Проклятие сумерек - Ленский Владимир - Страница 28

– В таком случае ни одна уважающая себя мастерская не даст мне заказа.

И вернулась к работе, низко наклонив голову к гобелену.

Она пыталась вызвать в памяти лицо человека, которого видела на крыше. Несомненно, она встречала его раньше. Более того, он попадался ей совсем недавно.

Он выглядел обескураженным. Совершенно определенно, в тот миг, когда их взгляды соприкоснулись, – в очень краткий, но все же ощутимый миг, – этот человек испугался. И поскорей нырнул за скат крыши. Он увидел, что покушение не удалось и что несостоявшаяся жертва заметила его.

Что будет дальше? Эскива предпочитала пока не задумываться над этим. Для начала ей нужно сообразить, кто же ее убийца.

– Можно мне взять картон, мастерица? – вдруг спросила Эскива, откладывая работу.

Та удивленно подняла брови:

– Картон? Вы хотите что-то переделать в узоре, ваше величество?

– Нет, – Эскива чуть смутилась, – я неправильно выразила свою мысль. Мне нужен небольшой кусочек чистого картона. Я хочу нарисовать… одну вещь, которая только что пришла мне в голову.

– Когда вы работаете над каким-то проектом, никакие посторонние мысли не должны приходить вам в голову, – сказала мастерица. – Это отвлекает и может испортить все.

– Знаю, – произнесла Эскива, – но это важно.

– Ничто не важно, кроме вашего гобелена, – возразила мастерица. – Когда урок будет закончен, рисуйте что хотите.

И Эскиве пришлось подчиниться. В своей мастерской наставница была непререкаемым авторитетом и требовала беспрекословного послушания. Поэтому Эскива отправила на задворки памяти образ человека, чье лицо ей непременно требовалось нарисовать. Девочке пришлось напрягаться изо всех сил, чтобы черты, с таким трудом извлеченные из мимолетного впечатления, не испарились.

Такое послушание принесло плоды. Когда урок был закончен, мастерица решила вознаградить свою царственную ученицу за старание.

– Завтра вам предстоит сложный фрагмент, – сказала она, указывая на картон. – Постарайтесь заранее представить в уме, как будете над ним работать.

Эскива кивнула:

– Я буду размышлять об этом перед сном.

– Надеюсь, это не приведет к ночным кошмарам. – И мастерица протянула ей небольшой листок. – А теперь рисуйте. Что там пришло вам в голову?

Эскива взяла свинцовую палочку и обвела окружность лица. И, как это часто случается, едва она прикоснулась палочкой к листку, хрупкий образ, хранившийся в ее памяти, рассыпался. Ей пришлось закрыть глаза и восстанавливать картинку: округлый подбородок, карие глаза, окруженные тоненькими морщинками, чувственный рот, сложенный сердечком. Наконец свинцовая палочка снова забегала по листку, и скоро набросок мужского лица был готов.

Мастерица с интересом взглянула на рисунок. Брови женщины поползли вверх.

– Что это такое, ваше величество?

– Так, один человек, – стараясь говорить небрежно, ответила Эскива. – Он меня… заинтриговал.

– Надеюсь, вы не хотите использовать это лицо для следующей работы?

– Разумеется, нет! – Эскива засмеялась. – Кому захочется повесить у себя в спальне эдакую физиономию? Разве что какой-нибудь влюбленной дурочке… Если таковая существует.

– Мне кажется, я наталкивалась на этого человека во дворце, – прищурилась мастерица.

– Правда? – Эскива выглядела обрадованной. – Где?

– Не могу в точности припомнить. Наверняка один из этих бездельников, что морочат голову моим ученицам, служанкам и молоденьким стряпухам…

– Точно! – Эскива даже подскочила от радости. – Точно! Один из бездельников!

– Чем же он так вас заинтриговал, ваше величество? – осторожно осведомилась мастерица.

– Просто… я видела его на крыше.

– Полагаю, навещал таким способом какую-нибудь даму, – сказала мастерица. Внезапно она покраснела, как девочка, и присела в поклоне. – Простите, ваше величество. Я не должна оскорблять вашего слуха подобными высказываниями. Ваше величество держится так просто, что я иногда забываю о том, что вы – не обычная ученица, а моя повелительница. И дитя к тому же.

