Мертвая долина. Книга 1. (СИ) - Лисина Александра - Страница 26

Всего через полчаса мы вполне непринужденно болтали о своем, о женском. Еще через час они перестали на меня настороженно коситься. А когда я сказала, что "Эр" действительно лелеет мечту однажды завоевать мое сердце, даже Лика заметно оттаяла и перестала подозревать меня в намерениях увести у нее завидного жениха. В смысле, Лива, которого не так давно пришлось гнать от нашей повозки чуть ли не пинками. Как оказалось, охочий до женского пола красавчик действительно питал некоторую слабость к бледнокожим и светловолосым девушкам, однако в моем случае ему точно ничего не светило, о чем я и поспешила сообщить ему заранее. За что, собственно, заслужила два совершенно различных, но очень выразительных взгляда, и ненадолго успокоилась касательно смазливого блондинчика.

До самого вечера мы оживленно болтали обо всяких глупостях. Обсуждали мужчин (как же без этого?!), наряды, тряпки... в общем, обычный женский треп, во время которого я старательно подмечала малейшие нюансы поведения попутчиц. А когда пришло время, и они все-таки дали волю извечному женскому любопытству, принявшись выпытывать подробности моего прошлого, то получили этих подробностей столько, сколько смогло изобрести мое буйное воображение. А потом начали делиться собственными воспоминаниями, выслушав которые я еще больше утвердилась в мысли, что с Невироном надо срочно разбираться.

Как оказалось, история Лики была как две капли воды похожа на мою "легенду". За тем исключением, что бабки-Ведьмы у нее в родственницах не имелось, поэтому заступиться перед старостой за сироту оказалось некому. А так как она являлась дочерью "откупной", да еще и пришлой чужачки, ее судьба была заранее предрешена: в деревнях незамужним молодкам без хорошего заступника находилось только одно занятие. Особенно, если они никому из местных не приходились родственниками. Другое дело, что после исполнения так называемого "долга", женщина имела полное право уйти в любое понравившееся ей место. И Лика этим правом воспользовалась. После того, как родила откупного мальчишку, а потом собственноручно отдала его Сборщикам. Больше она в деревне оставаться не захотела, поэтому сразу после Важного Дня собрала небогатый скарб и ушла куда глаза глядят, пока никому не пришло в голову отобрать у нее "метку".

У Дии история была другой: она, в отличие от подруги, росла в достатке. В какой-то из самых южных деревень, название которой предпочла не произносить вслух. Росла красавицей, умницей, на радость родителям. Потом выросла, влюбилась. Мечтала о свадьбе и собственном доме. И была так уверена, что все сбудется, что без колебаний отдалась избраннику в канун одного из местных праздников. А тот возьми, да и заяви потом на всю деревню, что случилось. Опозорил, одним словом, девку. Блудницей назвал. Родителям попенял, что вырастили такой согласной. Он, мол, проверить хотел, верна ли будет... ну, вот и проверил. А как закончил, так и не нужна стала: у него еще много таких дурочек было на примете. Вот девчонка и не выдержала - сбежала. Потом хлебнула горя у соседей. Тоже побывала в роли откупной матери, как Лика. Жить-то на что-то надо было, а к родителям и прежнему позору уже не воротишься. Потом ушла от соседей. Поблудила по дорогам. А когда совсем отчаялась, наткнулась на господина Ридоласа, в труппе которого и прижилась, наконец.

Юношу-гимнаста, как мне по секрету сказали, просто выкупили. Причем, щедро выкупили, за очень большие деньги: господин Ридолас отдал почти половину месячного заработка, чтобы выцарапать оставшегося сиротой мальчонку из рук Сборщиков накануне Важного Дня. Староста той деревни долго упирался, потому что имел свои виды на строптивого байстрюка. И угомонился лишь тогда, когда ему выплатили полную цену откупа для Сборщиков. После чего труппа дядюшки Дула стала богаче еще на одну обездоленную душу, мошна, соответственно, здорово опустела. А Брит с тех потому за ним и ходит, как верный пес, что прекрасно знает, от чего в самый последний момент спасся. Видимо, умирать на чужом алтаре он совсем не хотел. Даже во славу Владыки Айда.

