Дочь регента - Холт Виктория - Страница 35

— Моя дорогая! Дорогая! Дорогая! — восклицала принцесса. — Моя малышка Шарлотта! Дай мне поглядеть на тебя.

И она прижала Шарлотту к пышной груди, хотя рассмотреть что-либо в таком положении было довольно трудно.

— Ах, как мы долго с тобой не виделись! — продолжала мать. — А нам дали всего два часа... Это гадко и жестоко. Могу поклясться, такую пытку изобрела Старая Бегума.

И Каролина дико рассмеялась. — О, мама, — сказала Шарлотта. — Я так рада снова вас увидеть. Я так по вам скучала!

— Мой ангел! Любовь моя! Малютка Лотти! — мать душила Шарлотту в объятиях. — А ты думаешь, я не страдала? Меня не допускали к моему собственному ребенку... к моей крошке Лотти! Ах, я всегда мечтала иметь дитя, а когда оно родилось, у меня его отняли.

— Но теперь мы вместе, мама. На два часа.

Каролина скривилась и подняла руку. Шарлотта обратила внимание на кольца с ослепительно сверкающими камнями. Они смотрелись нелепо, потому что ногти у матери были грязными. Право же, на свете нет более странной и эксцентричной женщины, чем ее мать...

— Да, они согласились на это. О, гадкие, гадкие! Они пытались доказать, что Уилли — мой сын, но не смогли... Не смогли!

Никто не разговаривал с Шарлоттой откровеннее матери. Каролина не считала нужным что-либо скрывать, тем более что Шарлотте уже почти двенадцать... ей пора знать, что творится на свете.

— А как поживает Уилли? — спросила Шарлотта.

— Уиллкинс — душка. Не знаю, что бы я делала без этого ангелочка. Знаешь, милая, если бы я могла жить с тобой и с Уиллкинсом, мне больше ничего не было бы нужно.

— Если бы это было возможно! — вздохнула Шарлотта.

— Но ведь ты когда-нибудь станешь королевой. Этому ничто не в состоянии помешать. Моя малышка Шарлотта... Королева Англии! Ты же не будешь держать тогда свою бедную старую маму на задворках, да?

— Вы всегда будете жить вместе со мной.

— Мой ангел! Ничего, скоро мы будем видеться не два часа в неделю, а больше. Это же просто смешно! Ну, почему только на два часа? Я с этим не примирюсь. Когда-нибудь я приеду и увезу тебя насильно. И мы заживем припеваючи в Монтэгю-хаусе.

Однако, едущая бурные протесты матери, Шарлотта все так же испытывала чувство неуверенности. Что же все-таки правда в истории с этим ужасным мальчишкой? Она помнила Уилликинса по своим поездкам в Монтэгю-хаус, когда ей еще позволяли туда ездить: он был чудовищно избалован, заласкан и, если ему чего-нибудь не разрешали, начинал злобно лягаться.

Нет, Шарлотте не хотелось бы жить в Монтэгю-хаусе; там никогда не знаешь, что случится в следующую минуту. Туда приходило много странных людей, они играли в какие-то дикие игры... сначала это увлекало, а потом смущало. Вероятно, она была слишком мала, когда ездила в Блэкхит, и толком не понимала, что там творится. Сейчас все было бы иначе. Она уже почти взрослая. И ей кажется, что хотя жизнь в Монтэгю-хаусе ее завораживала, она не хотела бы жить так постоянно.

В глубине души Шарлотта мечтала о тихой, достойной жизни, которую она видела на Тилни-стрит.

— Я полагаю, — скорчив гримасу, произнесла принцесса Уэльская, нам следует предстать перед герцогиней.

В ее тоне сквозила ирония. Разве так следовало говорить о своей матери?

Они прошли в грязную комнату, которую герцогиня Брауншвейгская отвела под свою гостиную. Это было жалкое зрелище. Никакой это не дворец, а просто комната в убогом старом доме. У герцогини было всего две служанки, однако она вела себя так, словно ее сопровождала целая свита.

Бабушка сидела на старом стуле, как на троне, и надменно посмотрела на лакея, провозгласившего у дверей:

— Ее Высочество принцесса Уэльская и принцесса Шарлотта.

Герцогиня Брауншвейгская посмотрела на внучку.

— Подойди сюда, Шарлотта, сядь рядом со мной, — сказала бабушка. И добавила, взмахнув рукой: — Подать принцессам стулья.

Когда стулья были поданы, принцесса Уэльская села, широко раздвинув ноги и упершись ладонями в колени — именно так, как, по уверениям наставниц Шарлотты, принцессам сидеть не подобало.

