Западня - Воинов Александр Исаевич - Страница 51

Снова, как и при встрече с Коротковым, Тоню охватило сложное чувство. Как ей себя вести с этими людьми? Кто же они такие?

Когда стали собираться в путь и Виктор укладывал вещевой мешок, Тоня заметила в нем знакомую яркую этикетку французских консервов.

— А это что? — спросила она.

— Никогда не пробовала? — улыбнулся Виктор.

— Нет.

— И не советую: в этих баночках — первоклассный тол. Впрочем, если очень хочешь, угощу!

— Нет уж! — засмеялась Тоня. — Он мне не по зубам…

Так вот какие «консервы» лежали в шкафу у Короткова! А она-то тогда подумала, что он прибедняется. Тоня взглянула на своих спутников уже более доверчиво.

На дорогу решили не выходить — теперь, когда до леса оставалось километров десять, лучше не встречаться с патрулями. Правда, у мужчин оказались документы, удостоверяющие, что оба они — заготовители фирмы «Братья Миллер». Эта фирма открыла в Одессе несколько больших гастрономических магазинов. Видимо, обладая столь надежными охранными грамотами, они и не побоялись развести костер у дороги. Такая смелость должна была вызвать доверие проезжающих патрульных, если люди не прячутся, значит, у них все в порядке.

Шли молча. Тоня тихо страдала, борясь с раскисшей землей, которая прилипала к подошвам туфель. Но отдыхать было некогда. Мужчины и так потеряли из-за нее много времени.

Лес сначала синел вдалеке полоской, словно художник обвел горизонт кистью, но постепенно стали различаться разбросанные рощицы, редкие, вырубленные; они казались безжизненными, даже птицы не кружили над ними.

Тоня почувствовала, что мужчины не так уж спокойны, как ей показалось сначала. Шли рядом, о чем-то тихо переговаривались и умолкали, когда она подходила к ним поближе.

Конечно, они не могли не волноваться. А вдруг их никто не ждет? Мало ли какие события могли заставить отряд переместиться в другое место. Она слышала, как Григорий Иванович сказал Виктору, что о встрече на опушке условились недели две назад. Две недели! На войне они могут быть равны нескольким годам…

Когда добрались до леса, Тоня присела на пенек, чтобы передохнуть. Сквозь деревья виднелись вдалеке разбросанные дома села Доронино. По широкой улице медленно ехала машина, но какая, разобрать было трудно.

— Вот что, друзья, — сказал Виктор, — вы тут позагорайте, а я пойду на разведку…

— Иди, — согласился Григорий Иванович. — Только не заблудись.

— Будь уверен!

Виктор ушел, Григорий Иванович прислонился к дереву рядом с Тоней и тревожно прислушивался к шумам леса.

— Ну, вот и пришли, — проговорил он, сумрачно улыбаясь, и вдруг спросил: — Оружие у тебя есть?

— Нет… Не дали…

— Жалко! — сказал он. — У меня вот тоже оружия нет. Ну ничего, получим…

Он пожевал губами, отчего морщины на его щеках прорезались еще глубже.

В глубине леса затрещали ветки. Григорий Иванович стремительно обернулся.

— Ну, что? — крикнул он.

— Сюда!.. Нашел… — донесся голос Виктора. — Идите за мной…

Григорий Иванович быстро пошел на голос, скрылся за кустами, и Тоня, сунув распухшие ноги в туфли, нагнала их уже на пороге едва заметного блиндажа, прикрытого сверху свеженарубленными ветвями.

Виктор пропустил Григория Ивановича вперед, и тот, пригнувшись, вошел в низкую щель. Затем в ней же исчез Виктор. А Тоня на мгновение задержалась. Из глубины блиндажа до нее донесся очень знакомый голос. Несомненно знакомый!

За грубым деревянным столом, освещенным скудным светом, проникающим через щель под потолком, сидел Коля Грачев, а рядом с ним — незнакомый молодой парень в светлом плаще, подпоясанном широким кожаным ремнем.

Тоня поняла, что Коля ее узнал, но в том, как он сразу же отвел взгляд, она уловила безмолвное предупреждение: молчать!

— Ну вот, наконец-то и добрались, — сказал Григорий Иванович. — Спасибо, ребятки, что не подвели. — Он присел к столу, расстегнул куртку.

— Привет, привет! — улыбнулся Коля. — Мы давно вас поджидаем тут.

