Заколдованная жизнь - Джонс Диана Уинн - Страница 4

– Ну пожалуйста, отпустите! – взмолился Мур.

Но мисс Ларкинс едва ли его слышала. Он вцепился в пальцы, сжимающие его плечи, и попытался разжать их. Однако эти пальцы будто приросли к нему. Только и оставалось, что беспомощно смотреть в ее безучастные глаза.

Мисс Ларкинс открыла рот, и раздался голос совершенно другого человека – мужской голос, живой и участливый.

– У меня просто камень с души свалился, парень, – услышал Мур. Голос звучал удовлетворенно. – Тебя ждут большие перемены. Но ты вел себя слишком безрассудно: четыре уже истрачены и осталось пять. Будь осторожен. Ты хоть знаешь, что тебе грозит опасность по крайней мере с двух сторон?

Голос смолк. Между тем Мур от испуга не смел пошевелиться. Ему пришлось ждать, пока мисс Ларкинс придет в себя. А когда это наконец случилось, она зевнула и сняла руку с его плеча, чтобы изящно прикрыть рот ладошкой.

– Ну вот и все, – произнесла она обычным голосом. – Так что я говорила?

Когда Мур понял, что мисс Ларкинс понятия не имеет о сказанном ею самой минуту назад, по спине у него побежали мурашки. Ему захотелось только одного – удрать отсюда. Он ринулся к двери.

Но мисс Ларкинс бросилась за ним, снова схватила его за плечи и хорошенько встряхнула.

– Что я сказала? Отвечай! Да отвечай же! Она трясла его так сильно, что ее прическа растрепалась и рыжие волосы повисли спутанными прядями. Ее корсет скрипел, как тюремные нары. Мисс Ларкинс была ужасна.

– Каким голосом я говорила? – требовательно спросила она.

– Му… мужским, – запинаясь, ответил Мур. – Очень приятным и… серьезным.

Этот ответ, похоже, ошарашил девушку.

– Мужским? Не Бобби или Доддо… то есть я хочу сказать, не детским голосом?

– Нет, – пролепетал Мур.

– Как странно! Я никогда не говорю мужским голосом. И что же ты услышал?

Мур повторил услышанное. Ему казалось, он бы и в девяносто лет не забыл об этом. Он утешался лишь тем, что мисс Ларкинс озадачена не меньше его.

– Пожалуй, это было предупреждение, – неуверенно произнесла она, явно разочарованная. – И больше ничего? Ни слова о твоей сестре?

– Ни слова, – подтвердил Мур.

– Ну что ж, тут ничего не попишешь, – с досадой проговорила мисс Ларкинс и снова отпустила мальчика, на сей раз чтобы поправить волосы.

Убедившись, что девушка всецело занята своей прической, Мур пустился в бегство. Вне себя от испуга и волнения, он пулей вылетел из дома мисс Ларкинс.

И почти тут же – из огня да в полымя – угодил в лапы к двум другим волшебникам.

– А вот и юный Эрик Чант! – воскликнул мистер Нострум, приближаясь к нему по тротуару. – Скажи-ка, мой юный друг, знаком ли ты с моим братом Уильямом?

Мур снова оказался в неволе (правда, на сей раз его просто взяли за локоть). Он попытался улыбнуться. Не то чтобы ему не нравился мистер Нострум – скорее, его смущал шутливый тон, избранный колдуном для обращения к нему. Тот через каждое слово называл Мура «юным Чантом», и мальчик не знал, как на это ответить. Мистер Нострум был низкорослым и пухлым и уже начал седеть. Вдобавок ко всему он косил на левый глаз, что несколько затрудняло общение с ним. Например, Мур никак не мог понять, смотрит ли колдун на него, слушает его или нет. Казалось, мысль мистера Нострума бродит там же, куда устремлен его косящий глаз.

– Да-да, мы встречались с вашим братом, – напомнил Мур колдуну.

Мур видел мистера Уильяма Нострума почти каждый месяц – тот регулярно навещал своего брата. Преуспевающий волшебник, он жил и практиковал в Истборне. Если верить миссис Шарп, мистер Генри Нострум жил за счет своего обеспеченного брата, выпрашивая у него не только деньги, но и хорошие, проверенные заклинания.

Как бы там ни было, беседовать с мистером Уильямом Нострумом оказалось еще труднее, чем с его братом. Он был раза в полтора крупнее мистера Генри, всегда носил визитку, а на его вздувшейся пузырем жилетке красовалась толстая серебряная цепочка для часов. Во всем остальном мистер Уильям ничем не отличался от брата – разве что косил на оба глаза. Мур не мог понять, видит ли тот что-нибудь вообще.

