Рота Его Величества - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 39

— Женщины?

— В настоящее время — роман с Александрой Андреевной Добужинской, бывшей невестой Николая. Большое, взаимное чувство.

— Уверены?

— Сведения от Улы, кузины Князева. Мы с ней подружились. Ула неравнодушна к Князеву, ревнует.

— Добужинская, Добужинская… — проговорил нарком. — Та самая, из ИСА?

— Да.

— А вы говорите: равнодушен к ари!

— Добужинская очень красива.

— Тем не менее жениха у нее вы отбили! — хмыкнул нарком. — Что ж нам делать, Елизавета Трофимовна?

— Поговорить с Князевым. Он добрый человек.

— Этот добрый застрелил пятерых пограничников — и глазом не моргнул! — вздохнул нарком. — А теперь подумайте: у него есть все! Богатство, положение в обществе, счастливая любовь. Зачем ему голодная страна, где свирепствует тиф? Вы вот согласны вернуться?

— Я беременна! — сказала Лиза, бледнея.

— Не пугайтесь! — успокоил нарком. — Вы замечательно справились с заданием и нужны здесь. На вас у меня большие виды. Это, — он положил на стол тяжелый пакет, — на расходы. Насколько понимаю, князь, женившись на вейке, потерял право на субсидию от государства?

Лиза кивнула и торопливо спрятала пакет в сумочку.

— С Князевым мы поступим так, — сказал нарком. — Не в наших силах забрать у него положение и богатство, а вот любовь…

— Зачем?

— В горе человек особенно внушаем. Используйте влюбленную кузину. Не мне учить вас женскому коварству. Действуйте! Я должен знать о каждом вашем шаге. Звоните! — Нарком положил на стол визитную карточку.

— Тимофей Корнеев? — удивилась Лиза, глянув.

— Под своим именем в Петрограде мне опасно, — улыбнулся нарком. — В лицо не знают, а вот имя на слуху. Зубова за дурака держать не следует. До связи, Елизавета Трофимовна!

Нарком встал и вышел. Лиза проводила его долгим взглядом и засобиралась. Пирожное доедать она не стала — расхотелось.

Ула поднялась по лестнице и позвонила. Лиза открыла почти сразу. Ула шагнула в прихожую и всхлипнула.

— Что ты! — Лиза обняла ее.

— Не могу! — выкрикнула Ула. — Он ночует у нее! Домой заглядывает только за вещами! Пробовала упрекать — смеется. «Тебе что за дело, сестренка? — передразнила Ула. — Я большой мальчик!»

— Идем! — Лиза обняла ее за плечи и повела в гостиную. Там усадила за стол и захлопотала, разливая чай. Придвинула гостье блюдо с пирожными.

— Не хочу! — сказала Ула, отодвигая блюдо.

— А я съем! — сказала Лиза и взяла пирожное.

— В горло не лезет! — смутилась Ула. — Хотя люблю. В станице пирожных не было.

— Я впервые попробовала в двадцать два, — сказала Лиза. — Там, где я росла, пирожные не пекут.

Ула посмотрела удивленно, Лиза подтвердила кивком.

— Хочешь, расскажу, как я заполучила Николая?

Ула вздохнула.

— Я приехала в Петроград с пятью рублями в сумочке. Бедная вейка, сирота… В наследство от родителей досталась швейная машинка, стала обшивать дам. Портниха я хорошая, появились заказчицы-ари. С тех, кто хочет следовать моде, но считает каждый рубль, я брала не дорого. За готовыми заказами дамы приезжают с мужчинами: кто с мужем, кто с любовником, кто с братом или матерью. Женщинам нужно, чтоб оценили наряд, к тому же мужчины платят. Николай был с матерью. Я как увидела его, так и обмерла. Офицер, красавец…

Ула смотрела, широко открыв глаза.

— Он меня даже не заметил. Кто я? Портниха… Я спать перестала от тоски. Не могла без него! Стала наводить справки. Это не трудно: дамы на примерках любят поболтать. Узнала, кто он, где живет, а также то, что помолвлен. Что делать? Придумала. Сшила себе платье — такое, чтоб все прелести наружу. Наняла детектива — разузнать, где и когда он бывает. Много детективу заплатила, но не зря. Сообщил: у летчиков пирушка в ресторане. Два часа под дверями ждала. В шаль завернулась и по улице ходила: в таком платье полиция за проститутку приняла бы. Смотрю: выходят! Я шаль — в сумочку, сама — к ним. Ну, мужчины пьяные, сразу приметили. Молодая, все прелести напоказ. Стали приставать, а Николай молчит. Я в ответ: «Если с кем и пойду — то только с ним!» — и на него показываю. Все засмеялись, стали его поздравлять, а ему отступить невозможно — стыдно! Подозвала извозчика, я его заранее наняла, сели. Приезжаем к нему, а у меня с собой корзинка с шампанским и конфеты. Он изумился: вот так сюрприз! Поднимаемся, он открывает вино, а я улучила момент — и сонного порошку ему в бокал! Стал он глаза закрывать, отвела в спальню. Раздела, уложила. Он уснул, я достала ножницы и остригла ему ногти…

