– Дашь – увидишь, – ответил Чарлз. Саймон замялся, раздираемый любопытством и всегдашним нежеланием давать кому бы то ни было что бы то ни было.

– Сначала скажи, зачем она тебе, – приказал он. – Не могу же я дать тебе свечу просто так!

– Ничего я тебе не скажу, – устало отозвался Чарлз. – Дай свечку.

Саймон еще немного подумал. Долгий опыт общения с Чарлзом Морганом подсказывал ему: если Чарлз говорит, что не скажет, ничто не заставит его нарушить молчание – ни подушки, ни дыба. Его одолевало любопытство… На это Чарлз и рассчитывал.

– Но если я дам тебе свечу, – резонно возразил Саймон, – я нарушу правила. За риск мне потребуется компенсация.

Чарлз ожидал чего-то подобного.

– Ну и что тебе надо? – спросил Чарлз. Саймон ласково улыбнулся: интересно, насколько сильно Чарлзу нужна эта свеча?

– Карманные деньги до конца семестра, – сказал он. – Ну?

– Нет, – отрезал Чарлз и повернулся к кровати.

Саймон снова взялся за подушку.

– Ну и пожалуйста, – фыркнул он. – Это мое последнее слово.

– Ладно, согласен, – буркнул Чарлз, чувствуя, как ненависть к Саймону подкатывается к горлу.

Саймон изумленно обернулся. Он-то ожидал, что Чарлз или будет торговаться, или действительно перестанет просить! Его свита тоже в изумлении уставилась на Чарлза. К этому времени все уже бросили лупить Брайана. Творилось нечто очень и очень странное. Даже Брайан поднял голову и тоже уставился на Чарлза. Неужели кому-то может настолько понадобиться простая свечка?!

– Хорошо, – проговорил Саймон. – Я принимаю твое предложение, Чарлз. Но помни: ты дал обещание при свидетелях. Придется платить!

– Буду, буду, – согласился Чарлз. – Каждую неделю, когда мистер Крестли выдает нам деньги. Ну, давай свечку!

Саймон страшно торжественно извлек из кармана блейзера ключи и отпер шкафчик на стене, где хранились аптечка и свечи. Если случится чудо и инквизиторы не придут, подумал Чарлз, он влипнет по самые уши. До самого Рождества никаких карманных денег! Это значит, что он не сможет расплатиться за новые шиповки. Это значит, что надо будет каждый вечер писать пятьсот строк для мистера Тауэрса. А потом Чарлз подумал, что долго страдать не придется. Все знали, что инквизиторы ведьм прямо-таки из-под земли выкапывают – прячься, не прячься…

Саймон вручил ему свечку. Она была в белом эмалевом подсвечнике. Чарлз посмотрел на нее, а потом поднял глаза и увидел, что все кругом ухмыляются, даже Брайан.

– Ты забыл попросить спички, – заметил Саймон.

Чарлз посмотрел на него. Он глядел. Он не просто глядел – такого мерзкого взгляда не удостаивался еще никто. Чарлз надеялся, что этот взгляд испепелит Саймона на месте.

Этого не случилось. Саймон отшатнулся, но умудрился сохранить надменный вид.

– Спички получишь забесплатно, – милостиво согласился он. – Входит в стоимость. – Он швырнул Чарлзу коробок.

Чарлз поставил подсвечник на пол. Все не сводили с него глаз. Он чиркнул спичкой и зажег свечку. Опустился рядом с ней на колени… «Гореть больно, – подумал он. – Гореть больно». Он вытянул палец и сунул его в крошечный желтый огонек.

– Ты это чего?! – охнул Роналд Уэст. Чарлз не ответил. На долю секунды ему показалось, что пламя не будет его жечь. Оно было теплое и влажное… А потом вдруг разом стало горячо и ужасно больно! Больно было совсем не так, как бывает, когда порежешься или ушибешь палец на ноге. Боль была куда противнее – она была одновременно тупой и резкой, от нее по спине ползли мурашки и ныли нервы до самого плеча.

«А теперь представь себе, что так болит все тело, – подумал Чарлз. – Гореть больно». Он покрепче ухватил себя второй рукой за запястье, чтобы не отдернуть палец от жгучего пламени. Гореть больно. Еще как больно. От этого даже под глазами выступает пот.

– То ли на слабо? его взяли, то ли поспорил с кем-то, – донесся до него голос Саймона. – Эй! Из-за чего это ты? Говори, а не то заберу свечку!

– Поспорил, – наобум ответил Чарлз. «Гореть больно. Гореть больно. – Он твердил это снова и снова, чтобы эти слова навсегда запечатлелись в мозгу – или чем там он колдует. – Гореть больно… Ох как больно гореть!»

– Некоторые люди спорят, совершенно не подумав, – заметил Саймон.