– Как поживаете? – вежливо обратился к нему мальчик.

– Прекрасно, – мрачно ответил мистер Уильям, давая понять, что на самом деле поживает очень скверно.

Мистер Генри Нострум посмотрел на брата, словно прося прощения.

– Дело в том, юный Чант, – начал он объяснять Муру, – что у нас возникли неприятности. Мой брат огорчен. – Он понизил голос, а его косящий глаз начал высматривать что-то на правой щеке Мура. – Это касается тех писем от… ты понимаешь от кого. Нам ничего не удается выяснить. Видимо, и Гвендолен ничего не известно. А ты, юный Чант, не знаешь ли, случайно, каким образом твой высокочтимый, светлой памяти батюшка был знаком с… с… с, скажем так, влиятельной особой, подписавшей те письма?

– К сожалению, я понятия об этом не имею, – признался Мур.

– Может быть, вы родственники? – предположил мистер Генри Нострум. – Чант – хорошее имя.

– Думаю, и плохое тоже, – возразил Мур. – Во всяком случае, никаких родственников у нас с Гвендолен нет.

– Может, это родство по материнской линии? – не сдавался мистер Нострум.

Его странный глаз вглядывался куда-то в пустоту, а мистер Уильям и вовсе умудрялся мрачно обозревать тротуар и крыши одновременно.

– Видишь, бедный мальчик ничего не знает, Генри, – вздохнул мистер Уильям. – Бьюсь об заклад, он не знает и девичьей фамилии своей дорогой матушки.

– А вот это я как раз знаю, – обрадовался Мур. – Я видел их брачное свидетельство. Ее девичья фамилия тоже Чант.

– Странно, – произнес мистер Нострум, наводя глаз на брата.

– Странно, а главное, совершенно бесполезно, – согласился мистер Уильям.

Муру хотелось уйти. Ему и так успели задать столько странных вопросов, что хватило бы до самого Рождества.

– Послушайте, если уж вас так все это интересует, – обратился он к братьям, – почему бы вам не написать самому мистеру… э… мистеру Крес…

– Тише! – свирепо прикрикнул на него мистер Генри Нострум.

– Молчи! – не менее грозно рявкнул его брат.

– Я хотел сказать, влиятельной особе, – проговорил Мур, с тревогой глядя на братьев.

Взор мистера Уильяма вновь остановился на лице мальчика, и тот испугался, что колдун погрузится в транс, подобно мисс Ларкинс.

– Это сработает, Генри, сработает! – внезапно воскликнул мистер Уильям. Он схватил серебряную цепочку, украшающую его жилет, и победоносно потряс ею. – Итак, за серебром!

– Я очень рад за вас, – вежливо промолвил Мур. – Но, увы, мне пора.

Он бросился бежать со всех ног. Когда позднее Муру снова понадобилось выйти из дому, он свернул направо – так чтобы, пройдя мимо дома Усердного Мага, покинуть улицу Шабаша. Он избрал довольно неудобный маршрут, ведь друзья, к которым он направлялся, жили в другой стороне, но он готов был идти в обход, лишь бы не столкнуться опять с мисс Ларкинс или братьями Нострум. Из-за них он почти мечтал о начале школьных занятий.

Вернувшись домой вечером, Мур наткнулся на Гвендолен, только что пришедшую от мистера Нострума. Как всегда, его сестра сияла и ликовала, но сегодня она еще и напустила на себя важность и загадочность.

– Тебе в голову пришла отличная идея – написать Крестоманси, – похвалила Гвендолен брата. – Даже не знаю, почему я сама до этого не додумалась. Во всяком случае, я уже отправила ему письмо.

– Почему ты? Разве мистер Нострум не мог сам ему написать? – удивился Мур.

– У меня больше оснований для такого письма, – ответила сестра. – К тому же нет ничего страшного в том, что он получит мою подпись. А содержание письма мне продиктовал мистер Нострум.

– Да ему-то зачем это все? – с недоумением спросил брат.

– Можно подумать, что ты не хочешь узнать, в чем дело! – запальчиво воскликнула Гвендолен.

– Нет, – сказал Мур просто. – Я – не хочу. Поскольку этот разговор напомнил ему об утренних событиях, он снова пожелал, чтобы скорее началась осенняя четверть, и пробормотал: