Хранительница. Меч Дракона - Кузнецова Светлана - Страница 12

На улице была тишь да гладь да божья благодать. Даже не верилось, что я нахожусь не в какой-нибудь подмосковной деревушке, а черт знает где. Все было, как у нас,- темень, хоть глаз выколи, ни одного фонаря. Двигаться приходилось практически на ощупь, вот когда я вспомнила «добрым» словом моего проводника в этом мире. Он, может, и умеет видеть в темноте, как днем, а вот у меня это умение где-то затерялось. Возможно, ночное видение включается у меня лишь в минуту опасности, к примеру, когда нападают ненормальные вампиры с желанием перекусить моей субтильной тушкой. Вообще-то со всеми этими благоприобретенными навыками надо будет как-то надосуге разобраться. Может, я и еще что-то могу и умею, а сама и не в курсе? Как же мне хочется обратно домой в свою уютную квартирку, подальше от всего этого дурдома! А может, мне все это снится? Вот сейчас ущипну себя за руку и проснусь, а вокруг все, как прежде, и это лишь дурной похмельный сон. Практически уверившись в этом, я со всей дури ущипнула себя за руку и чуть не заорала благим фатом на всю окрестность. Ничего не изменилось, если не считать хорошего синяка, набухающего на запястье.

– Едрит твое коромысло! - Мой трехэтажный сленг мог дать фору любому портовому грузчику. После пяти минут нескончаемого монолога на эту тему, я почувствовала некоторое облегчение. Ну хоть немного отвела душу!

– Брависсимо! Я в полном восхищении.- Затянутый в черный облегающий костюм парень вышел из-за куста.- Пожалуй, никто в нашем клане не может так изысканно и разносторонне выражаться. Что уж говорить про меня. Я столько нового для себя почерпнул, осталось только выяснить значения некоторых словечек, чтобы иметь уже полное представление.

За прошедшие двое суток я уже так свыклась с образом маленького пушистого зверька (летучий мыш выглядели как мягкая плюшевая игрушка и совершенно не воспринимался в качестве здорового парня), что вид приближающегося Дакка вызвал небольшой кратковременный шок. А уж слова его по поводу моей площадной ругани вызвали нездоровый румянец на моих щеках. Хорошо еще, что сейчас темно и не так заметен оттенок моей кожи. А все-таки он хорош собой, зараза. Правда, для меня (после того как я узнала, сколько ему лет по человеческим меркам) он интереса совершенно не представлял. Разве что в качестве соседского пацана, за которым я должна присматривать, так как я и старше и умнее и вообще - лучше!

– Слушай, Дакк, я, между прочим, в совы не нанималась. Я ни черта не вижу в темноте и если упаду и сверну себе шею, то твоя мамаша тебе этого никогда не простит. Ты обещал мне помогать, холить и лелеять, а вместо этого скачешь впереди, как горный козел по буеракам, а я, бедная и несчастная, еле ковыляю за тобой.

– Но как же так, Лика? Когда я на тебя напал в лесу, у меня создалось впечатление, что ты видишь все также хорошо, как и я, если не лучше?

– Понимаешь, Дакк, на меня столько всего свалилось, что я еще и сама толком не понимаю, что со мной происходит и как это работает. А самое главное, как при необходимости можно вызвать нужные способности. Вот иду и щурюсь до рези в глазах, а как не видела ни черта, так и не вижу. Разве что глаза слезиться начали.

– Да-а? Ну ладно, не переживай. Научилась же ты видеть силовые линии и даже на зависть всем манипулировать ими, думаю, что и со всем остальным разберешься.

Дальше мы шли без приключений. Вернее, шел Дакк, а я, вцепившись мертвой хваткой, практически висела на нем. Внезапно мне пришел на ум вопрос:

– Дакк, а почему крестьяне так испугались в деревне в первый день, когда тебя увидели в образе летучей мыши, а дочка трактирщика, наоборот, хотела погладить? Вроде бы ты был совсем не страшный.

– Понимаешь, Лика, когда мы трансформируемся в летучих мышей, наш облик несколько иной, чем тот, который видела ты. Обычно я полностью похож на нормальную летучую мышь, может быть, немного большего размера, а не на то недоразумение, в которое в этот раз превратился. Скажи мне честно, когда я оборачивался, ты о чем думала?

– Ну-у, о том, кажется, как бы сделать тебя более незаметным, чтоб избежать косых взглядов деревенских жителей. Ну и чтоб никто не почувствовал от тебя скрытой угрозы, связанной с вампирами. Проблемы нам не нужны, верно?

– Теперь все становится понятным. Это твое подспудное желание так повлияло на процесс трансформации, что я стал выглядеть как самое настоящее путало. А вот когда тебя рядом не было, мне без проблем удалось принять свой обычный вид, вот крестьяне и испугались. Я хочу тебя попросить об одной услуге. Не говори, пожалуйста, никому о том, в каком облике я тебя сопровождал, а то меня засмеют. Я стану посмешищем для всего клана.

– Дакк, а ты можешь еще в кого-нибудь или во что-нибудь превращаться, ну, например, в туман?

– Обычно расширенные возможности превращения или боевой трансформации мы приобретаем после перехода на следующие ступени развития. Однако после твоих манипуляций на поляне с моей энергетической оболочкой я раньше положенного времени перескочил на следующую ступень и теперь могу превращаться в туман, во все виды ночных мышей и некоторые виды сов, только очень небольшого размера. Но рядом с тобой мой трансформируемый облик вообще становится непредсказуемым.

