Чужого поля ягодка - "Карри" - Страница 8

Но всё это ерунда, это нормально и это можно и нужно принять. Миль уже поняла, что дедовым боевым «благословением» её закинуло о-о-о-очень далеко. Понять бы ещё, насколько — и как вернуться обратно. А до тех пор приходилось привыкать к нюансам местных условий.

У местной воды вкус был непривычный. У местного солнца свет имел едва заметный, но странный оттенок. Местный воздух, хотя и чистый, нёс незнакомые запахи. Даже предметы здесь вели себя как-то не так… Но это уж точно издержки воздействия Граева беспредела. Миль, правда, никогда не слышала, чтобы кто-то смог да хоть и ценой крови перенести куда-нибудь человека. Заморочить, подчинить, изувечить, обжечь, даже убить — бывало. На уроках рассказывали, в учебниках упоминали, на тренировках натаскивали. Но вышвырнуть за чёрт-те сколько километров… Нет.

Квартира, где она гостила, имела вид берлоги холостяка, который к тому же редко бывает дома. Чисто, но пустовато. Или это у хозяина вкус такой — минималистский… На стенах имеется энное количество женских портретов разной степени обнажённости — все, кстати, с очень красивых натурщиц. Мебель на вид простая и в то же время стильная. Стиль — незнаком. Материалы определению не поддаются. Степень уровня развития бытовой техники тоже, ясно только, что он здесь очень высок. Ничего подобного в её отсталой державе пока нет. Но в этом она как раз странного не находила — учитывая, насколько небогатые стандарты жизни приняты на родине для народных масс… Обиды за отчизну Миль не испытала: народ сам по себе, Веды — сами по себе. У неё дома роль технических новинок выполняла магия, всё прочее было «от Лукавого», как говаривал её дядька… Здесь на уровень магии вышла техника, и это радовало. Хотя и несколько сбивало с толку. Но Миль старательно училась ею пользоваться, получалось не сразу, и она догадывалась, что Джей уже не раз чинил кухонный комплекс, впадавший в кому после её кулинарных подвигов…

Таковы были её первые выводы. Но однажды над городом, пробившись сквозь сияние рекламы, взошла полная луна. И Миль заподозрила неладное. Очень неладное. То есть совсем…

Ну, допустим, Гор зашвырнул её в другое полушарие, где рисунок созвездий незнаком. Ну, пусть и луна здесь видна под непривычным углом. И даже оттенок её свечения можно объяснить качеством атмосферы и влажностью… Но размер? Да и, насколько Миль помнила очертания пятен на спутнике, они выглядели несколько иначе…

И Миль взглянула на доступные реалии более внимательно. Сначала мужчины. Как она их ни разглядывала, ничего особенного не заметила. Женские портреты тоже поводов для удивления не дали. Квартира… это да. Как ни далеко ушла вперёд заграница — пришлось признать, что и там таких технологий ещё не имелось. Телевизор, если бы ей его не показали, она бы не нашла вовсе: изображение не просто цветное, но и объёмное, непонятно как возникающее прямо в воздухе, проецировалось туда, куда указывал владелец. Свет загорался, если в помещение приходили люди, и гас, если оно пустело. Окна темнели и светлели по приказу хозяина. Мебель делилась на два типа: постоянная, привычная и неизменная, и мобильная, временная, воздвигавшаяся из стен и пола по мере необходимости — и возвращавшаяся в исходное состояние, когда нужда в ней отпадала. Посуда являла собой временное произведение кухонного комбайна, поэтому её и мыть не приходилось: приготовил еду, поел-попил, оставил ненужное на столе, стол (он же плита) втянул всё обратно в своё нутро. Удобно, но… Миль как-то не хватало привычной, хотя и хрупкой, да, но и красивой тоже «настоящей» посуды, стеклянной, фарфоровой… Уборка выглядела так: объём комнаты наполнялся каким-то напряжением — Миль его чувствовала кожей — вся пыль вихрем взлетала, собиралась в комок в центре и всасывалась куда-то в угол. Разумеется, присутствовать при этом не рекомендовалось… Миль смущенно краснела, вспомнив, как влетела сдуру в убираемую ночью гостиную и сколько времени потом пришлось отмываться в душе… Душ, кстати, тоже был примечателен: сухой и влажный. Так вот сперва её чистили в сухом, потом во влажном…

