Когда завидуют мертвым - Цормудян Сурен Сейранович "panzer5" - Страница 48

— Так ты из-за бабы, значит, туда полез? — хмыкнул расположившийся на другом сиденье Вячеслав.

— Да. Хотел помочь. Но не смог. Не успел. Замешкался. А ведь я мог спасти. Но не успел, — тихо говорил Николай.

— Думал, она в знак благодарности поможет тебе расстаться наконец с твоей невинностью? — Сквернослов усмехнулся.

Васнецов уставился на своего названого брата. Тот сидел рядом с милиционером Дыбецким, который с интересом рассматривал внутреннее убранство лунохода, и снова перебирал свою колоду карт.

— Славик, ты что, больной? — спросил наконец Николай.

— В чем дело? Ты шуток, что ли, не понимаешь?

— А ты вернись в Надеждинск и пошути над могилкой своей Алены, — зло проговорил Васнецов.

— Что ты сказал? — Вячеслав вытаращил на него глаза, полные изумления, шока и злобы.

— А ты что, думаешь, ты один имеешь монополию на чувства? Я видел, как эту несчастную рвали на части живьем. Ты бы хоть думал иногда, прежде чем отпускать свои тупые шутки!

— Заткнитесь оба, — проворчал Варяг, который смотрел в перископ. — И вообще, валите в подвал и спите. Сейчас моя вахта, и мне совсем не улыбается слушать ваши пикировки.

— Послушай, Варяг, — обратился Николай к искателю. — Объясни, что происходит. Я совсем запутался. Ну сколько было шансов наткнуться в глухом лесу на сталкеров? А я наткнулся. А сколько было шансов наткнуться в метро на этого великана? Но я снова наткнулся. И это все случайности?

— Просто у тебя есть дурная привычка бросать пост и шляться где попало, — ответил Яхонтов. — Уже не в первый раз за тобой такое.

— Но разве встреча со сталкерами не пошла нам на пользу? А то, что мне в метро встретился этот великан, спасло мне жизнь! Он, получается, спас меня! Так? Дыбецкий, ты всю жизнь тут живешь. Кто это мог быть?

— А черт его знает. — Он снова смешно пожал плечами. — Может, тот самый оборотень, про которого я говорил?

— Но ты говорил, что это миф, — возразил Сквернослов.

— Правильно. Это каждый второй в Москве скажет. Но после того, что парень рассказал… Странно все это. И вот еще что. Такое дело, мужики, не очень хорошее…

— Что? — Яхонтов посмотрел на Дыбецкого.

— Ну, сталкеры там, еще куда ни шло. Конфедераты тоже как-то так. А вот большинство других… Короче, никто в Москве теперь за ваши жизни и мазка, извините, не даст. Вот такие дела.

— Это почему еще?

— Так это. Тех, кто в метро ходит, убивают. Ну, они, дескать, заразу разносят да будят там всякое лихо, что после попыток людских залезть в метро потом по ночам еще больше морковок лезет оттуда. Короче, не трепитесь, что один из вас в метро был. Но паренек ваш следы оставил. А они аккурат от метромоста сюда ведут.

— Весело, — вздохнул Яхонтов. — Ну спасибо тебе, Коля, большое. Просто огромное, нечеловеческое спасибо. Чтоб тебя…

— Варяг, а ты как поступил бы? — раздраженно ответил Николай. — Вот честно скажи. Как? Она на помощь звала, понимаешь? Я спасти ее хотел!

Васнецов вдруг замолчал. Что-то явно осенило его и встревожило еще больше.

— Ребята, нам ехать надо. Прямо сейчас, — сказал наконец он.

— Ты чего это? С чего вдруг?

— Это же знак! Предупреждение! Я не смог ее спасти. Не успел. Замешкался. И все. Ее растерзали, понимаешь? Так и наша миссия. Каждая минута задержки подобна смерти. Мы можем не успеть. Чуть замешкаемся, и все! Это ведь сигнал нам поторапливаться. Мы сколько всего проехали? А до Аляски еще тысячи километров! Нам ехать надо, Варяг. Прямо сейчас. А мы в Москве торчим.

— А что за миссия у вас? Зачем вам на Аляску? — спросил Дыбецкий после некоторой паузы.

Варяг с укоризной посмотрел на Николая и покачал головой. Его наказ никому не говорить об их миссии все-таки был нарушен.

Чтобы не возникло ситуации взаимной неприязни, как с их стороны, так и со стороны радушного хозяина, Яхонтов все-таки решил поведать Дыбецкому о цели их путешествия. Участковый слушал молча и как-то без особого интереса. Казалось, что он совсем не понимает, о чем ведется речь. Не представляет себе, что такое ХАРП и чем он чреват для остатков жизни на всей планете. Он так и не смог понять, зачем тащиться в такую даль в попытке выключить установку, которая, может, уже сама сломалась или уничтожит Землю раньше, чем до нее смогут добраться. И не смог он понять, почему на всей планете из всех остатков человечества только пятерым людям пришла в голову мысль о ХАРПе и идея его уничтожить. Дыбецкий, несмотря на свое добродушие, гостеприимство и какую-то детскую непосредственность, был человеком приземленным. И очевидно, мыслить широко он был неспособен. Он был озабочен лишь тем, как продлить свое существование. Как дать возможность своему сыну и его подруге прожить подольше и, быть может, подарить ему внуков. И был озабочен благополучием своих собак и неприступностью своей берлоги. Все остальное как-то выпадало из узкой орбиты его интересов и хлопот. Он даже не отдавал себе отчета в том, что угроза нависла и над ним и его близкими в том числе. Выслушав молча, он только пожал плечами и почесал свою бороду. Все поведанное показалось ему всего-навсего каким-то бредом или навязчивой идеей людей, которым просто больше заняться было нечем. А вот он, человек хлопотливый и хозяйственный, был куда серьезней и солидней этих странных искателей непонятных и опасных приключений, которые вместо того, чтобы добывать дрова, охотиться на животных, умножать свой арсенал оружия для выживания и обустраивать собственное жилище, занимаются совершеннейшей ерундой.

