Трудное счастье - Холт Виктория - Страница 17

Женщина на портрете была написана столь искусно, что казалась живой. Ее глаза слегка поблескивали, а на губах играла улыбка… Я все время думала о том, какие ужасные секунды, должно быть, пережила эта бедняжка, когда поняла, что под ней трещат перила и она падает вниз. Интересно, проявляла ли она такой же нездоровый интерес к той, другой новобрачной Пендорриков, как я к ней? Конечно же, нет, уверяла я себя. Да и меня заинтриговала лишь картина. Я — цивилизованный человек и не позволю какой-то легенде испортить мне жизнь. Но несмотря на все эти разумные доводы, я всякий раз не могла удержаться, чтобы еще раз не взглянуть на портрет.

Именно за этим занятием Рок и застал меня два дня спустя после нашего разговора. Он обнял меня и предложил вместе отправиться на прогулку.

— Мы с сестрой совсем не похожи на мать, ведь верно? — заметил он. — Не нужно бояться Барбарины. Ведь это всего лишь ее портрет, и только.

Потом мы отправились на прогулку. В это утро муж повез меня на болота. Я была зачарована дикими просторами с разбросанными здесь и там валунами причудливой формы. Мне стало понятно, почему Рок так хотел, чтобы я получше узнала этот удивительный край.

Мы проехали много миль, добрались сначала до Каллингтона, а затем до Сент-Клиера, небольших городков, фасады домов которых были отделаны серым гранитом, и снова выехали на болота. Рок не без гордости показал мне сооруженное из камня захоронение эпохи неолита. Наверное, ему хотелось убедить меня в том, что такая древняя страна, как Корнуолл, просто не может обойтись без старинных легенд.

На вершине одного из холмов Рок остановил машину и показал мне необычную по форме скалу. Нежно обняв меня за плечи, он сказал:

— Это чудо природы называется «Головка сыра». Подожди. Когда-нибудь я отвезу тебя еще дальше и покажу «Веселых девушек»— девятнадцать камней, лежащих по кругу. Местные жители всерьез начнут уверять тебя, что некогда эти камни были живыми девушками. Старая легенда гласит, что когда-то давным-давно девушки принялись танцевать в святом месте, и в наказание за святотатство они тут же были превращены в камни. Если говорить честно, то по форме эти валуны действительно напоминают фигуры танцующих людей.

Он помолчал немного, а потом сказал:

— Дорогая, со временем ты привыкнешь к тому, что в Корнуолле легенды встречаются буквально на каждом шагу. И их не стоит воспринимать всерьез.

Я поняла, что Рок обеспокоен, и поспешила заверить его, что никаких причин для волнений нет. Ведь я всегда так гордилась тем, что здравый смысл и рассудительность никогда не покидают меня.

— Знаю, — ответил он. — Но смерть отца — большое потрясение для тебя. Оно сильнее, чем ты сама осознаешь. Думаю, сейчас я должен быть особенно внимателен к тебе.

— А ты не боишься избаловать меня своим вниманием и заботой?

— Не забывай, что я как-никак твой муж.

— Что ты, милый, это просто невозможно забыть!

Рок нежно поцеловал меня и крепко сжал в объятиях. Казалось, в этот момент мы оба старались убедить друг друга в глубине наших чувств. Я была чрезвычайно признательна мужу за его чуткость и поддержку, в которых так нуждалась сейчас.

В отличие от меня после подобных довольно интимных сцен Рок быстро обретал обычное уравновешенное состояние. Вот и на сей раз он уже вскоре снова принялся подшучивать надо мной, а затем начал рассказывать мне такие «корнуэльские легенды», что я вынуждена была обвинить его во лжи. На обратном пути мы придумывали различные истории о тех местах, мимо которых проезжали. При этом каждый старался перещеголять другого в фантазии и изобретательности.

Мы возвращались домой в приподнятом настроении, и я не преставала удивляться умению Рока в нужный момент успокоить и поддержать меня.

Последующие несколько дней мы почти не разлучались. Рок объезжал свои фермы и всегда брал меня с собой. Нас повсюду встречали очень приветливо, обычно предлагая выпить бокал домашнего вина или сидра, даже угощали горячими, прямо из печки, знаменитыми корнуэльскими пирогами. К счастью, я не чувствовала той настороженности, с которой, как предупреждал меня Рок, корнуэльцы встречают любого, кто приезжает с другой стороны Теймара, хотя, наверное, я казалась им иностранкой.

