Когда завидуют мертвым - Цормудян Сурен Сейранович "panzer5" - Страница 35

— Так вы тоже подражаете?

— Да нет. У нас образ жизни такой. А потом как-то пошло, что нас сталкерами называть стали. Ну, понравилось. Прижилось. Нас таких много. Вообще, самые нормальные в Москве — это сталкеры.

— А фашисты тоже себя нормальными считают, — усмехнулся Армаген.

— Да ты сам фашист. Каску немецкую напялил и ходишь как этот, — буркнул Сабзиро.

Армаген похлопал рукавицей по своему шлему:

— Крупская сталь! Крупповская, точнее…

— Да иди ты. Склад мосфильмовский бомбанул и радуется.

— Пришли. Вон этот танк стоит внизу. — Армаген махнул рукой.

Николай только теперь заметил луноход. Странно, как быстро они дошли. Васнецову казалось, что путь до сталкеров у него занял больше времени и расстояния раз в десять. Однако заботило его другое. Его товарищи спят, ничего не подозревая, рассчитывая на бдительность дозорного Николая. Однако он мало того что покинул свой пост, но еще и привел к ним четверых вооруженных до зубов людей. Да, настроены они были дружелюбно. Но может, они на самом деле пускают пыль в глаза? Дыбецкий и Бражник тоже приветливыми казались. Едой и выпивкой угостить пытались. Но чем это обернулось?

— Мужики, постойте тут, на склоне. Я сейчас, — попросил Николай.

— Только без глупостей. Мы не простаки, если даже такими кажемся, — предупредил его Сабитов.

— Конечно. — Васнецов кивнул и двинулся к луноходу.

На удары кулаком по водительской двери никто не откликнулся. Тогда Николай как можно сильнее ударил прикладом автомата. Дверь приоткрылась, и оттуда показался ствол пистолета ТТ. Затем раздался сонный голос Юрия Алексеева:

— Коля? Ты, что ли?

— Я. Будите всех, и пусть оружие приготовят.

— Что случилось?

— Я сталкеров привел.

— Кого-кого?

— Сталкеров. Они вооружены. Будите всех. Мало ли что.

10

Москва

Новый рассвет, как и просветлевший с рассветом свинцовый небосвод, не принес новых впечатлений. Все было как обычно. За бортом лунохода ниже тридцати по Цельсию. Ветер гонял снежную пыль над окрепшим настом. Косматые серые тучи совершали свой очередной виток над замерзшей и скрытой от солнечного света планетой. Новый день увеличивал расстояние от того страшного дня, когда миллионы душ взмыли в атмосферу черным пеплом, чтобы выпасть потом радиоактивным дождем, убившим водами многих из тех, что выжили в ядерном пожарище. Время шло неумолимо. Времени людские беды были нипочем. Оно шло вперед и тащило за собой остатки жизни в неизвестность беспросветного будущего. И только горстка людей знала причину, которая была весьма веской, чтобы бороться и надеяться. Экспедиция из Надеждинска продолжала свой путь с упрямством беспристрастного времени. В луноходе, который уже пересек погребенную под снегом Московскую кольцевую автодорогу, было уже не пять, а девять человек. Машина теперь двигалась по территории бывшего Битцевского парка. Четверо сталкеров были жителями Москвы, и пейзаж, видимый сейчас в смотровые щели и перископ машины, был им знаком. Однако остальные люди затаили дыхание. Они были уже в Москве. Это не просто город. Да, его ненавидели. Причем задолго до войны. И любили его. Это было и сердце России, и вместилище небывалой роскоши и безбедной жизни среди бедствующих регионов в лихие времена. Но если власть имущие своими деяниями обращали гневные взоры простого люда на Москву, то сам город, как дух былой истории и вереницы ушедших эпох, был чем-то священным для русского человека. Сюда вели за собой восставший народ Минин и Пожарский. Об этом городе слагал строки в 1837 году воин и поэт Лермонтов. Отсюда парадным строем уходили на бой с агрессорами полки Красной армии в 1941-м. Город противоречий и контрастов, как сама многовековая российская история, покоился в сугробах постъядерного мира. Еще одно свидетельство тому, что все кончилось. Однако они были еще в парке, где из-за туманной взвеси снежной пыльцы на горизонте не было видно строений. Они находились на задворках бывшей столицы. Но тяжелые, горькие и в то же время полные благоговения мысли уже овладели путешественниками. Особо болезненно воспринимали унылый пейзаж разоренного и заснеженного парка два космонавта, которые двадцать лет назад покинули цветущую и полную жизни столицу, отправившись в свой давно забытый полет на Луну.

