Найденыш с погибшей «Цинтии»(изд.1959) - Лори Андре - Страница 2

– Швариенкрона! – воскликнул Маляриус. – Возможно ли это? Неужели это ты? Неужели это вы, господин доктор?

– Пожалуйста, без церемоний! Разве я не твой старина Рофф, а ты не мой славный Олаф, самый близкий, самый дорогой друг моей юности? О, я понимаю. Годы идут, и за тридцать лет мы немного изменились. Но ведь сердце не стареет, – не так ли? И в нём всегда останется уголок для тех, кого ты любил и с кем делил невзгоды в двадцать лет!

Говоря это, доктор смеялся и крепко жал обе руки Маляриуса, на глазах которого показались слезы.

– Мой дорогой друг, мой милый, милый доктор! – повторял он. – Мы не задержимся здесь. Я сейчас отпущу своих сорванцов. Разумеется, их это не огорчит, и мы пойдём ко мне.

– Да не стоит, право, – проговорил доктор, обернувшись к ученикам, которые следили с живым интересом за всеми подробностями этой сцены. – Я отнюдь не хочу мешать твоей работе и тем более прервать занятия этих славных ребятишек!.. Если ты хочешь доставить мне удовольствие, позволь мне посидеть рядом с тобой, пока ты будешь продолжать урок.

– С удовольствием, – согласился Маляриус, – но, по правде говоря, сейчас у меня душа совсем не лежит к геометрии, и раз уж я обещал распустить их по домам, то теперь мне нельзя нарушать слова! Впрочем, есть выход из положения. Если господину Швариенкрона будет угодно оказать честь моим ученикам и проверить их знания, то потом их можно будет освободить.

– Чудесная мысль! – сказал доктор, заняв место учителя. – Решено! Вот я и выступлю в роли инспектора! Скажите, а кто у вас здесь лучший ученик?

– Эрик Герсебом! – дружно ответили пятьдесят звонких голосов.

– Эрик Герсебом? Прекрасно. Ну хорошо, Эрик Герсебом, подойдите-ка, пожалуйста, сюда.

Двенадцатилетний мальчик, сидевший за первой партой, поднялся с места и приблизился к кафедре. Это был серьёзный и сдержанный ребёнок, с задумчивым лицом и сосредоточенным взглядом. Его смуглая кожа, тёмные волосы и большие карие глаза резко выделяли его среди белокурых, голубоглазых и розовощёких сверстников. Он не был скуласт и курнос и не ходил вразвалку, как большинство детей в Скандинавии. Одним словом, своей внешностью он заметно отличался от своеобразного и ярко выраженного скандинавского типа, к которому принадлежали его товарищи.

Так же как и они, Эрик Герсебом был в костюме из грубого сукна, какие носят обычно крестьяне бергенской округи. Но мягкие черты лица, небольшая, хорошо посаженная голова, природное изящество движений и непринуждённость манер – все подчёркивало в нём иностранное происхождение. И пожалуй, любого психолога эти особенности поразили бы не меньше, чем доктора Швариенкрона. Однако ему показалось неудобным так долго разглядывать мальчика, и он приступил к опросу.

– С чего же мы начнём? Может быть, с грамматики? – спросил он.

– Как будет угодно господину доктору, – скромно ответил Эрик.

Доктор задал ему два несложных вопроса. К его величайшему удивлению мальчик приводил примеры не только из шведского, но и французского, и английского языков. Впрочем, Маляриус преподавал своим ученикам и иностранные языки, полагая, что усвоить одновременно три языка так же легко, как и один.

– Разве ты их обучаешь и французскому и английскому? – обратился доктор к своему другу.

– А почему бы и нет? К тому же я знакомлю их ещё с основами греческого языка и латыни. В этом я не вижу вреда.

– И я тоже, – ответил доктор, улыбаясь. И он открыл наудачу том Цицерона[3], откуда Эрик Герсебом свободно перевёл несколько фраз.

В этом отрывке речь шла о цикуте, выпитой Сократом[4]. Маляриус посоветовал доктору спросить, к какому виду растений относится цикута. Эрик не задумываясь ответил, что она принадлежит к семейству зонтичных, и тут же указал все отличительные признаки этого растения.