Шарлотта обвела взглядом комнату. Грязнее она, пожалуй, не видала. И мебели тут почти нет... Шарлотте стало жалко старушку, которая отчаянно пыталась сохранить в такой обстановке свое королевское достоинство. А еще девочка рассердилась, представив себе, какие апартаменты могли бы предоставить ее родственники герцогине. Кенсингтонский дворец, Виндзор, Букингемский дворец, Кью... да даже Сент-Джеймс! О, какой позор!

— Бабушка! — порывисто воскликнула Шарлотта. — Вам не следует тут находиться. Вам нужны красивые апартаменты.

— Моя дорогая Шарлотта, я же в ссылке. И должна довольствоваться тем, что мне предоставили…

— Но это... позор!

— Это Старая Бегума постаралась, — со смешком вставила Каролина. — Она нас всех ненавидит и радуется при мысли о том, что ее враг живет в таком месте.

«Ну и злюка все-таки королева! — подумала Шарлотта. — Как можно поступать так со своей золовкой?» А герцогиня вдруг расхныкалась.

— Признаюсь, я ждала другого отношения, моя дорогая Шарлотта. Когда-то я была здесь очень важной дамой. Я ведь старшая из принцесс, мой брат так меня баловал. Ведь король — мой брат, ты же знаешь. Но он не виноват. Бедный! Я всегда говорила, что сердце у него доброе, а вот с головой плохо. Он, конечно, обошелся со мной нехорошо. Однако бедный Георг в очень плачевном состоянии. Я была потрясена, увидев его. Он все время говорит, говорит... и никто не понимает о чем.

— А? Что? — передразнила короля принцесса Уэльская. — И все-таки он добрый человек. Когда я сюда приехала, то даже пожалела, что мне придется выйти замуж не за него, а за принца Уэльского. Уверяю вас, тогда бы все сложилось иначе. Король ко мне неравнодушен. У тебя, моя любезная Шарлотта, было бы шесть или даже семь братьев и сестричек, если бы я обвенчалась с добрым, слабоумным Георгом!

— Ты никогда не умела вести себя прилично, — с неожиданным высокомерием произнесла герцогиня. — Будь сдержаннее, Каролина. — Она повернулась к внучке. — Когда твоя мать была маленькой, она причиняла нам столько беспокойства! Какой же она была необузданной! Я бы тебе много чего могла порассказать. Может, когда-нибудь и расскажу... Впрочем, меня тоже обвиняли в несдержанности. Мадам де Херцфельдт... любовница моего мужа... жила во дворце, когда туда прибыла я. «Женитьба — еще не повод для того, чтобы я расстался с любовницей», — заявил мне супруг. Как тебе это нравится?

— Шарлотта была бы от него в восторге, — вставила принцесса Уэльская. — Он был великим человеком... замечательным воином.

— Он погиб в Йене. Подлый Наполеон! Ну когда мы сможем спать спокойно? Только представь... его солдаты расхаживают по нашей прекрасной стране... хотя, вообще-то, меня эта страна мало волнует. Я всегда считала своей родиной Англию... и для меня было утешением вернуться сюда. Но я не ожидала, что меня поселят в такой... дыре. Разве здесь можно вести жизнь, достойную моего положения? А? Хотелось бы мне знать! Но эта злобная старуха... она всегда меня ненавидела. Я поняла это, как только она приехала в Англию. Мекленбург-Стрелиц! Это же такой жалкий род! И вначале она держалась смиренно... О, это хитрая лиса! Хотя она больше похожа на крокодила. Королева Шарлотта! Да, ей очень хотелось проявить свою власть! Но я сказала: «Нет! Этому не бывать!» Моя матушка была тогда еще жива, и Георг был в своем уме... Тогда он слушался маму, а не коротышку Шарлотту.

— Старую Бегуму, — хохотнула принцесса Уэльская. Шарлотта была поражена тем, что они совершенно не скрывали своей ненависти к королеве. Ей было немного неприятно, но в то же время эти разговоры действовали на девочку завораживающе. Из них она узнавала больше, чем из болтовни слуг и даже из карикатур и газетных вырезок, которые приносила ей коварная миссис Адней.

— В нашем дворце теперь хозяйничает какой-то Жером Бонапарт... брат того Бонапарта. Наполеон поделил Европу между своими родственниками, а мы... законные правители... скитаемся теперь по свету. Дорогая моя девочка, если б ты знала, с каким трудом я смогла оттуда вырваться! Я пробралась в Швецию... и только потом в Англию. Мне казалось, я никогда не доеду до Лондона. Такие приключения... в мои-то годы! А когда я наконец добралась, как меня встретили? Георг, конечно, проявил доброту. У него доброе сердце... только голова слабая... Но Шарлотта... Жаль, что тебя назвали в ее честь. Но не забывай, что у тебя есть и другое имя: Августа. Это мое имя. Так что ты не только ее тезка, но и моя тоже. Не правда ли, странно? Ты носишь два наших имени.