Ула сдержала готовое вырваться восклицание.

— Со знахаркой заранее договорилась: она обещала впустить меня даже ночью. Впустила. Сделали приворот, и я — обратно. Приворот — под подушку, сама разделась — и к нему. Как я целовала и обнимала его сонного! Думаю, не выйдет с приворотом, прогонит, так хоть сейчас налюблюсь!.. — Лиза смахнула слезинку с ресницы. — Под утро все же задремала. Проснулась — он меня целует! Жадно так! Потом рубашку задрал… Когда все кончилось, сел и на меня смотрит, глаза большие. «Господи! — говорит. — Я думал — ты шлюха!» Кровь из меня вытекла, он и понял. «Я не шлюха, — отвечаю, — я просто тебя люблю. Согласна жить с тобой на любых условиях! Хоть горничной, хоть кухаркой, хоть той и другой разом!» Он помолчал и говорит: «Лучше душечкой…» Остальное ты знаешь. Чем больше с ним живу, тем больше люблю. Он замечательный человек. Я не рассчитывала стать женой, он сам предложил, когда забеременела. «Не хочу, чтоб сын рос байстрюком!» — сказал. Каждый день говорит, как меня любит…

Лиза достала папиросу и чиркнула спичкой.

— Не проболтайся Николаю! — предупредила подругу. — Ему не нравится, что я курю, да и ребенку вредно. Я редко себе позволяю, раньше много курила. Там, где я росла, женщины курят: помогает, когда пусто в желудке… — Лиза вздохнула. — Илья — добрый и порядочный человек, за такого стоит побороться.

— На него приворот не действует! Я пробовала! — сказала Ула. — Он… — Ула запнулась.

— Из Старого Света?

— Откуда знаешь? — удивилась Ула. — Это тайна.

— Я жена офицера, — поспешила Лиза, досадуя, что проговорилась. — У Николая от меня нет секретов.

— У меня не получится, как у тебя, — сказала Ула. — Полезу к нему в кровать, прогонит! Еще посмеется… Он Александру любит.

— Сделай так, чтоб она его выгнала.

— Разве это возможно?

— Все возможно. Ты моя подруга, я не могу видеть, как ты мучаешься. Тебе нужно решиться. Она не смеет быть с ним! Мало того, что ари забрали нашу страну, так и мужчин наших уводят! Он не к ним шел, а к нам! Для него не существует разницы: вей ты или ари. Он тебя в высший свет вывел, ни один аристократ на такое не решился, даже мой Николай, а он даже не задумался. Ари поняли, что он к веям клонится, и подсунули эту.

— Она красивая! — сказала Ула.

— Расистка! В ИСА служит… Николай не зря ее бросил.

— Зато Илья подобрал! — вздохнула Ула.

— Его обманули. Узнал бы тебя ближе, никогда не глянул бы в ее сторону!

— Она его любит и никогда не отдаст!

— Ты рассуждаешь, как вейка. Ари не умеют любить, тем более расисты. Для них чистота крови главнее. Мы вот что сделаем…

Ула слушала, замерев.

— Где мне взять документ? — спросила, когда Лиза умолкла.

— Я помогу. Остальное — сама. Ты согласна?

— Да! — сказала Ула.

Толпа валила по проспекту, заполонив его от тротуара до тротуара. Прохожие жались к домам, с опаской наблюдая за людьми в рабочей одежде, непривычными в таком количестве в центре Петрограда. Над толпой возвышались транспаранты: «Свободу и равенство Новой России!», «Нет — привилегиям ари!», «Мы тоже люди!». Буквы на транспарантах, как заметила Саша, были аккуратно написаны на красной материи, шесты, на которых их несли, были ровные и гладкие. Только один плакат «Мои дети хотят есть!» был исполнен вкривь и вкось неровными буквами, и нес его рабочий с усталым лицом.