Парк был опустошен ураганами, нещадно валившими деревья, и людьми, которые эти деревья растаскивали для отопления своих жилищ. По какому-то странному стечению обстоятельств остался нетронутым большой славянский деревянный идол в виде мудрого старца, в чьей бороде виднелся меч с широким лезвием. Очень похожий на тот, который применил прошлым вечером Варяг. Яхонтов взглянул на сталкера по кличке Барс. Из всей четверки он один бодрствовал. Остальные мирно спали, продолжая прерванный вторжением Николая ночной сон.

— Что это за истукан? — спросил искатель.

— Сварог, или Хоре, или что-то в этом роде, — ответил Барс, посмотрев в щель. — Тут часто язычники собираются перед походом. Это место «Лысая гора» зовется.

— Это они сделали?

— Да нет. Идол еще до войны был сделан. Декоративное украшение парка. Но после того как он уцелел, стали думать, что в нем какая-то сверхъестественная сила. Вот и поклоняются. Я лично не верю во все это.

Яхонтов кивнул и продолжил наблюдения. Они ночью довольно долго общались со сталкерами, и было ясно, что эти москвичи — довольно дружелюбные и достаточно вменяемые люди. Объединение их групп оказалось весьма кстати сейчас. Сталкеры знали безопасную дорогу до Москвы, минуя поселения ненавидящих столицу мародеров. Варяг предполагал, что благодаря сталкерам они сэкономили как минимум день пути. Однако Яхонтов не говорил о цели их путешествия, считая, что такая информация будет лишней для ушей малознакомых людей. Причина, которую он назвал, была достаточно правдоподобной для похода в Москву: они хотели найти там родственников. Точнее, Алексеев и Макаров.

— А что за бункер там, в лесу, был? — спросил Варяг у Барса.

— Где? Куда молодчик ваш пришел?

— Ну, — кивнул Яхонтов.

— Стратегический объект там был. Метеостанция. А под землей запасной командный пункт противоракетной обороны. Мы в прошлом году наткнулись в Мытищах на одного старого полковника. Он нам рассказал про некоторые такие объекты. Он уже при смерти был. Просил взять к себе сына в отряд. Вот и поделился информацией в качестве платы. Говорит, на таких объектах есть чем поживиться. Ну и отдал богу душу короче.

— Понятно. А что с сыном стало?

— Мы этот бункер долго искали. Во время очередного рейда напоролись на пси-волков. Двое наших погибли. Среди них и парень этот. Жаль, смышленый был… Ну да ладно. Возьмем динамит и вернемся. Дверь там, зараза, хитрая.

— А вы про объект «Субботний вечер» слышали? — спросил вдруг Сквернослов, вспомнивший рассказ космонавтов об их общении с Землей на орбите.

Барс удивленно уставился на Вячеслава, затем на Николая и их командира.

— Откуда знаете про него? — спросил он наконец.

— Да тоже военный один рассказывал, — пожал плечами Яхонтов и незаметно бросил злой взгляд на Вячеслава.

— Вообще-то это он и есть. «Субботний вечер».

Братья переглянулись.

— Вот уж мир тесен, — улыбнулся Варяг и снова зло посмотрел на Сквернослова. — Не думал я, что кто-то еще о нем слышал.

— Да, — кивнул Барс, явно чувствуя, что эти люди чего-то недоговаривают.

— Туда вроде еще один ход из метро ведет. Нет? — произнес Яхонтов.

— Вы даже и это знаете? Да, полковник это тоже рассказывал. И что?

— Ну, чего через метро не попробуете?

Барс изумился и рассмеялся.

— Ну, вы даете, ребята, вы что, с луны свалились?!

— В смысле?

— Да там, в метро, ад настоящий. Вы не знали?

— Вообще-то нет. — Варяг мотнул головой.

— Ну так знайте. Если есть на земле самое страшное место, то это именно московское метро.

— А что там случилось? — снова подал голос Сквернослов, считая, что этот вопрос не будет крамольным и Варяг не продолжит бросать на него злые взгляды.