От ботаники перешли к геометрии. Эрик великолепно доказал теорему о сумме углов треугольника.

Доктор все больше и больше удивлялся.

– А теперь обратимся к географии, – сказал он. – Назовите мне море, которое граничит на Севере со Скандинавией, Россией и Сибирью.

– Это Северный Ледовитый океан, – ответил Эрик.

– А с какими морями он сообщается?

– С Атлантическим океаном на западе и с Тихим – на востоке.

– Не назовёте ли вы мне два или три наиболее значительных порта на Тихом океане?

– Я могу назвать Иокогаму в Японии, Мельбурн в. Австралии, Сан-Франциско в штате Калифорния.

– Итак, если Северный Ледовитый океан с одной стороны соединяется с Атлантическим, который омывает наши берега, а с другой стороны – с Тихим океаном, то не кажется ли вам, что кратчайший путь в Иокогаму или в Сан-Франциско пролегает именно через Северный Ледовитый океан?

– Конечно, господин доктор, – ответил Эрик, – если бы только этот кратчайший путь был доступен. Но до них пор все мореплавателя, которые пытались следовать этим путём, наталкивались на льды и если им и удавалось уцелеть, то они вынуждены были отказываться от своего намерения.

– Вы говорите, что были неоднократные попытки проложить путь на северо-восток через Ледовитый океан?

– Не менее пятидесяти попыток в течение трех столетий, и все они были безуспешны.

– Не могли бы вы перечислить некоторые из этих экспедиций?

– Первая была предпринята в 1523 году по почину Себастьяна Кабота. Она состояла из трех кораблей под командованием несчастного Хью Уиллоуби, погибшего в Лапландки вместе со всем экипажем. Ченслер, один из его помощников, вначале оказался счастливее остальных. Ему удалось открыть прямой путь через Северный Ледовитый океан между Ла-Маншем и Россией. Но при второй попытке он потерпел кораблекрушение и погиб.

Капитану Стефану Борроу, посланному на поиски, удалось преодолеть пролив, отделяющий Новую Землю от острова Вайгач, и достигнуть Карского моря, но льды и туманы не дали ему возможности продвинуться дальше… Две экспедиции, организованные в 1589 году, оказались также бесплодными. Через пятнадцать лет ту же задачу попытались разрешить голландцы, которые снарядили для поисков Северо-Восточного прохода три экспедиции подряд под командованием Баренца. В 1596 году Баренц погиб во льдах Новой Земли. Десять лет спустя Генри Гудзон, посланный голландской Ост-Индской компанией, точно так же потерпел крушение во время третьей из последовавших одна за другой экспедиций. И датчанам не посчастливилось в 1653 году. И капитана Джона Вуда в 1676 году постигла та же участь[5]. С тех пор это предприятие признано неосуществимым и отвергнуто всеми морскими державами.

– Так, значит, с того времени не было больше попыток?

– Были. Их предпринимала Россия, которая, подобно другим северным странам, особенно заинтересована в открытии кратчайшего морского пути между её Европейской частью и Сибирью. На протяжении одного века она послала по крайней мере восемнадцать экспедиций для исследования Новой Земли, Карского моря, восточных и западных подступов к Сибири. Но хотя эти экспедиции и помогли лучше изучить те края, они снова подтвердили невозможность прохода через Северный Ледовитый океан. Академик Бэр[6], в последний раз повторивший эту попытку в 1837 году, после адмирала Литке[7] и Пахтусова[8], решительно заявил во всеуслышание, что этот «океан» – сплошной ледник, столь же не пригодный для плавания, как и твёрдая земля.

– Так, значит, нужно окончательно отказаться от Северо-восточного пути?

– Таков, по крайней мере, вывод, который напрашивается после всех этих многочисленных и неудачных экспедиций, но я слышал, что наш великий путешественник Норденшельд[9] намерен возобновить эти поиски. Сначала он хочет исследовать Северный Ледовитый океан по частям и, если это действительно так, то, значит, он верит в успех своего дела. Он достаточно сведущ, чтобы к его мнению можно было прислушаться.