Рота Его Величества - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 78

— Вот и славно! — резюмировал Семенихин. — Портфели поделили, отношения выяснили. Идем к людям! Ждут!

Я бросил окурок в урну и пошел вперед. Они двигались, отступив на шаг. В театре стоял шум, с моим появлением он утих. Я подошел к краю сцены. Зал встал.

— Мне, верно, нужно благодарить за доверие, — сказал я. — Только я не нахожу слов. Скажу их позже. Пока же завершу начатое. Повестка дня исчерпана, и как председатель Учредительного собрания Союзного государства объявляю его закрытым! Спасибо всем!

— Вот и поблагодарил! — выкрикнули в зале.

Депутаты засмеялись.

— Если б вы знали! — вздохнул я, но меня не расслышали: депутаты, толкаясь, лезли на сцену. Веи с очхи вперемешку, и намерения на их лицах читались одинаковые…

25

В динамике пикнуло.

— Союзное время — десять часов! — сообщил диктор. — Передаем новости.

Александра села и приготовилась слушать.

— Государственный банк Союзного государства объявляет о выпуске новых банкнот. Они имеют достоинство: один, три, пять, десять, двадцать пять, пятьдесят и сто рублей и вводятся в обращение с первого января будущего года. Обмен старых денег на новые будет проводиться без всяких ограничений по фиксированному курсу. Как заявил министр сельского хозяйства и торговли Семенихин, введение союзного рубля никоим образом не скажется на ценах. Зерна в стране достаточно, как и других продуктов питания. Министерство отслеживает цены на продовольственных рынках и немедленно вмешается, если кто-то из недобросовестных продавцов вздумает воспользоваться моментом. На этот счет Верховным правителем Союзного государства ему даны конкретные и недвусмысленные указания и предоставлены соответствующие полномочия…

«Правильно!» — одобрила Александра.

— Верховный правитель Союзного государства Князев встретился с митрополитом Новороссийским и Союзным Сергием в его резиденции. В ходе состоявшейся беседы были затронуты вопросы открытия православных приходов на территории бывшего Союза, путей канонического единения митрополии с Русской православной церковью в Старом Свете. Верховный правитель обещал митрополиту содействие в его планах. В ответ митрополит благословил Князева на его служение стране и вручил икону небесного покровителя высокого гостя Илии Пророка…

Передав сводку погоды, диктор умолк, и в динамике зазвучала музыка. Оркестр Московской филармонии исполнял рапсодию Листа. Александра выключила радио и встала. Пора! Она вышла из дома, прошла квартал и на остановке дождалась трамвая. Людей в вагоне было немного — рабочий день, Александра заплатила за билет и села у окна.

По окончании войны она видела Илью только раз. На Марсовом Поле проходила церемония представления народу Верховного правителя. Александра приехала заранее, но все равно оказалась далеко от сцены: более проворные заняли места с ночи. В назначенное время Илья появился в окружении членов правительства и Государственного Совета. После представления он подошел к микрофону. Было видно, что он волнуется.

— Дорогие сограждане! — сказал он, и все замерли, услышав необычное обращение. — Полтора года тому я ступил на землю Нового Света, не предполагая, что когда-либо встану здесь перед вами в таком качестве. Этого захотели вы, и я подчинился, ибо давно сказано: глас народа — глас божий…

Слова, которые он произносил, были чужие, не свойственные Илье, и Александра поняла: речь написали, а Илья ее заучил. Он сильно изменился со времени их последней встречи: построжел лицом, в движениях появились властность и значительность. Такой он еще больше отдалился от нее: если раньше между ними был ров, то теперь он вырос в пропасть. Александра не вслушивалась в слова; смотрела на него и окружавших ее людей. Те внимали, не шелохнувшись, с сосредоточенными лицами. С внезапно пробудившейся ревностью Александра поняла, что эти люди любят Илью, возможно, даже сильнее, чем она. Ей от него нужна взаимность, им достаточно своих чувств.

Илья закончил говорить, улыбнулся, и эта улыбка сделала его прежним.