— Машины нам не дали, — сказал Виктор, подсаживаясь к столу с другой стороны. — Идите, сказали, своими ножками.

— Да уж… — проговорил Коля, коротко взглянул на Тоню и снова отвел глаза. — Ну, и что скажете?

— Разговор короткий. — Григорий Иванович доверительно улыбнулся. — Как бы нам побыстрее до отряда добраться? И вообще, как у них дела?

— Шумят! Пять машин в пятницу — в кювет и колесами вверх.

— Что ж это вы прозевали?

— А нас всего-то три полицая на всю деревню! Своих дел невпроворот. За околицу и то раз в неделю выходим, когда в комендатуру требуют.

— А эшелон на прошлой неделе тоже их рук дело? — спросил Виктор.

— И эшелон, — кивнул Николай, сокрушенно пожав плечами.

— Да, — усмехнулся Григорий Иванович, — вам, ребята, я вижу, достается. Хлопот много!..

— Многовато! А все-таки, как говорится, неплохо бы, если бы вы предъявили свои верительные грамоты…

Григорий Иванович хитровато прищурился:

— Я вижу, ты меня в послы записал. Человек я маленький, грамот мне не давали, а вот в кармане кое-что затесалось. Такая вот маленькая штучка! Взгляни, может, понравится? — И, покопавшись в кармане, он бросил на стол кусочек меди.

Тоня пригляделась — это была половинка медного советского пятака.

Николай неторопливо взял ее, разглядел, потом засунул руку в нагрудный карман, вынул другую половинку и долго, тщательно складывал их.

— Сошлось! — воскликнул Григорий Иванович. — Очко!..

Николай поднял на него глаза. О, какой это был взгляд! Тоня невольно прижалась к стенке.

В блиндаже вдруг наступило гнетущее молчание. Григорий Иванович оглянулся на щель и начал медленно подниматься. Затрещал стол. Виктор внезапно скользнул вдоль стены и, выхватив револьвер, выстрелил в до сих пор молчавшего соседа Николая, но тот стремительно нагнулся и головой ударил его в живот. С поднятой рукой, которая продолжала сжимать револьвер, Виктор откинулся к стенке и оказался рядом с Тоней. Импульсивным движением она изо всех сил рванула пистолет и отскочила в сторону.

— Руки вверх!

Николай, сжимая автомат, целился в грудь Григорию Ивановичу, а тот медленно поднимал руки и, все еще не веря в провал, старался все превратить в шутку:

— Ну что вы, ребята, в самом деле! Мы ж свои… Свои…

— Серый волк тебе свой!

Виктор метнулся к двери, но наткнулся на пистолет, который сжимала Тоня.

— Галка! Ты что? — И вдруг, все поняв, злобно рассмеялся: — Гадина! Ты думаешь, тебя пощадят?..

В тот же вечер после допроса в лагере обоих расстреляли перед строем.

Богачук на сутки задержал Тоню, продумывая, что она должна доложить Штуммеру. Как поступить с Коротковым — это пусть решают руководители подполья.

— Как же вам удалось узнать, что у них назначена встреча в блиндаже? — спросила Тоня Николая, когда он провожал ее к опушке, откуда она должна была идти в Одессу уже одна.

— Радио — великое изобретение, Тонечка! — Он помолчал. — Ты можешь выполнить одну мою просьбу? Помнишь, где мой дом?

— Не забыла.

— Навести мою мать, передай ей привет и скажи, что я жив, здоров и о ней всегда помню…

— Обязательно! — горячо пообещала Тоня.

Он долго стоял на опушке, между деревьями, глядя ей вслед, и, когда она оглянулась на повороте дороги, прощально махнул рукой…

Глава десятая

Первым, кого она увидела, когда вошла в подсобку, был полицай, который, сидя на ящике, ел сочную грушу. Тоня отпрянула, но тут же засмеялась.

Дьяченко! Форма на нем уже потеряла свой недавний лоск, но все же он выглядел молодцевато, в блестящих глазах появилась наглинка, которая придавала его облику известную профессиональную завершенность.

— Ох, ты! — воскликнул Дьяченко, оборачиваясь. — Сцена пятая, явление десятое! Все в сборе. Привет!

Тоня рухнула на ближайший мешок с картошкой и блаженно откинулась к стене. Через секунду она уже крепко спала, и Дьяченко, которого распирало желание поскорее узнать, сумела она добраться до Хаджибеевского лимана или нет, не решился ее потревожить.