– Слушай, а что такое боевая трансформация?

– Частичную боевую трансформацию ты уже видела при нашей первой встрече на поляне в лесу. До полной ступени я еще не дорос. Полностью сформировавшийся вампир в боевой трансформации становится практически непобедимым. Его движения невозможно заметить простым человеческим глазом, клыки и когти приобретают! особую остроту и твердость и могут вспороть полный доспех рыцаря в несколько секунд. Его практически невозможно убить, так как любая рана моментально затягивается, и даже отрубленная конечность вырастает за несколько минут. Но подобное совершенство дано лишь единицам из нас. Многие так никогда и не перешагивают эту ступень. Обычно такой вампир и становится главой клана. Он высший - глэсс.

Ничего себе боевая машина!

– А как же тогда его можно уничтожить?

– Ну даже не знаю… Может быть, если сжечь на костре или разрубить на сотню маленьких кусочков. Только сомневаюсь, что глэсс будет стоять и ждать, когда его мелко нашинкуют. А зачем тебе это надо?

– Да так, просто интересно. Не думаешь же ты, что я собираюсь открыть сезон охоты на высших вампиров? Мне это и в страшном сне не привидится!

– Лика, мы пришли! Ты извини меня, я должен отойти. При нашем разговоре я не имею права присутствовать. Но не переживай. Я неподалеку, и стоит тебе только меня позвать, как через секунду я буду рядом с тобой.

– Спасибо, успокоил!

Ну ладно, Лика, солнышко, соберись. Вспомни, как ты проводила переговоры на работе. Не думаю, что здесь будет намного сложнее. Здесь, хоть и полно всякого непонятного: магия, волшебство и т. д. и т. п., однако с нашими прожженными прохиндеями-контрагентами они вряд ли могут сравниться. А я, помнится, неплохо справлялась, авось, и сейчас прокатит!

Интересно, и долго мне еще здесь торчать, как тополю на Плющихе?

Внезапно безумно зачесалась шея. Машинально тронув ее, чтобы почесаться, я наткнулась на опухоль. Вот черт, вроде бы она уже прошла, или это срабатывает только при появлении вампиров? Хотя вот на Дакка уже не реагирует. Это что еще за ерунда? Под пальцами остро чувствовался нагревающийся и пульсирующий медальон. Больно не было, только по всему телу побежали мурашки, а в пальцах рук и ног начали бить небольшие разряды тока. Зрение резко обострилось, и я увидела мелькающие тени среди веток деревьев. Кажется, пожаловала делегация.

Вдруг поднялся сильный ветер, больше напоминающий начало урагана. Деревья опасно зашатались и заскрипели, на поляне резко похолодало, а небо заволокло облаками, и наступила полная темнота, когда даже вблизи невозможно ничего увидеть. Несмотря ни на что, я продолжала все хорошо видеть, как днем, а холод и ветер, на удивление, совершенно не доставляли никаких неудобств. А ведь дома я была мерзлячкой и холод совершенно не переносила. Тепло, источаемое медальоном, распределилось по всему телу, и мне даже стало жарко, а порывы ветра как будто обтекали меня со всех сторон, не принося никакого вреда. В общем, я стояла, как памятник самой себе, и гадала, какое будет продолжение и чем все это закончится? Внезапно по краям полянки стали формироваться сначала маленькие смерчи, потом они становились больше и больше. В результате выросли до двух-двух с половиной метров высотой, и рост прекратился. Их было девять штук, расположенных со всех сторон поляны, так что я оказалась в центре этого разгула стихии. В воздухе летали листья и небольшие ветки, ветер крепчал и крепчал. Не представляю, как меня не сносило, но словно какой-то купол накрыл то место, где я стояла, и ни пыль, ни ветки с листьями до меня не долетали. Я стояла, напряженная как струна, и пыталась ничего не упустить, особенно то, что было у меня за спиной. Вдруг раздался громкий треск и от старого дуба, стоявшего на краю поляны, оторвалась толстенная ветка, длиной примерно метра в полтора. И эта огромная коряга с бешеной скоростью полетела прямо мне в голову. Время замедлилось, а я стояла не в силах пошевелиться, скованная ужасом. Я прекрасно понимала, что должна что-то сделать: как-то уклониться, упасть на землю или еще что-то,- и чем быстрее, тем лучше, но совершенно ничего не могла с собой поделать. Лишь в последнее мгновение чисто рефлекторно заслонилась рукой от летящего в меня снаряда и зажмурила глаза, ожидая если не смерти, то уж сотрясения мозга как минимум. Через какое-то время, показавшееся мне вечностью, я с опаской открыла глаза и увидела, что коряга валяется на земле, не долетев до меня каких-то полметра, а ветер стих явно по волшебству. На месте смерчей стояли девять темных фигур в развевающихся за спинами длинных плащах, а темень на поляне стала постепенно рассеиваться, уступая место лунному свету. Ничего не скажешь, эффектное появление. Вперед выступил высокий мужчина, на вид средних лет, с длинными черными волосами, слегка серебрящимися в лунном свете на висках. Его можно было бы назвать привлекательным, если бы не чересчур (на мой взгляд) жесткие черты лица, красные глаза и выпирающие вперед клыки на фоне бледного лица. Вообще-то довольно пикантно, думаю, в нашем мире он имел бы определенный успех у некоторых дамочек. Низкий, рокочущий баритон, почти бас, вполне соответствовал внешности и очень ему подходил.