– Ну, не такое уж я дитя, – сказала Эскива, очень довольная. – Однако благодарю вас за все. За урок и за подсказки.

Они расстались. Эскива побежала по саду, сгорая от нетерпения. Ей было весело. Она даже несколько раз подпрыгнула на бегу.

Добравшись до дома с фризом, Эскива немного помедлила, а затем решительно взбежала вверх по лестнице и постучала.

При виде королевы на пороге своих апартаментов виночерпий едва не потерял сознание. В первое мгновение Эскива готова была расхохотаться, но затем взяла себя в руки и с важностью осведомилась:

– Ваша супруга дома?

– Ваше величество… Какая неожиданность… – пробормотал виночерпий. – Но это так поистине неожиданно… Что я от неожиданности… – Он закашлялся и побагровел.

Эскиве показалось, что он вот-вот потеряет сознание и рухнет к ее ногам.

– Успокойтесь, – произнесла маленькая королева, стараясь выглядеть величественно и вместе с тем милостиво. – Я не хотела сильно нарушать распорядок вашего дня. Мне известно, как сильно вы дорожите порядком, друг мой.

От этого обращения виночерпий побледнел, а затем румянец вернулся на его ланиты, однако лишь частично, так что лицо бедняги пошло пятнами.

Эскива наморщила нос.

– Послушайте, – строгим тоном произнесла она, – я не желаю, чтобы при виде меня мои подданные падали в обморок. В конце концов, я не такая уж страхолюдина.

– Ваше величество – не страхолюдина, – подтвердил виночерпий, дурея. Затем криво поклонился, зачем-то выставляя вперед левое плечо. – Моя добрая супруга, несомненно, дома, как и положено доброй супруге.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Эскива, – потому что я хотела бы поговорить с ней. Если позволите – наедине.

– Ваше величество вправе делать все, что угодно вашему величеству. Просто это так неожиданно…

– Для меня тоже, – утешила его Эскива.

– Моя супруга сейчас выйдет. Вы позволите ей переодеться?

– Не нужно ей переодеваться, пусть выходит как есть… – Эскива махнула рукой. – У меня к ней очень короткий разговор. Как ее зовут, кстати?

– Труделиза.

– Я подожду госпожу Труделизу в саду. Вон там, на живописном бревне между кустами. Видите?

– Разумеется. Сейчас она выйдет. Труделиза. Ей не нужно переодеваться? На ней очень простое домашнее платье. Но у нее есть и очень красивые платья. Я дарил ей.

– Хорошо, хорошо.

И Эскива поскорей убежала. Вид смущенного виночерпия действовал на нее удручающе.

Труделиза сошла вниз спустя несколько минут, действительно – в домашней одежде. Ее распущенные волосы едва были прихвачены лентой, а ноги оставались босыми.

Молодая женщина остановилась на дорожке сада, огляделась в поисках той, что ее вызвала.

Эскива встала, чтобы ее заметили.

– Я здесь! – окликнула она Труделизу.

Супруга виночерпия быстро зашагала к девочке, но вдруг наступила на сучок и вскрикнула от боли. Эскива терпеливо ждала, пока та прихромает к бревну.

– Садитесь, – пригласила королева. И, взяв Труделизу за руку, потянула ее к себе. – Да садитесь же! Ой, вы поранили ногу…

– Я случайно, – шепнула та с виноватым видом.

– Если вы не привыкли ходить босиком, то почему не обулись?

– Мне было приказано выйти к вам как есть, то есть не одеваясь, – пролепетала Труделиза.

Эскива накрыла ее ладонь своей. Улыбнулась.

– Ваш супруг понял мое распоряжение слишком буквально. Он – очень точный человек. Преданный распорядку и правилам. Меня это иногда угнетает, особенно во время обедов. А вас?

– Меня? – Труделиза чуть растерялась. Она никак не думала, что разговор примет подобный оборот. – Нет, – подумав, ответила Труделиза. – Мне, напротив, очень нравится, что мой муж никогда не изменяет себе.

– Скажите, он наблюдает сейчас за нами? – спросила Эскива.

Труделиза подняла глаза на дом, затем перевела взгляд на королеву и медленно покачала головой.

– Нет, из окна спальни нас не видно.