Охотник за головами - Манасыпов Дмитрий Юрьевич - Страница 51

Женщина. Стрела вошла ей точно туда, где красная ткань плаща туго натягивалась на груди. А подняв капюшон, он увидел побелевшее лицо: тонкие, сжатые губы, прямой, с небольшой горбинкой нос, прямые брови и под ними светло-серые глаза, в которых боль смешивалась с лютой ненавистью. Эта ненависть могла бы спалить их, если бы женщина действительно была колдуньей или забытым богом. Только она точно не была никем из них. Хотя глаза и горели жестокой ненавистью, а губы шептали проклятья в их адрес, они уже были окрашены в густо-красный цвет. А кровь все продолжала выходить из нее толчками, добравшись до шеи и воротника.

– Вот так и кончаются легенды, – Освальд подошел тихо и незаметно. – Таким оказался конец Волчьей Сестры. Которая на поверку оказалась обычной женщиной. С не совсем обычными способностями, правда. Хотел бы спросить, кто она такая, но уже не услышит и не ответит. Да мы и так можем понять.

– В смысле?

– Посмотри, что в том углу находится, где Хорса стоит.

Жак подошел к лучнику. Тот рассматривал довольно необычные для такого места предметы.

Грубо сбитые деревянные полки, заставленные стеклянными колбами, в которых находились прозрачные и мутные, густые и не очень жидкости. Подставки с хирургическими инструментами, несколько больших металлических баков для их кипячения. Засушенные травы и растения, разложенные и развешанные в абсолютном порядке. Небольшой письменный стол с письменным прибором великолепного качества и стопки толстых тетрадей и атласов в кожаных засаленных обложках. И повсюду – книги, книги и книги. А центральное место занимали два больших походных стола из дерева, металла и грубого толстого полотна-парусины, похожих на те, которыми пользуются военные хирурги.

– Вот это да! – Жак растерянно покачал головой. – Что все это может означать?

– Ты вон лучше у Освальда спроси, – Хорса плюнул на один из столов, – по мне, так здесь именно колдовством занимались. А Освальд сказал, что ему все ясно, как только увидел подобное оборудование.

Музыкант подошел к Освальду. Женщина на столбе уже практически не двигалась, и тот, не видя толка в вопросах, которые хотел ей задать, копался в небольшом сундуке, который нашел под письменным столом.

– Ты знаешь что-нибудь обо всем этом? – Жак вопросительно посмотрел на него.

– Кое-что знаю, вернее, предполагаю. – Охотник отвечал, просматривая связанные в рулон бумаги. – Предполагаю, что она не колдунья, а скорее алхимик.

– Алхимик? – Хорса, подойдя к ним сзади, недоверчиво нахмурился. – Так они вроде бы только тем и заняты, что из дерьма пытаются золото добыть. Или камень там философский.

– Не только. Алхимики, так же как маги, истреблялись пачками всего столетие назад. Не все, конечно, поскольку золото они действительно пытаются добыть, только не из того вещества, которое ты упомянул. А золота, как общеизвестно, много не бывает. Поэтому многие алхимики выжили. Кроме того, основным обвинением против них всегда выступало создание существ, противоестественных по своей природе, враждебных как людям, так и остальным существам, населяющим наш мир.

Освальд покрутил в руках несколько изогнутых медных трубок, оканчивающихся острой головкой с отверстием и лежащих на столе. Пригляделся к темным следам на конце одной, понюхал. Поняв, что это засохшая кровь, даже вздрогнул, представив, куда и для чего они вводились. Бросил назад и продолжил:

– Вот и наша незнакомка наверняка относится к последователям тех, стародавних и выживших. Хотя, кто знает… говорят, что они могли жить дольше обычных людей и даже некоторых магов. Используя знания, которые не смогли полностью уничтожить за прошедшее время или которые ей кто-то передал, она решила подзаработать. С помощью тварей, созданных ею, и наших людских суеверий. Вон там, в углу, навалены все товары, пропадавшие на этой дороге вместе с купцами. А вот еще кое-что.

Освальд извлек из стопки бумаг лист со свисающим шнурком, на котором еще можно было разглядеть остатки печати. Он протянул его лучнику.

– Прочитай, здесь четко указаны мои приметы. Печать можешь узнать?

