Эдем - Лем Станислав - Страница 33

На следующий день с утра Физик с Инженером откачали из резерва реактора четыре литра обогащенного раствора урановых солей. Свинцовый контейнер с тяжелой жидкостью стоял посреди уже приведенной в порядок лаборатории. Физик и Инженер работали в неуклюже раздутых пластиковых защитных костюмах и в капюшонах с кислородными масками. Они тщательно отмеряли мензуркой порции ценной жидкости, старясь не пролить ни капли. Для того чтобы началась цепная реакция, было достаточно четырех кубиков раствора. Зарядными устройствами мониторов, укрепленных в штативах на столе, служили специально вытянутые капиллярные трубки из свинцового стекла. Окончив работу, Инженер счетчиком Гейгера проверил герметичность, поворачивая и встряхивая каждый монитор. Утечки не было.

— Не трещит, все в норме, — довольно сказал Физик.

Дверь радиоактивного хранилища — бронированная свинцовая плита — медленно поворачивалась вслед за оборотами рукоятки. Физик и Инженер поставили внутрь сосуд с ураном и, когда задвижка защелкнулась, с облегчением сорвали со вспотевших лиц маски и капюшоны.

Остальную часть дня экипаж возился с вездеходом. В нем помещалось четыре человека, включая водителя, имелся открытый решетчатый багажник на двести килограммов груза. Очень остроумно были устроены колеса вездехода, диаметр которых водитель мог менять на ходу, подкачивая воздух в шины так, что они достигали полутораметровой высоты.

Приготовление одной порции изотопной смеси, которая питала электромоторы вездехода, продолжалось шесть часов. Правда, занят был только один человек, наблюдавший за работой реактора.

Инженер и Координатор тем временем лазали на четвереньках по надпалубным туннелям, проверяя кабели, протянувшиеся от носовой рубки к распределительным устройствам машинного отделения, и в случае необходимости заменяя их новыми. На холме под защитой ракеты Химик устроил нечто вроде адской кухни и варил в жаропрочных сосудах какое-то месиво, булькающее на медленном огне, словно грязевой вулкан. Он растворял, плавил и смешивал просеянные обломки пластиков, вынесенные ведрами с корабля, а поодаль уже ждали матрицы — он намеревался заново отлить разбитые распределительные щиты. Он был зол и не желал ни с кем разговаривать: первые отливки оказались слишком хрупкими.

Координатор, Химик и Доктор должны были отправиться на юг в пять, за три часа до наступления темноты. Как обычно, выехать вовремя не удалось, только около шести все было готово и уложено. Четвертое сиденье занял монитор. Багажа они взяли очень немного, зато сзади к багажнику привязали столитровую канистру для воды — большую не удалось протащить через Туннель.

После обеда Инженер, вооружившись большим биноклем, вскарабкался на корпус корабля и очень медленно пошел по нему вверх. Правда, ракета воткнулась в грунт под очень небольшим углом, но благодаря ее длине корма с раструбом дюз висела над равниной на высоте двух этажей. Найдя удобное место, он уселся между конусообразно расширенной обшивкой верхней дюзы и вогнутой частью основного корпуса ракеты. Обернувшись, Инженер скользнул взглядом вниз — по всей длине освещенной солнцем трубы. Там у темного пятнышка выхода из туннеля стояли люди, отсюда они казались маленькими, похожими на букашек. Он взял бинокль и плотно приник к нему. Увеличение было значительным. Картина, открывшаяся ему, подрагивала — сказывалось напряжение в руках, требовалось опереться локтями в колени, а это было неудобно.

«Всего проще, — подумал он, — свалиться отсюда». Керамитовая обшивка дюзы была твердой — ее нельзя было даже поцарапать — и настолько гладкой, что на ощупь казалась покрытой тонкой жировой пленкой. Инженер уперся рубчатой резиновой подошвой ботинка в выпуклый конус дюзы и медленно повел биноклем вдоль линии горизонта.

Раскаленный воздух дрожал. Инженер почти физически ощущал давление солнечных лучей на лицо. Он обрадовался тому, что Доктор охотно принял план Координатора, который одобрили все остальные. Он сам рассказал Доктору об этом плане. Доктор даже слышать не хотел о каких-либо извинениях и все перевел в шутку. Но Инженера поразил конец их разговора. Ему уже казалось, что обсуждать больше нечего, как вдруг Доктор задумчиво притронулся к его груди и рассеянно заговорил:

— Я хотел тебя кое о чем спросить… ага. Ты знаешь, как установить ракету вертикально, когда мы ее отремонтируем?

— Сначала нам нужно будет привести в действие грузовые автоматы и экскаватор… — начал Инженер.

— Нет, — прервал его Доктор. — Тебе известно, что я не разбираюсь в технических деталях. Скажи мне только, ты — ты сам — знаешь, как это сделать?

— Тебя пугает цифра — шестнадцать тысяч тонн, да? Архимед готов был перевернуть Землю, имея точку опоры. Подкопаем ее и…

— Извини, это не то. Я спрашиваю не о том, знаешь ли ты теоретические или практические способы вообще, а уверен ли ты, что сумеешь это сделать — подожди же! — и можешь ли ты дать мне слово, что, ответив «да», ты скажешь то, что думаешь?

Инженер заколебался. В довольно туманной программе работ оставалось еще несколько неясных пунктов, но он убеждал себя, что, когда дело дойдет до этой, самой трудной фазы, все как-то устроится. Прежде чем он ответил, Доктор взял его руку и пожал ее.

— Нет, уже не надо, — сказал он. — Знаешь, Генрих, почему ты так кричал на меня? Нет, нет, я тебя не упрекаю! Потому что ты точно такой же болван, как и я, и не хочешь в этом признаться.

Он улыбнулся и вдруг стал очень похож на свою студенческую фотографию, которую Инженер видел у него в ящике стола.

— Credo, quia absurdum [Верю, потому что абсурдно (лат.) ]. Ты учил латынь?

— Да, — ответил Инженер. — Но все забыл.

Доктор заморгал, отпустил его руку и отошел, а Инженер остался на месте и подумал, что Доктор хотел сказать что-то совсем другое и, если как следует сосредоточиться, можно отгадать, о чем он говорил на самом деле, но вместо того, чтобы сосредоточиться, он почувствовал неизвестно почему отчаяние и страх. К счастью. Координатор позвал его в машинное отделение, где оказалось столько работы, что у него не осталось ни секунды на размышления.