И под финиш — пейзаж за окном. В воздухе наличествовал летающий транспорт, даже отдалённо не напоминающий вертолёты. А интенсивность движения и плотность потока сообщали, что это не полицейские либо военные силы патрулируют, а вполне себе гражданское население разъезжает по делам. Вычленялись взглядом более медленные и крупные общественные экипажи, чётко, горизонтами, следующие по упорядоченным маршрутам. Заметное большое количество техники наземного типа наблюдалось далеко внизу, в голубой дымке — квартира Джея располагалась очень высоко, выше — только небо… Ещё один кусочек мозаики в картину её догадок…

Но уж больно непонятный и неприятный вывод следовало сделать, если верить своим глазам… И Миль не стала спешить с выводами. Тем более, что, если она права, то и спешить ей совершенно некуда — как некуда ей и деться…

5. «Свежо предание, да верится с трудом…»

— …И что, ты хочешь сказать, что знаешь, чего ей хочется? — Джей наблюдал, как Найдёна играет с настройкой прозрачности окна, потом переходит к игре с освещением… Опять ему придётся настраивать пульт. — Каким образом?

— Чувствую. Как будто мне самому этого хочется.

— Что — всегда? — поразился Джей.

— Теперь — нет. Только когда она хочет, чтобы я это знал. А поначалу — да, было тяжко, — улыбнулся Бен, припомнив, как путался, кому это нужно в туалет — ему или ей…

И как странно было смотреть сразу из двух позиций, как сложно иногда бывало взять предмет — протягиваешь руку и тычешься в стену, потому что это не твоя рука или не твоё желание, а то ещё смешнее: они оба пытались взять одно и то же — чашку, булочку, фрукт… Пришлось учиться отделять её устремления от своих и отстраняться от её желаний, к примеру, оставаться сидеть, когда тело пыталось встать… Вскоре они привыкли есть в одно и то время, потому что трудно было всякий раз объяснять своему желудку, что он сыт, когда он, глупый, начинал бурчать, уловив сигнал голода… А уж эти её сны на двоих… как, например, тот, самый первый, про льдину… или другие, пронизанные тоской, про огромный красивый дом и кучу любящих родственников… про роскошные балы… про странный жестокий бой… Прежде Бен вообще снов не видел. Миль довольно долго учила его и Джея блокироваться, закрываться он неё, да и от других людей — потому что тот шум в голове, что так досаждал им с Джеем, являлся, как оказалось, началом развития эмпатии… Очень полезный и нелегко давшийся навык… Зато как чудесно было обратиться к тёплому и нежному комочку, гнездящемуся в твоей груди — и почувствовать прилив ответной нежности…

Он вспомнил, как все втроём они учились понимать друг друга, как оба выяснили, что она никогда не окликнет никого из них по имени вслух, как она учила язык, как писала первые слова, как объясняла, что имя её звучит на конце мягко: Миллль… а не Мил. Как обучали они её пользоваться компьютером, работать с виртуальной клавиатурой. Как дико она смотрела на белые кружочки их с Джеем индикаторов здоровья, вживлённых в запястья. Как шарахалась от медицинского сканера и долго не соглашалась на вживление индикатора — и как ещё в полудрёме отчаянно пыталась не дать ему прижиться, выдрать из руки, из-за чего пришлось дать ей наркоз, а потом чуть ли не реанимировать: сканер напутал с дозой… Ни Бен, ни Джей так и не поняли, как с ним, сканером, надёжнейшим из чудес медицинской техники, такое могло случиться… Индикатор её, кстати, до сих пор оставался младенчески нейтрального телесного цвета…

И как тяжело она перенесла вид планеты из космоса, с высоты околопланетной орбиты.

Очень красивый вид, на его взгляд.

— Что тебе не нравится? — удивлялись они с Джеем. — Вполне симпатичная картинка. Конечно, не совсем то, что было раньше, но жить давно уже можно… Не то, что лет так пятьсот-шестьсот тому…

«А что было пятьсот лет назад?» — заинтересовалась Найдёна.

— Как — «что»? Чему вас только учат в ваших дикарских школах? — они всё ещё полагали, что она из Диких Племён, хотя в ответ на такое предположение она всегда отрицательно качала головой и ничего больше не поясняла.