Мой личный враг - Звездная Елена - Страница 40

– А это возможно?

– Если стороны не возражают, то возможно.

«Ярослава!!!» – вопль едва стены не сотрясал.

– Эк его распирает, – Темный Властелин усмехнулся. – Да, Ярусь, вот она где проявилась, кровь твоя, что от бабки да матери.

Я глянула в окно – там летал Инар, за ним гонялись стражи и все никак поймать не могли.

– Силен, – повелитель тоже в окно посмотрел, – надо же, впервые за три сотни лет древняя кровь пробудилась.

– Ну это после того случая, что я вам рассказала. Инар тогда даже русло реки повернул, а она огромная.

– Да нет, не думаю, – демон клыкасто улыбнулся. – Ты, Ярусик, пойми, то, что для человеческого мага – сверхсложная задача, для древнего демона, такого, как дед твой, например, – легкое напряжение. А древняя кровь у него сейчас пробудилась, Ярусь, именно сейчас.

И тут любопытство мое проснулось:

– Повелитель, а чем же он питался тогда?

– Едой, – Темный Властелин усмехнулся, – чем же еще? Разум его спал, силу он черпал или нет, тут еще разобраться нужно, скорее его собственный резерв задействовал, а ел мясо, как и любой демон. Он все же демон, хоть и полукровка. Азар ведь слабеньким родился, едва выжил. Долго его матушка выхаживала, даже к нам сюда привезла. Выходили, драконьим молоком отпаивали, а потом Нарита к мужу вернулась. Так Инар и рос среди людей, даже магом стал, причем боевым. Демон в нем ощущался, но слабенький, никто и не подозревал, что однажды такие демонические силы пробудятся, иначе кто бы его к людям отпустил. Уж сколько живу, иной раз вывертам крови и сам удивляюсь.

Кровь. Кровная магия… и не было никакой любви! Я невольно всхлипнула.

– Ярусь, – позвал Темный Властелин, – что тревожит тебя?

Я отложила тортик и чай тоже и даже столик от себя отодвинула, благо он на колесиках, а после и спросила:

– У меня вот о чем вопрос – что с этой кровной магией? То есть Инар, он так… ну он за мной, потому что кровная магия, да? А у них с братом родственная кровь и… Эти все его чувства, они ненастоящие?

Повелитель тоже чашку отодвинул, руки на груди сложил и задумчиво ответил:

– К сожалению, Ярусь, дать точный ответ я не могу. Что касается твоих чувств, тут мне все ясно – это не магия.

Я покраснела, но все равно слушала внимательно.

– Ты пойми, Ярусик, дед рассчитывал, что к совершеннолетию твоя кровь проснется и брак ваш с Рангаром будет крепким, счастливым, а главное, соединит семьи. Но ты у нас ведьмочка, причем потомственная, и осталась только человеком. Мне жаль.

– А мне нет.

– Орел – птица гордая, – Повелитель весело подмигнул. – Да не об этом речь, в тебе-то магии нет, на тебя и не действует. С Рангара снимем, как помолвка будет аннулирована.

– А с… Инара? – тихо спросила я.

– Попытаемся, – неуверенно ответил Повелитель. – Все же первый случай пробуждения за более чем триста лет, Ярусик. Тут какую-либо магию применять сложно и опасно.

– Ясно, – я совсем сникла.

Видать, ждет меня безответная любовь. Эх, пойду по стопам Василены Владимировны, глядишь, и мне на каком-нибудь ромашковом поле повезет.

За окном снова прогремело «Ярослава!», я даже вздрогнула.

– И долго он так орать будет? – спросила я.

– Сейчас выдохнется и сознание потеряет…

Я аж подскочила, а Повелитель хохочет:

– Успокойся, Ярусик, стражи не зря за ним гоняются, успеют подхватить. А если и нет, то что ему сделается? Его сейчас при всем желании не убить.

– А есть такое желание?

– Нет, пока.

– Хорошо-то как.

– И не говори, Ярусь.

В двери постучали, вошел деда. Я к нему прямо с кресла и рванула, на ручки попала, и там и уснула, пока они о чем-то с Темным Властелином беседовали на своем, на древнем, языке.

А вот с мамой дома разговора не получилось, я ей прямо сказала:

– Мама, все сложно! И у меня безответная любовь, и пошла я залечивать раны истерзанного сердца!

