Забытая мелодия любви (ЛП) - "Рэдклифф" - Страница 9

Хэлен знала женщину, сидящую перед ней, с самого дня ее рождения. Она была свидетелем ее триумфа и трагедии. Она видела, как та закрывает свое сердце, душу и талант в пустых комнатах этого дома уже десять лет. Это был первый раз за все десять лет, когда Грэм поинтересовалась другим человеком, заметила его настолько, чтобы поинтересоваться его счастьем. Присутствие Анны вывело Грэм из самоизоляции, и это было почти что чудом. Хэлен осторожно подбирала слова.

"Кажется, ей здесь нравится, Грэм. Я уже забыла, каково здесь было до ее приезда".

Грэм сделала нетерпеливый жест. – "Я тоже. Но дело не в этом. Ярдли – наш дом, мы сами его выбрали, эту жизнь, ты и я. Анна не выбирала. Мы не должны злоупотреблять ее добротой и заботой".

Хэлен показалось, что она догадывалась, что на самом деле волновало Грэм. Анна была необычной женщиной. Она уважала талант Грэм, осознавала ее былую популярность, но, тем не менее, не была этим ошеломлена. В жизни Грэм было немного людей, которые осмеливались предлагать ей дружбу. Ее импозантная личность и публичность персоны практически не допускали обычных отношений. Люди либо боялись ее напора, ее характера, или им было что-то нее нужно. У нее было много поклонников и много потенциальных друзей, но редко кто-то хотел узнать ее по-настоящему. Личные отношения Грэм чаще всего были источником ее самых сильных разочарований. После стольких лет в одиночестве она с недоверием относилась к любому проявлению близости.

"Грэм, Анна – взрослая женщина. И в жизни она принимала много сложных решений. Решиться на развод тяжело, даже когда брак не самый удачный, и я представляю, как нелегко ей пришлось одной снова строить свою жизнь. Но она сильная и независимая, и она знает, чего хочет. Она тут, потому что сама так хочет, и если она станет несчастной, думаю, она сама сможет об этом позаботиться. Не думаю, что есть, о чем переживать".

Грэм заметно расслабилась. – "Хэлен?"

"Да, дорогая?"

"Как она выглядит?"

Хэлен понимала, как тяжело было Грэм задать этот вопрос. Грэм знала описание каждого предмета одежды в своем гардеробе, и настаивала на том, чтобы после чистки вещи возвращали в определенном порядке. Она никогда не просила помощи, чтобы одеться, никогда не просила помощи, чтобы поесть, вообще никогда не просила о помощи. Единственным ее требованием, исходящим из того, что она не видит, было не передвигать мебель. Было невероятным то, что она так прямо напомнила о своей слепоте.

"О боже, сложно сказать", – сказала Хэлен в замешательстве.

Грэм в нетерпении встала, касаясь рукой скатерти, и обернулась к камину.

"Я знаю, что она почти моего роста, и сильная. Я почувствовала это, когда она взяла меня за руку в саду. Она мягко смеется, когда что-то ей нравится, и любит землю. Она знает, как донести до меня красоту цветов".

Она остановилась в растерянности, не способная закончить описание женщины, которая так часто бывала рядом, но которую она не видела.

"Ты знаешь о ней самое лучшее, Грэм: ее доброту, теплоту и невероятную любовь к жизни".

Грэм обернулась, сжав кулаки. – "Да, но как она выглядит? Какого цвета ее волосы? Глаза? Что она носит? Хэлен, я ее не вижу!"

Хэлен очень хотела подойти к ней и обнять, чтобы избавить ее от злости и растерянности. Она хорошо знала, что Грэм этого не позволит – проявить какие-либо признаки симпатии.

"У нее светлые волосы, медового оттенка, забранные назад с лица. Глаза очень синие, как океан августовским утром. Когда ей что-то нравится, она слегка краснеет, а глаза блестят. В мое время ее бы назвали крепкой. У нее сильное тело, она в хорошей форме, но довольно женственна".

"Какой длины ее волосы? В какие цвета она одевается?"

