Западня - Воинов Александр Исаевич - Страница 16

Тоня выбрала ставриду пожирнее и стала с аппетитом есть. А к Андрюшке подошла какая-то старуха, долго торговалась, наконец купила три ставриды и, ворча, удалилась.

— Пойдем отсюда, — быстро сказал Андрей. — Тут и поговорить не дадут. Только ты со мной не иди. Я спущусь по Дерибасовской и буду ждать тебя у моста, справа.

Странная предосторожность для продавца жареной ставриды!

Через несколько минут Тоня нашла Андрея на условленном месте и едва протянула руку за второй ставридой, как услышала:

— А рыба теперь в цене!

Пальцы ее дрогнули. Это же был отзыв на ту парольную фразу, которую ей следовало произнести на явке! Неужели просто случайное совпадение?

Он даже вспотел от волнения, маленький мальчишка! Вот уж меньше всего она ожидала, что жизнь сведет с ним!

— Можно купить скумбрию? — решила проверить она.

— Рыба теперь в цене! — внушительно и тихо повторил Андрей, от волнения изо всех сил сжимая пальцами края лотка. — По радио нам сообщили о твоем выходе, — продолжал он. — Тебе повезло! Потом батареи совсем сели — без связи сидим. Я единственный, кто знает тебя в лицо. На явку не ходи, она провалена. А на запасной в соседней квартире поселился немецкий офицер, туда тоже ходить опасно… Командир группы, Федор Михайлович, будет ждать тебя у памятника Дюку послезавтра ровно в девять утра.

— Но как же я его узнаю?

— Когда мы поравняемся, я попрошу у него спички и закурю. Потом он повернет к Табанееву мосту. Ты пойдешь следом, но приблизишься только тогда, когда он сам остановится и закурит. Усвоила?

— Усвоила!

— А теперь топай отсюда да не забудь мне заплатить.

— Сколько?

— С тебя по знакомству — марку.

— Дорого дерешь! — Она сунула ему марку. — Если надо будет срочно меня видеть, приходи. Надеюсь, ты еще помнишь мой адрес?

Они условились о сигнальном стуке в дверь, и Тоня пошла к Пушкинской. Но на углу он снова догнал ее и сквозь зубы процедил:

— Все, что привезла, захвати с собой.

Тоня заметила, что с противоположного угла за ними наблюдает полицейский. Мгновенно сообразив, она бросила на лоток еще одну марку и, коротко обругав его дураком, быстро пошла к своему дому.

До позднего вечера она прождала Петреску, но он так и не пришел. В тягостном ожидании она провела и весь следующий день. Петреску не было. Видимо, он решил, что их взаимные расчеты закончены и теперь он свободен от забот о ее судьбе.

Одна ночь отделяла ее от встречи у памятника Дюку. Одна долгая ночь…

Глава десятая

Она услышала тихие шаги на лестнице и, замерев, взглянула на часы. Половина второго! За окном — глухая ветреная ночь. Патруль? Облава?

Она подкралась к двери и тревожно прислушалась.

Шаги притихли. Человек, очевидно, достиг первой лестничной площадки и почему-то остановился. Ей стало спокойнее. Вероятно, кто-то из соседней квартиры, имеющий ночной пропуск.

Но шаги приближались. Человек поднимался медленно; казалось, он с трудом преодолевает каждую ступеньку. Уж не ранен ли? Вот уже слышно прерывистое дыхание. Стоит. Ждет… Может, колеблется?

Тихий удар… Пауза… Два удара… Пауза… Еще один удар…

Андрей! Только он знает этот условный стук. Но зачем он пришел? Что случилось?

— Кто там? — тихо спросила она на всякий случай.

— Я! — отозвался знакомый, с простудной хрипотцой голос.

Она долго вертела ручкой проржавленного французского замка. Наконец дверь скрипнула и распахнулась. В темном проеме застыла долговязая фигура Андрея.

— Быстрее входи!

Андрей прошел, неловко задев ее плечом, и почти рухнул на ближайший стул. Тоня подергала дверь и, убедившись, что она заперта, вернулась в комнату.

Свеча почти погасла, и ее неверный свет, колеблясь, расползался по комнате.

По тому, как тяжко откинулся Андрей на спинку стула, по его прерывистому дыханию Тоня поняла — парню плохо.

— Что с тобой? — спросила она, присаживаясь рядом.