— Вы, наверное, хотите посмотреть на правителя вблизи? — спросил он и, не дожидаясь ответа, спрыгнул со сцены.

Охранявшие ее солдаты рванулись вслед, но он остановил их властным жестом. Подошел к толпе и двинулся вдоль первого ряда, смеясь и пожимая протянутые руки. Матери тянули к нему детей, он гладил их по головкам, некоторых целовал — все это весело, улыбаясь. Толпа наддала вперед, каждому хотелось подойти ближе, Александра устремилась со всеми. Ей, конечно же, не удалось, как и другим: передние ряды стояли плотно. Рост Ильи позволял ей видеть его лицо — и только. Завершив обход, он взобрался на трибуну и поднял руки в знак расставания. Толпа немедленно повторила жест, в том числе и Александра; так они и попрощались…

Воротившись с войны, Александра обнаружила, что она нищая. Временное правительство отменило закон о чистоте крови, разом лишив ее пособий и работы: ИСА закрыли. Александра попыталась устроиться в клинику, но не помогли даже блестящая рекомендация Громова и медаль, которую ей исхлопотал начальник: ей везде отказывали. Как догадалась Александра — из-за происхождения. Как некогда ари препятствовали веям занимать посты, так теперь веи отказывали в работе ари. О прислуге думать было смешно, денег не хватало на самое необходимое. Продукты стоили дорого, а есть хотелось каждый день. Александра стала продавать вещи. Столовое серебро, посуда, украшения — все уходило за бесценок. Разорившихся ари хватало — предложение превышало спрос. Как ни крепилась Александра, но пришлось продать и ноутбук. Ценных вещей у нее к тому времени остались две: ноутбук и обручальное кольцо. Первый был подарком, и она могла им распорядиться; кольцо же принадлежало Илье. Была еще причина, по которой Александра не хотела кольцо продавать, о ней она старалась не думать. За ноутбук заплатили хорошо — редкая вещь, но эти деньги подходили к концу. Будущее рисовалось безрадостным. Александра подумала, поплакала и решилась…

Трамвай замер на конечной остановке, Александра вышла и зашагала к ограде монастыря. У ворот она позвонила и назвала открывшей послушнице свое имя. Ей позволили войти и проводили в покои игуменьи. Здесь пришлось ждать: игуменья была занята и явилась не скоро.

— Давно сидишь? — спросила она, разглядывая Сашу.

— Не знаю! — ответила Александра. — Не смотрела на часы.

— Ну и правильно! — согласилась игуменья. — Чего на них смотреть? Чаю выпьешь?

— С удовольствием! — сказала Александра.

— И я с тобой! — сказала игуменья, снимая клобук. — За чаем и поговорим!..

Александра покинула монастырь к вечеру. На душе у нее было покойно и светло. За все время игуменья не задала ей ни единого вопроса. Александра говорила сама, торопясь, сбиваясь, перескакивая с одного на другое, но рассказала все. Тяжесть упала с сердца, и она умолкла, глядя на игуменью сияющими глазами.

— Терпи, доченька! — сказала та, вставая. — Господь терпел и нам велел. Каждому отмеряется по вере его! А сейчас — иди! Рано тебе! Придешь через месяц, если не передумаешь…

«Не передумаю! — решила Александра, поднимаясь в вагон подошедшего трамвая. — Ни за что не передумаю!»

А игуменья, оставшись одна, подошла к иконостасу и встала колени. Молилась она долго, крестясь и прикладываясь лбом к полу. Затем встала и прошла в кабинет. Сняла трубку и набрала номер на аппарате.

— Позови Якова! — велела ответившему абоненту. — Кто? Тетка его! Чтоб немедленно перезвонил!

Она положила трубку и села, ожидая звонка. Тот воспоследовал скоро.

— Да, я! — сказала игуменья сердито. — Что из того, что занят? Ты постоянно занят! Приезжай немедленно! Что? Дела подождут! Я знаю, что они государственные, однако у меня к тебе тоже не семейные! Если забыл тетку, так навести по делу! Попробуй только не приехать! — Она положила трубку, встала и перекрестилась на икону: — Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную!..