Монстр с края света - Лейнстер Мюррей - Страница 34

Рассуждая, Дрейк без труда вычислил свою главную ошибку. Он поверил сам и заставил поверить других, что чудовище представляет собой постоянную угрозу. Исходя из этого, он, по сути, ввел в поселке осадное положение. Но никакую осаду монстр на самом деле не вел! Он появился ночью и утащил собаку. Потом отправился на птичий базар разорять гнезда. Снова вернулся в поселок и прикончил Кейси, сдуру сунувшегося в темноту. Во всех этих действиях не прослеживалось ни взаимосвязи, ни ярко выраженных побуждений, не говоря уже о полном отсутствии логики, свойственной развитому интеллекту. Взять хотя бы первый день, когда никто еще понятия не имел, что по острову рыскает смертельно опасная тварь. Зачем ей понадобилось забираться на склад и шарить по заставленным несъедобными предметами полкам, когда можно было легко атаковать не ожидающих нападения островитян и учинить кровавый разгром? Стоп! Этот вариант не проходит. Монстра отпугивает свет. Днем он вообще не нападает, а сразу после происшествия на складе были задействованы все прожектора и лампы, и территория базы стала для него недоступной.

Но даже если отвергнуть последний пример, все равно приходишь к выводу, что чудовище в своих действиях руководствуется скорее инстинктом дикого зверя, чем разумом. А люди — и сам Дрейк в том числе — восприняли его как какое-нибудь кошмарное создание из третьеразрядного фильма ужасов, наделенное коварством, сообразительностью и одержимое патологической ненавистью ко всему человеческому роду. Данная посылка была ошибочной и потому вредной. В основе поведения монстра лежит инстинкт, и только инстинкт! Соответственно относиться к нему нужно, как к любому нормальному хищнику вроде тигра-людоеда. В сущности, он ничем от обычного дикого зверя не отличается. Так же охотится по ночам, так же избегает огня, света и открытых мест. Плохо только, что он людей совсем не боится. Не научился, паразит, в своей Антарктиде!

Дрейк неторопливо обошел вокруг самолета. Хвост машины был задран высоко вверх и покоился на выпущенном вчера вечером колесе, а вот нос, наоборот, самым неприглядным образом уткнулся в землю. Видимых повреждений снаружи заметно не было. Холлистер, очевидно, знал, когда уверял его, что сможет отремонтировать самолет своими силами. В воздух им его, разумеется, не поднять (прав пилота не было ни у Дрейка, ни у главного механика), но освободить полосу для посадки других машин сегодня уже реальность. Дрейк был бы рад приветствовать на острове любую комиссию, как бы скептично ни были настроены ее члены. Главное — уберечь Нору, а все прочее как-нибудь образуется. По его прикидкам выходило, что ожидать повторного визита можно уже сегодня, в крайнем случае — завтра.

После завтрака начальник базы решил посадить Спаркса в кабину самолета к уцелевшей приемной бортовой рации. Пусть передатчик выведен из строя, но если с островом попытаются связаться, они хотя бы будут в курсе событий. Кроме того, кое-какую информацию можно также узнать из радиопереговоров между Вальпараисо и антарктическими научными станциями. Возможно, удастся выяснить, какие у начальства планы относительно смены персонала на Гоу-Айленде.

Проходя мимо складского ангара, Дрейк сразу вспомнил ту ночь, когда он трясся от страха у двери, а на складе бушевал монстр, сбрасывая со стеллажей ящики и контейнеры. Повинуясь внезапному импульсу, он раскрыл тяжелые створки ворот и заглянул внутрь. Там уже успели навести порядок. Последний тюк с биологическими образцами из оазиса Горячих озер, так и оставшийся нераспакованным, мирно покоился близ входа в ожидании отправки на «большую землю». Плотную упаковочную ткань крепко стягивали прочные веревки, гарантируя, что ценный груз не растрясет и не повредит воздушная болтанка над океаном.

Покидая ангар, Дрейк вдруг замер у двери. Мелькнувшая в голове мысль показалась настолько простой и очевидной, что можно было только удивляться, как он раньше до нее не додумался. В своем стремлении поскорее избавиться от возникшей проблемы он совершенно упустил из виду наиболее разумный и само собой напрашивающийся подход к ее решению.