— Сердце… Дай воды, — проговорил Андрей, и его очки, блеснув, погрузились в сумрак.

Тоня сходила на кухню, погремела посудой, в темноте нащупала жестяную кружку, налила из-под крана воду и вернулась в комнату.

Андрей пил долго, словно изнывал от жары и жажды.

— Давно это у тебя? — спросила Тоня, когда наконец он поставил кружку на стол и как-то по-детски глубоко вздохнул.

— Первый раз в катакомбах два месяца назад схватило. — Он кашлянул и помолчал. — Ну, теперь легче… От патруля пришлось удирать, — добавил он со смешком.

— Что случилось? — строго спросила она. — Зачем рисковал?

За окнами тихо, и тишина эта смягчала тревогу. Хотя они были однолетки, но рядом с ним Тоня чувствовала себя совсем взрослой. «Так и проваливаются, — сердито думала она, — из-за таких вот мальчишек».

— Сядь еще ближе, — сказал Андрей, хотя никто не мог их подслушать. — Сегодня по Дерибасовской гулял Камышинский, — заговорил он тихо, с каким-то злым презрением, которого Тоня не могла объяснить.

— Ну и что? Кто он, этот Камышинский?

— Был в нашей группе.

— А до войны где работал?

— Как будто в кино. Администратором. Сам вызвался остаться. А месяц назад вдруг исчез. Только через две недели мы узнали, что он арестован. И вдруг сегодня днем иду по Дерибасовской, смотрю — гуляет!..

— Ну и что? — сказала Тоня. — Даже если так, ты мог бы дотерпеть до утра, а не бежать ко мне среди ночи. Эх, ты! — с укором воскликнула она. — Конспиратор липовый!

— В том-то и дело, что не мог! — Андрей досадливо мотнул головой. — Я ведь шел за ним сзади и наблюдал. А он меня не видел. За ним шли двое в штатском и делали вид, будто вовсе им не интересуются. У табачного магазина Камышинский поздоровался с Яковлевым.

Тоня нервно встала, пересела на диван. Воцарилось молчание. Было слышно, как потрескивает фитиль в лужице стеарина.

— М-да… — сказала она задумчиво. — Не слишком ты меня порадовал.

— И теперь я думаю, что ты не должна завтра встречаться с Федором Михайловичем, — убежденно сказал Андрей.

— Но почему? Камышинский гулял по Дерибасовской, а Федор Михайлович придет к Дюку, — неуверенно возразила Тоня. — Не нужно, Андрюша, паниковать.

Андрей долго кашлял, а когда приступ прошел, заговорил вновь:

— Да в том-то и дело, что в конце Дерибасовской их ждала машина. Когда они в нее залезали, я подошел вплотную и услышал: один, из охраны, говорит Камышинскому: «Хорошо поработал, завтра в награду подышишь свежим воздухом на Приморском бульваре». А второй, который садился последним, только усмехнулся. В общем, я так понял, что Камышинского снова в тюрьму повезли…

— Но это точно был Камышинский? — спросила Тоня.

— Да я его, как тебя, видел! — обиделся Андрей.

— Ладно, — примирительно сказала Тоня. — А ты уверен, что он Федора Михайловича узнает?

— Конечно, узнает! Федор Михайлович много раз задания ему давал, идиоту такому.

Помолчали. Каждый по-своему думал о том, что произошло и как теперь поступить.

Тоня думала о том, что завтра, ровно в девять утра, когда она встретится с Федором Михайловичем у памятника Дюку, достаточно будет одного едва уловимого жеста предателя — и Федор Михайлович погиб, а заодно с ним и она. Конечно, удобнее всего было бы поговорить вот в этой квартире, но строгие правила конспирации это исключают.

— Надо предупредить Федора Михайловича, — наконец сказала она.

— Да как же я его предупрежу? Где я его сейчас найду, спрашивается.

Они долго обсуждали, как перехватить Федора Михайловича на пути к Приморскому бульвару. Прикидывали, с какой стороны он может пойти. По Потемкинской лестнице? От Воронцовского дворца? Или перейдет Сабанеев мост? Как ни считай, нужно не менее пяти человек, чтобы расставить посты и поддерживать между ними связь. А где их взять? До встречи остались считанные часы, собрать группу уже невозможно. Кроме того, это связано с новым риском — ведь Камышинский многих знает!