"Ее волосы едва касаются плеч, они слегка волнистые. Они развеваются на ветру, как твои, очень дико и свободно. Когда она работает в саду, иногда она забирает их назад банданой, повязанной на лоб. Ей нравится носить свободные штаны с завязками на поясе и футболки или мужские рубашки, которые шьют для женщин. Цвета – пурпурный, темно-зеленый, темно-золотистый".

Пока Хэлен говорила, Грэм стояла очень спокойно. Напряжение постепенно покинуло ее тело.

"Этого достаточно?" – спросила Хэлен.

Грэм кивнула, сосредоточившись на образе в своей голове.

"Она совсем не похожа на Кристину, да?" – мягко спросила она.

"Дорогая, нисколечко".

Анна с нетерпением ждала в кухне. Хэлен так давно ушла! Она умирала с голоду, когда пришла на ужин, но чем дольше не было Хэлен, тем больше она беспокоилась. Грэм была такой подавленной, когда они возвращались домой, Анна была уверена, что что-то не так.

"С Грэм все в порядке?" – спросила она, когда Хэлен вернулась.

Хэлен удивленно на нее посмотрела. Что с ними обеими? Они были такими взволнованными!

"Да, дорогая, с ней все хорошо, она просто хотела обсудить со мной некоторые бытовые вопросы. Давай поедим, пока все окончательно не остыло".

Заставляя себя расслабиться, Анна налила им кофе и присоединилась к Хэлен за кухонным столом. Она пыталась казаться спокойной.

"Я просто волновалась. Она так много времени проводит в одиночестве, и она такая чувствительная".

"Такова ее природа," – объяснила Хэлен. – "Она всегда хотела всего лишь играть на фортепиано. Ее отцу приходилось заставлять ее заниматься чем-либо еще. Хотя он ее обожал. Думала, он сойдет с ума после аварии. Мы долго не знали, выживет ли она, и когда она наконец открыла глаза, он сидел у ее кровати. Она взяла его за руку. Она очень долго ничего не говорила, мы не знали, что еще не так. Когда она сказала, что не видит его, это разбило ему сердце. Это было ужасное время!"

Анна закрыла глаза, с болью представляя, как ужасно пострадала Грэм, как было больно ее семье. Какая-то часть ее хотела бы изменить прошлое, чтобы прекратить эти ужасные страдания.

Будто прочитав ее мысли, Хэлен сказала: – "Мы чувствовали себя такими беспомощными." – Она задрожала и быстро встала. – "Ничего не изменить одним лишь желанием повернуть время вспять, не правда ли?"

"Какой она была до аварии?" – тихо спросила Анна.

С каждым днем она хотела знать все больше. Она была уверена, что ключ к молчанию и страданию Грэм лежит в ее прошлом. Анна не могла избавиться от мысли, что если бы она только поняла, что заставило Грэм убежать от своего прошлого, она смогла бы найти способ до нее достучаться. Это было очень важным для нее, потому что хотя она и не могла выразить этого словами, но точно знала, что ее никогда прежде так не волновала чья-то жизнь. Возможно, потому, что она знала, какой гениальной была Грэм Ярдли, и потеря такого дара была не только ее личной трагедией.

Хэлен засмеялась.

"Она была сорванцом, никогда не могла усидеть в обычной школе. Не потому, что не была умной, ей удавалось все, за что бы она ни бралась. Просто она всегда хотела лишь играть на фортепиано. Однажды она сказала, что когда она смотрит на мир, то слышит музыку. Музыка была ее языком, таким же естественным для нее, как разговоры для нас. Чтобы понять, что она чувствует, нужно было просто послушать, как она играет. Этого она никогда не могла скрыть. Когда ее отец отдал ее в музыкальную школу и нанял репетиторов на дом, она стала заниматься лучше. Она всегда была в компании взрослых, у нее никогда не было детства. К пятнадцати годам она объездила весь мир. Она выросла в окружении людей, которые чего-то от нее хотели: части ее славы, части ее страсти. Ее магия была чистой, но мир вокруг нее таковым не был. Иногда я боялась, что он ее уничтожит," – вздохнула Хэлен. – "Она любила вечеринки, а как она танцевала! Во всех своих занятиях она была немного дикой. Но мы всегда ей прощали то, что она заставляла нас волноваться, потому что она была таким чудом, она дарила нам столько счастья".