— Если тебя примут за чужую, ты никогда не станешь здесь своей, — сказал мне Рок. — Конечно, ты жена корнуэльца, это облегчает дело. А когда ты родишь маленького корнуэльца… В противном случае ты еще лет пятьдесят не приживешься здесь.

Морвенна, как и обещала, пригласила меня поехать с ней в Плимут за покупками. По пути мы остановились выпить по чашке чая.

— Знаешь, мы с Чарльзом очень довольны женитьбой Рока, — сказала она. — Нам так хотелось, чтобы он наконец обзавелся семьей.

— Ты очень привязана к Року, верно?

— Конечно, ведь он — мой брат, да мы еще и близнецы. К тому же Рок — действительно необыкновенный человек. Думаю, ты согласна со мной, не правда ли?

Полностью разделив точку зрения Морвенны, я почувствовала, что подобные беседы все больше располагают меня к ней.

— На Рока всегда можно положиться, он очень надежный человек, — продолжала Морвенна. Она задумчиво помешивала чай. Ее глаза затуманились, словно она погрузилась в какие-то воспоминания.

— Наверное, ты все же удивилась, узнав о столь неожиданной женитьбе брата?

— Немного, да и то лишь в самый первый момент. Поступки Рока нередко были неожиданными для окружающих. Так что неожиданность вашего брака не помешала нам с Чарльзом обрадоваться за Рока.

— Обрадовались несмотря на то, что он женился на абсолютно неизвестной вам женщине? Морвенна рассмеялась.

— Но ведь теперь мы уже не только познакомились, ты стала одной из нас.

Не скрою, мне было очень приятно услышать эти слова.

Мы с Морвенной навестили викария. Я с интересом слушала рассказы Дарка о корнуэльских предрассудках и подивилась его наблюдательности, когда он сказал:

— По-моему, местные жители настолько уверены в том, что с ними непременно должно что-то произойти, что тем самым сами накликают на себя беду.

Мы также поговорили о тех людях, которые живут на землях Пендорриков. Я просияла от гордости, узнав, что многое здесь изменилось к лучшему, с тех пор как Рок стал управлять делами.

У викария я познакомилась с доктором Эндрю Клементом, приятным мужчиной лет тридцати. Доктор был высок, светловолос и настроен весьма дружелюбно. Мне кажется, симпатия наша друг к другу была вполне взаимна. Доктор объяснил, что его, как и меня, считают здесь иностранцем, так как он родом из Кента и живет в Корнуолле всего восемнадцать месяцев.

— Я часто проезжаю мимо Пендоррик-холла, когда навещаю вашего соседа — лорда Полхоргана, — сказал он мне.

— Значит, он все-таки серьезно болен?

— В общем да. К тому же его преклонный возраст дает о себе знать. За ним требуется тщательный уход. При нем постоянно находится медсестра. Она живет у него в доме. Вы еще не встречались с ней?

— Нет.

— Иногда она приходит в Пендоррик, — сказала Морвенна. — Думаю, ты вскоре познакомишься с ней.

День прошел на редкость удачно. По дороге домой мы продолжали говорить на семейные темы. Речь неожиданно зашла о близнецах.

— Кажется, Рэйчел действительно очень хороший педагог, — заметила я.

— Да, очень.

— Хорошо, что она работает у вас. Ведь квалифицированного специалиста заполучить довольно трудно.

— Вообще Рэйчел здесь временно. Через год-другой девочкам все равно придется поехать в какую-нибудь школу. Не могут же они вечно оставаться дома…

Мне показалось, что голос Морвенны изменился при упоминании Рэйчел. Может, это просто мое воображение? На какое-то время мы замолчали, и я принялась мысленно ругать себя за мнительность, которую в последнее время стала подмечать за собой. Неужели это и впрямь влияние Корнуолла?

Мне очень хотелось продолжить разговор о Рэйчел и разузнать о ней хоть что-то еще. Например, каковы ее отношения с Роком? И не было ли между ними чего-то особенного? К сожалению, Морвенна перевела разговор на другую тему. Она живо принялась рассказывать о Дарках, о том, что при них в местной церкви многое изменилось к лучшему.