Так как дома шли активные боевые действия между мамулей и дедом, то меня особо никто не задерживал. Когда я с пожеванным саквояжем покидала дом, в небе удалялись две черные точки – это братики стремительно вспомнили, что давно не были у бабушки со стороны мамы и срочно решили навестить ее, пожить у нее… дней десять. Папа провожал меня печальным взглядом, деда откровенно пасовал, понимая, что у мамули сейчас период затишья перед бурей, а точнее, она ждала, пока дети отлетят подальше. Собачки и вовсе с утра сидели в драконнике и не высовывались.

А все дело в чем – меня как похитили, мамочка пришла в ярость. Деда и папа пытались втолковать, что все хорошо, но при этом дед обмолвился о магии крови – и с трудом сбежал от разъяренной мамули, она-то наивно полагала, что дело только в помолвке. Мама, когда дело касается детей, просто звереет, так что дедушку жаль, если честно. Последний раз подобный скандал имел место, когда деда был против брака Антуана. Мама победила в кровопролитной войне, не пролив и капельки собственной крови, дед подсел на валериану и маминого кота на нее подсадил, братец заключил помолвку с любимой. Ну тогда-то я была полностью на стороне мамы, а сейчас дедушку стало жалко. В общем, я не выдержала.

– Дед, – кричу у ворот, – забыла совсем, тебя бабуля видеть хотела.

Демон встрепенулся, ожил и с надеждой спросил:

– Правда?

Мамуля нахмурилась – жертва могла выскользнуть из загребущих дриадских ручек. Папа сник окончательно, ибо на растерзание только он и остался. Потом вдруг вспомнил, что в идее с помолвкой не участвовал, вновь расправил плечи и плотоядно осмотрел мамулю с головы до ног. Кажется, у кого-то очередной медовый месяц намечается.

– Правда, – вру, причем нагло, – заодно и я слетаю, давно у нее не была.

Счастливый деда, цокая копытами, начал сбегать по ступеням, а к воротам подошел высоким импозантным мужчиной в строгом костюме, разве что глаза бездонно черные, да улыбка чуток клыкастая.

– Мамочка, папочка, счастливенько.

– Ярусь, береги себя! – крикнула мама, наобниматься-то мы уже успели.

– И веди себя хорошо, – сказал папа, обнимая маму за талию.

Мамусь явно собиралась скандал закатить, но, видно, вспомнила, что папа ни в чем противодитячем не был замечен, и тоже его обняла. Махали они нам с дедом как-то синхронно. В общем, было понятно, что они рады от нас избавиться.

Мы с дедушкой торопливо отошли от ворот на сорок шагов, ближе нельзя, иначе из-за охранных заклинаний вектор перемещения может сместиться. А дальше дедушка сам открыл портал, мне даже к кольцу прибегать не пришлось.

– Прошу, – и меня галантно пропустил вперед.

Село Весенние Виснюки располагалось на берегу речушки Утиная. Название свое она получила за счет медленного, даже какого-то ленивого течения, из-за чего вся была покрыта толстым слоем ряски. Именно последняя являлась любимым кормом уток и гусей, оных и разводили в большом количестве селяне. Уток тут было так много, что закономерными были три явления – утром и вечером стада курсировали к реке и обратно, осенью в каждом дворе крылатым эти самые крылья подрезали, дабы пернатые не смылись на юг, ну и босиком по деревенским дорогам никто не ходил.

– От… дерьмо, – выругался деда, наступив в то самое, из-за чего все бегали обутые. – Ненавижу это село!

– А бабушка любит, – парировала я.

И это было неудивительно – бабуля жила на краю села, у самого леса, и от ее домика до лесного озера рукой подать. К тому же это была та часть села, по которой не курсировали перепонолапчатые, так как в лесном озерке, питаемом родничком, не было ряски. А еще там совсем рядом росла малина и ежевика, а по берегам озера и земляника в избытке. В общем, любила я эти места.

– Ярусь, а чем в академии займешься? – спросил дедушка.

– Если честно, то очень приятными вещами, – сказала я.

– Это какими?

Чуть не ляпнула про тыгыдымс. Потом остановилась, достала дневник, увеличила, раскрыла на шестой страничке с конца, угрюмо вчиталась и с тяжелым вздохом показала деду.