– Уже узнал, – лицо Хорсы вытянулось. – Как я и думал. Де Рен все знает.

– А вот еще один лист, тут разговор ведется про Агнесс. Полагаю, что господин де Брие найдет нужное применение этому письму. Если, конечно, еще можно что-нибудь исправить у тебя на родине. Ну что, здесь нам больше делать нечего. Ты смотрел, где-нибудь нет венца, который ты ищешь?

– Нет его нигде. Все облазил, если уж он был у этой бабы, то, думаю, находился бы здесь. Пойдем, Освальд, отсюда. Мне кажется, надо здесь хорошенько все подогреть, а?

10

Из входа в пещеру, закручиваясь винтом, валил густой черный дым. Хорса пошаркал подошвой сапога по камню. Скрежетнуло густо налипшим к ней битым стеклом. Немудрено, совсем немудрено. Уходя из катакомб, они собрали и расколотили все емкости, предварительно расплескав повсюду содержимое.

Полыхнуло сразу, занялось жарким, гудящим пламенем, от которого пришлось уходить чуть ли не бегом, направляясь к выходу, Хорса заботливо закинул пару стекляшек с особо вонючим содержимым в сторону сфер, где спали еще не «вылупившиеся» твари. Следом, крутясь и разбрызгивая трещавшие капли полыхающей смолы, полетел факел. Видимо, в пещерах проходили природные дымоходы, вырубленные временем в каменной крепи. Иначе как можно объяснить, что практически сразу стало вытягивать, как при хорошей тяге. Троица еле успела выбежать, когда в оставленном за спиной подземелье завертелся огненный смерч. Дойдя то того места, откуда начинался спуск, ведущий к дороге, они остановились. Тяжело дышали, сплевывая горечью, набившейся в ноздри и глотку от гари. Жак повернулся в сторону дымящего проема в холме, скривился:

– Конец легенде… вот только как же быть с тем волком, который вывел нас сюда?

– А это уже совсем другая легенда, музыкант. Сейчас надо не о ней думать, а о тебе, о твоей легенде. Кто же ты такой, господин Поющий Май? – Освальд посмотрел на Жака и улыбнулся. – Ты хорошо поешь, хорошо стреляешь из лука, не боишься опасности. И вообще много в тебе всего интересного. Кто ты?

Хрустнула ветка. Они оглянулись. Цепочкой, один за другим, выходили на поляну большие волки. Пусть и меньшие по размерам, чем тот черный, но зато их было много. Хорса оценивающе посмотрел в колчан, в котором стрел заметно поубавилось. Освальд достал из ножен убранное было оружие, Жак последовал его примеру.

Десяток хищников выбрался из оврага, когда на поляну, раздвигая широкой грудью кусты, вышел черный знакомец тройки охотников. А на его мощной спине, свесив ноги в расшитых сапожках и не держась за густую шерсть, лежала совсем молодая девушка. Куртка с белой опушкой, узкие кожаные штанишки, на голове, перехватывая непокорные черные волосы, – небольшой серебристый обруч с блестящим камнем посередине. Из-под соболиных, вразлет бровей на троих глядели густо-васильковые глаза.

– Вот тебе и конец легенде, – Хорса стоял столбом, глядя на нее, – но какая красота…

Волчья красавица лениво потянулась, толчком сафьянового сапожка направив своего «коня» к застывшей троице. Серые тени, стлавшиеся над землей по сторонам от нее, напряглись. Девушка сдунула с глаз непокорную черную прядь и неожиданно подмигнула Жаку. Серые, следившие за ней, расслабились, шерсть на загривках улеглась. Сбились в кучу, лениво зевая и показывая алые пасти с белыми клыками, улеглись у ног ее лохматого «скакуна».

– А вы молодцы. – Васильковые глаза обвели стоящих перед ней людей взглядом, задержавшись на Освальде. – Доказали, что можете и сами решать проблемы. Не прибегая к нашей помощи. Очень, знаете ли, интересно, когда про тебя забывают, а потом начинают небылицы всякие выдумывать. Я запомню вас, люди. Можете сказать в этих своих Оврагах, что теперь никто не тронет путешествующих по дороге. Да… и пусть все уберут из этой дыры, когда прогорит. Не то сама приеду в гости со своими щенками. Идите.