Ловушка на умников - Аверин Владимир Владимирович - Страница 7

«Придется разбить окно, — подумал Вадик. — Но сделать это нужно без звона и грохота, чтобы соседи или прохожие на улице ничего не услышали».

Оконный блок, выходящий на лоджию, состоял из трех частей: узкой фрамуги, дверного окна и широкого стекла между ними. Поразмыслив, какое из трех стекол целесообразнее разбить, Вадик выбрал узкую фрамугу, которая располагалась у левой стены между подоконником и верхним краем рамы. Он мог легко пролезть через нее на лоджию и в то же время избежать грохота, который, несомненно, возник бы, если бы он разбил центральное стекло, широкое и тяжелое.

Вадик решил справиться с этой задачей с помощью увесистого металлического совка, который он нашел рядом с мусорным ведром и веником. Наметив точку в нижней части фрамуги, Вадик ударил по ней совком. Стекло даже не треснуло. Оказалось, что не так-то легко разбить окно в чужой квартире, зная, что тебя за это по головке не погладят. Для этого требовалась не столько физическая сила, сколько сила духа, решительность, готовность совершить незаконное действие..

Собравшись с духом, Вадик размахнулся и снова ударил в нижний угол фрамуги — совок отскочил от стекла, как от бетонной стены, а окно лишь задрожало. Вадик специально бил в нижний угол, чтобы стекло лишь негромко треснуло, а не разбилось бы вдребезги со звоном и грохотом. После этого он надеялся бесшумно вынуть из рамы осколки треснувшего стекла. Если бы он не балбесничал на уроках физики, то знал бы, что бьет в самую прочную точку на поверхности стекла, где сопротивление материала особенно велико. Но по физике у Ситникова была твердая тройка, поэтому он бил по стеклу с нарастающим раздражением. Когда его терпение лопнуло, он широко размахнулся и ударил прямо в центр окна — стекло, зазвенев, разбилось вдребезги, осколки брызнули в стороны и почти бесшумно шлепнулись на ковровое покрытие.

«Все-таки без звона не обошлось, — недовольно подумал Вадик. — Ладно, это было внутреннее стекло, значит, на улице ничего не услышали. А внешнее надо выставить без шума, а то и в самом деле милицию вызовут».

Вадик вышел в прихожую. Почувствовав, что шило, которым он проткнул шину «Нивы», скоро натрет ему мозоль на лодыжке, вынул его из носка и положил на стеклянную полку под зеркалом, чтобы затем забрать. На тумбочке для обуви он нашел бесплатную рекламную газету, обильно смочил ее водой, приложил к внешнему стеклу фрамуги и несколько раз провел по ней рукой, прогладил — мокрая бумага прилипла к окну, словно приклеилась. Вадик размахнулся и ударил. Стекло треснуло. Толстый слой мокрой бумаги приглушил звук удара, а прилипшие к газете осколки не упали на пол лоджии и не вызвали лишнего шума. Аккуратно отделив от треснувшего стекла мокрую газету, отяжелевшую от приставших к ней мелких стеклянных обломков, Вадик начал осторожно, стараясь не порезаться, расшатывать и вынимать из рамы крупные острые осколки и ставить их на пол, прислоняя к стене.

Очистив раму от стекла, Вадик внимательно осмотрел ее нижний край, заметил несколько крошечных осколков, двумя пальцами вытащил их и только после этого, убедившись, что его ягодицам не угрожают стеклянные занозы, сел на раму, перекинул ноги наружу и спрыгнул на кафельный пол лоджии. «Мне повезло, что я попал в ловушку именно в этом доме», — подумал Вадик. Много раз в телевизионной «Хронике происшествий» он видел людей, которые, не дождавшись пожарных, пытались перелезть с балкона на балкон, чтобы не стать жертвой огня и ядовитого дыма. Диктор «Хроники происшествий» говорил, что от огня страдают не только те, по чьей вине возник пожар, но и их ближайшие соседи, которые не могут выйти из своих квартир и добраться до лестницы, то есть до выхода, потому что едкий дым и огонь, заполнившие лестничную клетку, не позволяли им это сделать. Люди просто падали и разбивались, когда, пытаясь спастись от огня, перелезали с верхней лоджии на нижнюю, с одного балкона на другой.