Только о том, как мне шепнули на ухо, помалкивать надо было: жрецам не понравится настрой мальчика, если о нем вдруг узнают. А там и проверку могут устроить на лояльность Владыке. Какую и зачем, я, правда, не поняла, а расспрашивать поостереглась, чтобы не выдать собственного невежества. Но по выражениям лиц девушек и так догадалась, что это что-то весьма неприятное. Какой-то древний обряд, вероятно. Или ритуал, проводимый в одном из Храмов. В общем, ничего хорошего, я думаю, поэтому не зря мальчишка так цепляется за своего спасителя.

Шига, как выяснилось, был единственным в труппе, кто пришел в нее сам. Причем, совершенно добровольно, потому что считал, что нигде больше его диковатая сила не найдет себе достойного применения. Для того, чтобы стать кузнецом, ему не хватило умения. Пахать землю показалось неинтересным. Пасти скот - скучным. А вот в бродячем цирке - самое то. Дядюшка Дул... а тогда он был еще не таким старым и седым... принял его с охоткой, благо к тому времени своего прежнего силача он лишился по какой-то непонятной причине. Да и танцовщицам был безмерно рад, поскольку старая Дара давно уже утратила былую привлекательность и годилась лишь на то, чтобы развлекать публику затейливыми рассказами в перерывах между выступлениями.

Лива они нашли года три тому в какой-то таверне, где его едва не забили насмерть за скабрезные шутки про жрецов. Городская стража, естественно, постаралась. Но, хвала Айду, до смертоубийства не дошло. Только руки-ноги парню поломали, выбросили за пределы города, как шелудивого пса, и, брезгливо отряхнув руки, снисходительно сообщили, что это ему еще крупно повезло. Повезло, потому что в канун Важного Дня церемониться с ним никто бы не стал. А так - гуляй, болван, и на глаза больше в том городе не показывайся. Да благодари милосердного Айда, что ни один жрец твоих шуток не слышал.

За долгий день я узнала многое из того, о чем только смутно подозревала. И еще не раз успела убедиться, что приняла правильное решение. Более того, после случайной оговорки Лики стало понятно, что с труппой мы не промахнулись: у господина Ридолас действительно имелся пропуск в города. Точнее, в один город - Нерал, расположенный на самом юге страны. Тот, в котором стояла одна из нужных мне Пирамид. Осталось лишь уговорить его заглянуть туда на пару деньков, а там можно будет подумать и о возвращении. Ведь самое главное, смею надеяться, мы уже выяснили и вопрос с Голубым Огнем тоже окончательно закрыли.

Когда стало темнеть, повозки свернули с дороги и встали неподалеку от небольшого ручья, где умелые мужские руки сноровисто разожгли костер, а руки женские так же проворно сообразили горячий ужин. К тому времени мы со всеми перезнакомились, немного привыкли, разговорились, поэтому обычной неловкости, как это бывает в незнакомой компании, почти не ощущалось.

Лин вел себя просто безупречно. Лок тоже старался быть терпеливым и вежливым. То есть, в его понимании - ни на кого не рычал, зубы не скалил и не вскакивал с гневным рыком, когда кто-то рисковал подойти слишком близко. Даже на любопытных мальчишек, решивших его погладить, только зыркнул исподлобья, правда, так выразительно, что они сразу передумали с ним шутить. Но оно и правильно: хвард - это вам не ручной пес. С моей точки зрения он вообще проявлял чудеса терпимости, не набросившись на пацанов за такое оскорбление. Поэтому я была довольна. И даже более чем довольна, так что позволила ему пару часов пролежать у себя под левой рукой, блаженно урча на манер сытого кота.

Правда, на это безобразие уже искренне возмутился Мейр, так и не сумевший полностью избавиться от ревности по отношению к хварду, но у меня и для него была хорошая новость. Я полагала, что когда все уснут, а для миррэ настанет время оборачиваться, никто не помешает ему сделать это внутри нашей повозки. И никто не увидит, что на пару часов рядом со мной появится еще один блаженствующий зверь.