— Чудные вы, однако, — хмыкнул он. — Оно вам надо?

— То есть как? — изумился Варяг. — Ты же слышал, какая опасность над миром нависла.

— Да ну, брось ты. Опасность. Вот раньше тоже говорили: опасность. Там, потепление глобальное, террористы, ядерное оружие. И чего? Ну обдерьмились все, как эти… Ну жить-то можно. Кто-то ведь живет. И я, и вы вон. А чего дергаться? У вас дома хлопот мало, что ли?

— Да не будет никакого дома, понимаешь? Всему конец придет.

— Да так или иначе всему конец придет. Ну и так почти все похерили. А ты сейчас жив и радуйся. Есть пожрать что — радуйся. Нет, вы какую-то заботу себе придумали, и на тебе. Оно вам надо? Чего вам, мир спасти, что ли? Человечество оставшееся? Героями быть хотите? А на хрена? Ну ведь все умрем, а после нас хоть потоп. Разве нет? Вот далось вам это человечество? Ты, Варяг, хоть представляешь, сколько людей из тех, кого ты так спасти хочешь, на вертел тебя насадят и будут поджаривать на медленном огне? Вы задумывались, сколько людей охотно ваши кишки на свои ножи намотают? Что вы дурью маетесь? Мне вон тоже человечество это, по-честному скажу, до одного места. Так что мне еще время свое драгоценное тратить, спасая кого-то? Да я что, их знаю, что ли? Чужие проблемы, знаешь ли… Вот помню, раньше, после армии пошел в органы. Ну там, туда-сюда, участковым стал. Спокойно делал свое дело, а люди в спину мне смотрят зло. Детишки кричат: мусор, мент, легавый. За что? Я ходил на участке, спрашивал, какие проблемы, а мне в ответ: да иди ты, ментяря, в эту самую… Чего, мол, толку от вас, нахлебников. А я думал, дело нужное делаю. Взяток никаких не брал, да и какие взятки у участкового? И жена потому ушла от меня да сынишку бросила. Дескать, я такой честный, что со мной жить противно. На «лексусах» не езжу, как некоторые коллеги. Ну и кому нужны мои благие намерения и чистые помыслы? А вы со своей миссией кому нужны? Вот у сестры моей, в Барнауле, муж в пожарниках работал. По молодости поначалу гордился. Вот, мол, работа какая благородная. Людей спасать. В огонь лезть. Но чем больше лет он служил на таком посту, тем больше злым становился. Вот иной раз приедут тушить, собирается толпа зевак, и понеслось! Эти пожарники, мол, ни хрена не умеют, только спят да жрут! Да они все пьяные! Да они без воды приехали! Представляешь? Это баранье стадо думало, что у них в пожарной машине Атлантический океан воды, не иначе. А в газетах борзописцы разные что писали?! Офисы горели, а вокруг стоянками с машинами все понатыкано. Пожарная лестница подъехать никак не могла. И люди с окон стали выпрыгивать. Восемь человек убилось. А газеты писали, что пожарники ни хрена не могли, не хотели и вообще пьяные были. Сами ни хрена не разобравшись, писали такое. Алкаши горят и с топором на пожарных кидаются, которые их должны спасти. Люди просто плюют вслед. Иной раз кто-то брандспойт отобрать пытается, мол, какого хрена тут тушите, там искры на мой гараж летят. Я гостил у них однажды в Барнауле. Тушили они особняк у крутых каких-то, а там шлюхи в дорогих нарядах бегают и матерят пожарных, пинки им дают. Самим лет по шестнадцать, а изо ртов у них презиками воняет. Зато они, понимаешь, из элиты, высшая ступень общества! Как-никак, подстилки коммерсантов да мафиозников. Это вам не хухры-мухры! И вот и позволяли себе такое в отношении огнеборцев. А те тушат и, наверное, думают, что было бы неплохо вместо пожарки сюда танк, а вместо брандспойтов автоматы Калашникова. И вырезать на хрен ливер всему этому отребью! А случай был: тушили гаражи, а там в одном из них баллоны ацетиленовые и бочки с бензином. Хозяин стоит рядом и не говорит ничего, сука, что у него там. Двоих пожарных из отряда родственничка моего поубивало взрывом. Он мне однажды сказал такую вещь. Ну, понимаю, что со зла и под водочку. Но вот ты подумай, Варяг, над его словами. Сказал он, что спасение людей — это преступление над эволюцией и противоестественный отбор. Смог сам выжить и спастись — достоин жизни. А нет, так и делать ему на этой земле нечего. Все. Понимаешь? Я-то раньше не согласен был. Еще была вера в какие-то добродетели. В долг. Да только пустое все это. После ядрены я понял, случилось то, что должно было. И прав был родственник мой. Были и среди ментов, и среди врачей, и среди пожарных да военных некоторые, кто в такой момент свой долг исполнить пытался. Немногие, но были. И что? Да их первых толпа, одуревшая и обгадившаяся от страха, разорвала на куски.