С конца семидесятых годов строители с подачи архитекторов и пожарников начали строить дома так называемой повышенной пожарной безопасности: в квартирах над входными дверьми появились датчики, реагирующие на признаки зарождающегося пожара — плотный дым и температуру, предвещающую возникновение огня. Кроме этого, в лоджиях были предусмотрены люки, которые металлической лесенкой связывались с лоджиями других этажей. Но жильцы новых домов боялись не столько пожаров, сколько воров и грабителей, которые могли проникнуть в их жилища, поэтому люки намертво заваривали, загружали хламом, заставляли старой мебелью, и из-за этого идея «повышенной пожарной безопасности» пошла насмарку.

Вадик рассчитывал на то, что в субботний жаркий день соседей снизу нет дома. В такое время люди обычно уезжают за город или отдыхают возле ближайшего водоема. Он без колебаний ухватился за ржавую ручку, приподнял тяжелую металлическую крышку люка, со скрежетом отворил ее и, сев на колени, заглянул в образовавшийся проем. Там внизу, на лоджии девятого этажа, не было ни души, зато дверь в комнату была распахнута настежь, и сквозняк надувал розовые тюлевые шторы, как корабельные паруса. Вадик услышал женские голоса, которые доносились из глубины квартиры. По обрывкам фраз он догадался, что две женщины обсуждают рецепт приготовления какого-то мясного блюда.

«Скорее всего, эти женщины находятся на кухне, ведь нормальные люди говорят о готовке у плиты. Хотя кто их знает, этих домохозяек, может, они постоянно говорят о рецептах. Как бы там ни было, а мне надо отсюда сматываться», — решил Вадик, еще раз прислушался к голосам и по их приглушенному тембру догадался, что женщины разговаривают за пределами гостиной, возможно, в прихожей.

Вадик стал медленно спускаться по пожарной лестнице, бесшумно ступая подошвами кроссовок на неудобные стальные ступеньки. Дойдя до половины лестницы, он с трудом поднял над собой тяжелую крышку люка, закрыл ее над головой, а потом спустился на лоджию девятого этажа. Вадик проделал это так ловко и тихо, что если бы даже кто-нибудь находился в комнате рядом с лоджией, то он ничего бы не услышал.

Так же бесшумно Ситников спустился с девятого этажа на лоджию восьмого и, сойдя с лестницы, напоминающей трап, повернулся и увидел Дину… которая внезапно зажала ему рот своей рукой, — округлив глаза, она указала пальцем на дверь лоджии, за которой находилась гостиная комната.

— Тс-с-с… Тихо. Предки дома, — прошептала она.

— Что же ты раньше не сказала? — тоже шепотом спросил Вадик.

— Когда ты звонил, их не было. А пока ты лез по пожарным лестницам, они пришли. Ты ведь почти полчаса добирался с десятого этажа на восьмой. Альпинисты и то быстрее по скалам лазают.

— Так уж получилось, — развел руками Вадик. — Что теперь делать-то? Может, мне выйти, поздороваться и сказать, что я давно к тебе в гости пришел и просто на балкон вышел, типа воздухом подышать?

Дина покачала головой.

— Не получится. Пять минут назад мама выходила на балкон поливать цветы, — сказала она, кивнув на ящики, прикрепленные к перилам лоджии.

— Что ж мне теперь, на первый этаж по пожарным лестницам колбасить? — Вадик посмотрел вниз и отшатнулся — он привык к своему первому этажу, и высота восьмого казалась ему космической.

— Предки скоро уйдут, надо немножко подождать. Ты посиди пока на корточках у стеночки, чтобы родители тебя из комнаты не увидели, а я постараюсь побыстрее выпроводить их из дома.

Дина ушла в комнату, а Вадик послушно сел на корточки, прислонился спиной к горячей, нагретой солнцем стене и, положив руки на колени, уставился на серый декоративный щит, прикрывающий ржавые стойки балкона. Посмотрев на свои часы, он засек время и через десять минут почувствовал, что ноги у него затекли, спина стала деревянной, а перед глазами от долгого глазения на серый балконный щит запорхали желтые бабочки.

— Это бабочки-капустницы, — услышал он голос Дины, которая наконец-то вышла на балкон и, заметив бегающий взгляд Вадика, усмехнулась: — Можешь встать, предки Ушли.

Бабочки оказались настоящими, но мышцы тоже по-настоящему онемели. Чтобы подняться, Вадику пришлось взять Дину за руку. Они вошли в гостиную, Вадик устроился в кресле и попросил: