Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Женщина, вечная девочка…

Казакова Римма Федоровна

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Женщина, вечная девочка… - Казакова Римма Федоровна - Страница 6

Изменить размер шрифта:

Монолог Евы

…Создатель, твоя миссия добра,

и ты поверь, за все тебе воздам я.

Когда меня ты создал из ребра,

еще я знать не знала про Адама.

Не все ль равно, песок или кусок

какой-то плоти, преданной покою?

Но жилка, подсинившая висок,

затрепетала под твоей рукою.

Твое дыханье мне нутро ожгло

больней, чем нежный круп коня – вожжою,

как свет – за ночью вслед, в меня вошло

и стало тем, что названо душою.

И с той поры она во мне болит,

и понимаю все острей и больше:

когда живу я, как она велит,

живу я так, как ты велишь, о Боже.

Создатель, я за все тебе воздам

и в лучший день, и в худшую годину,

но объясни, при чем же тут Адам?

Я Господу служу, не господину!

Ко мне причастен мой земной супруг

не больше, чем барашек, что недавно

со мною подружился, ест из рук

и на одежду своей шерсти дал мне.

Ко мне причастен этот господин

не больше, чем коровы, кони, козы

и те цветы, что я вплетаю в косы, —

все, чем меня ты щедро наградил.

Ты повелел – и, значит, быть стадам,

расти хлебам, цвести деревьям сада.

Создатель, но при чем же тут Адам?

Его же, Боже, не загонишь в стадо!

Молчишь. И вновь болит душа моя.

О, горечь безответного признанья!

…И все жадней, все пристальнее я

приглядываюсь к дереву познанья.

«Быть женщиной – что это значит…»

Быть женщиной – что это значит?

Какою тайною владеть?

Вот женщина. Но ты незрячий.

Тебе ее не разглядеть.

Вот женщина. Но ты незрячий.

Ни в чем не виноват, незряч!

А женщина себя назначит,

назначит, как лекарство – врач.

И если женщина приходит,

себе единственно верна,

она приходит – как проходит

чума, блокада и война.

И если женщина приходит

и о себе заводит речь,

она, как провод, ток проводит,

чтоб над тобою свет зажечь.

И если женщина приходит,

чтоб оторвать тебя от дел,

она тебя к тебе приводит.

О, как ты этого хотел!

Но если женщина уходит,

побито голову неся,

то все равно с собой уводит

бесповоротно все и вся.

И ты, тот истинный, тот лучший,

ты тоже – там, в том далеке,

зажат, как бесполезный ключик,

в ее печальном кулачке.

Она в улыбку слезы спрячет,

переиначит правду в ложь…

Как счастлив ты, что ты незрячий

и что потери не поймешь.

«Мне говорила красивая женщина…»

Мне говорила красивая женщина:

«Я не грущу, не ропщу.

Все, точно в шахматах, строго расчерчено,

и ничего не хочу.

В памяти – отблеск далекого пламени:

детство, дороги, костры…

Не изменить этих праведных, правильных

правил старинной игры!

Все же запутано, все же стреножено —

черточка в чертеже, —

жду я чего-то светло и встревоженно,

и безнадежно уже.

Вырваться, выбраться, взвиться бы птицею

жизнь на себе испытать…

Всё репетиции, всё репетиции,

ну а когда же спектакль?!»

…Что я могла ей ответить на это?

Было в вопросе больше ответа,

чем все, что знаю пока.

Сузились, словно от яркого света,

два моих темных зрачка.«…»

Есть женщинам иным, о чем грустить,

при всей заметной их судеб несхожести:

и надо бы простить, да не простить

ни черствости мужской, ни толстокожести.

И женщина живет, беду тая,

с душой усталой, медленно сгорающей.

А рядом – муж, не вышедший в мужья,

и дети – настоящие товарищи…

«Какая нелепая женщина!…»

Какая нелепая женщина!

Одною работой жива.

Ни капли в ней тайного, вещего,

нет женственного естества.

Походкой, прической, одеждою

похожа скорей на мужчин.

Где – слабое, нежно-мятежное?

Очки. Сеть суровых морщин.

Не хочет она или ленится,

а может, ей все ни к чему.

Читает какие-то лекции.

Встречают ее по уму.

И что-то в том есть безнадежное!

…А мы разве лучше живем,

когда со своими одежками

все ленточки финишей рвем?

И – первыми будем иль третьими,

других оттеснив и забив,

но как по одежке нас встретили,

вот так и проводят, забыв.

Заходит соседка немодная,

и зависти я не уйму

к тому, чем счастливо измотана,

к повадке ее и уму.

И мы говорим с ней о Маркесе,

о Бунине и о Леже…

И бремя страстей парикмахерских

не давит на плечи уже.