Когда человеческое существование протекает нормально и в установленных рамках, отдельно взятый индивидуум, как правило, обращает внимание только на то, что его непосредственно касается и находится у него под носом. Жизнь идет своим чередом. Ничего из ряда вон выходящего не случается. Законы природы и общественного развития функционируют, как им положено. Окружающие большей частью склонны говорить правду и решаются обмануть только в случае крайней необходимости. Никто не лезет в дела соседей и не проявляет повышенного интереса к чужому грязному белью. Но стоит случиться чему-то непредвиденному, как весь этот устойчивый, размеренный распорядок начинает трещать по швам.

Взять, к примеру, жертву преступления. Потрясение бывает порой настолько ужасным, что навсегда выбивает человека из колеи и даже может подтолкнуть к самоубийству. Тут существует множество вариантов, потому что преступник, выступая против общества, нарушает не только уголовный кодекс, но и другие законы. Иначе говоря, причинно-следственные связи зачастую имеют тенденцию проявляться самым неожиданным образом. Вор, удачно ограбивший кассу бензоколонки, нарушает правила дорожного движения и попадает в полицию, потому что ему в принципе наплевать на всяческие правила. Взломщик, блестяще вскрывший сейф в банке, оказывается задержанным, потому что поехал не в том направлении по улице с односторонним движением. Скрывающегося от правосудия беглеца чаще всего ловят не от избытка бдительности, а потому, что тот невольно нервничает и всячески старается не привлекать внимания. Все эти примеры элементарны и общеизвестны, только вот никому из обитателей Гоу-Айленда, к сожалению, не пришло в голову о них вспомнить.

Над головой Дрейка с пронзительным криком пронеслась чайка. Где-то поблизости хлопнула дверь. Он развернулся и зашагал назад, перебирая в уме возможные приложения своей новой идеи. Прежде всего — трезвый подход и здравый смысл. Без этого любые усилия обречены на провал, а персоналу базы во главе с начальником предстоит малопривлекательная перспектива всем вместе очутиться в психушке.

Смысл нового подхода заключался в том, чтобы отследить и проанализировать все необычные происшествия, с первого взгляда никак не связанные с нависшей над жизнью людей угрозой. По крайней мере, одно такое происшествие было известно. Позапрошлой ночью кто-то основательно потрудился над разорением птичьих гнезд на южной оконечности Гоу-Айленда. Сам факт такого вторжения нес определенную дозу информации. Но монстр наверняка побывал и в других местах, где оставил если не прямые, то хотя бы косвенные свидетельства своего пребывания, которые могут дать дополнительные сведения о его природе и повадках. Взять хотя бы антарктические деревья из района Горячих озер. Чудовище появилось на острове одновременно с ними. Если это совпадение, то уж очень подозрительное. Если же нет, то высаженные в долине гейзеров образцы могут подвергнуться такому же нападению, как пассажиры самолета, люди в поселке и пернатые обитатели птичьего базара.

Бичем, помнится, высадил их в грунт на самой границе района вулканической активности, выбрав это место как наиболее близкое по условиям их родной среде произрастания. В качестве саженцев было использовано содержимое одного целого тюка и одного разорванного. Третий оставили на складе в неприкосновенности. Его хотели отправить в ботанический сад при Академии наук, если пересаженные деревья так и не смогут прижиться в непривычной обстановке. Дрейк твердо решил, что при первой возможности осмотрит посадку и лично проверит, не случилось ли там каких-нибудь неприятностей.

Были и другие зацепки, в первую очередь жуткая маленькая тварь, посаженная Бичемом в стеклянную банку. Между ней, деревьями и монстром также не прослеживалось прямой связи, но их одновременное появление на острове по меньшей мере настораживало. Нужно будет направить людей на поиск этих прожорливых плотоядных «корешков», а заодно проинструктировать островитян обращать внимание на любые бросающиеся в глаза отклонения от нормы и немедленно сообщать о каждом необычном явлении ему или биологу. В чем-то такой метод походил на расследование убийства или другого тяжкого преступления, в ходе которого приходится допрашивать десятки людей и у каждого проверять алиби и выяснять возможные мотивы. В подобного рода делах никогда не знаешь заранее, какой вопрос из тысячи приведет в конечном счете к установлению истины, уверен только, что какой-то из них обязательно окажется верным.