Последняя война - Булычев Кир - Страница 20

— Зачем?

— А затем, — сказал Ранмакан. — Вот допустим, идете вы по городу, а из-за угла полицейский в вас стреляет. Что тогда?

— Да я же говорила уже, что такого случая быть не могло. Перед тем как опуститься на планету, мы убедились, что жизни на ней нет.

— Ну ладно, а если трезар?

Снежина уже знала, что трезар — крупный хищник, что-то вроде земного тигра, который обитал на планете до войны.

— Для этого на корабле есть оружие.

— Ага, так я и думал. — Голубые тонкие губы Ранма-кана сжались в ниточку. — Без оружия вы никуда, хоть и говорите о дружбе и так далее.

Снежина подумала, что все равно уж уйти в лабораторию не удастся. Она достала заготовленный список вопросов к Ранмакану. Придется работать.

— И вашим оружием и человека убить можно? — спросил он.

— Можно, только зачем?

— А вот я буду уже вам не нужен, что тогда?

— Да нет разговора о вашей нужности или ненужности! — возмутилась Снежина. — Вы нам с самого начала не были нужны. Вы себе самому нужны. Своей планете, своему городу. Неужели вы хотите сказать, что вам все равно, будет ли существовать этот город, ваши знакомые, другие люди?..

— Не знаю, — сказал Ранмакан. — Я о них не думал.

— Знаете что, — сказала Снежина, — давайте поговорим о другом. Мало ли есть тем для разговора? Я вас буду спрашивать, а вы отвечать.

— Опять допрос? — вздохнул Ранмакан.

— Ну хорошо, спрашивайте вы.

— Не хочу, — сказал Ранмакан. — Хочу спать. А где ваши пистолеты? А у вас пистолет есть?

— Пистолет?

— Ну, оружие?

— Нет, ни у кого нет. В оружейной есть и на мостике у капитана. На всякий случай. Это с тех пор, как на Ганимеде ледяные ящеры прорвались на корабль и ни у капитана, ни у команды не оказалось оружия.

— И их всех сожрали? — заинтересовался Ранмакан. — И капитана и команду?

— Двое тогда погибли.

— Ладно, — сказал Ранмакан. — Теперь я пошел спать.

— Счастливо, — сказала Снежина. — Меня вы всегда можете найти или здесь, или у Мозга.

Ранмакан ушел. Снежина не беспокоилась за него. В конце концов, в лаборатории остается корона Вас, который в любую минуту может узнать, где находится Ранмакан.

Виноват был и корона Вас. Он вспомнил об обещании, данном тете Миле, и, вместо того чтобы хоть изредка поглядывать, где же бродит Ранмакан, он принялся оживлять кур. Эта проблема его интересовала не только с точки зрения услуги, которую он мог оказать тете Миле, но и как чисто научный эксперимент. Опытов по производству пищи еще не производилось. Тем более, что короны — вегетарианцы.

Виноват в этой истории был и Кудараускас. Его подвела любовь к абстрактным психологическим исследованиям. Когда на мостик поднялся Ранмакан и принялся бродить по длинному помещению, поглядывая на экран внешнего обзора, Кудараускас начал задавать ему вопросы. Само существование Ранмакана давало ему, полагал Зенонас, определенные преимущества в споре с оппонентами. Позиции его были бы слабее, если бы первым человеком на «Сегеже» оказалось существо, вызывающее всеобщее уважение и любовь. Ранмакан не стремился ни к тому, ни к другому. Он даже не проявлял большой благодарности за то, что его вернули к жизни. И Кудараускасу хотелось поближе познакомиться с чиновником Муны, чтобы найти в нем, в его мировоззрении, черты, приведшие к гибели целую планету. Кудараускас сам не очень верил в концепцию, рожденную в минуту запальчивости и сформулированную по принципу: вы так считаете, тогда я займу противоположную точку зрения.

Поэтому Кудараускас, как только Ранмакан появился на мостике, всем своим видом показывая, что не собирается покидать его, принялся задавать Ранмакану вопросы, невинные на вид, но с двойным дном.

Ранмакан, с недоверчивостью относившийся к любым вопросам, не хотел раздражать отказом беловолосого штурмана и потому коротко и сухо отвечал на них, сам тоже спрашивал что-то, малозначащее и тоже на самом деле полное вторым значением. Спросил он и об оружии. Этот вопрос Кудараускаса заинтересовал. Кудараускас воспринял его как свидетельство агрессивности жителей Синей планеты.

Он повторил то же, что говорила Ранмакану Снежина, и Ранмакан не поверил Кудараускасу так же, как не поверил Снежине. Однако про себя даже удивился сговору пришельцев.

— И сильно бьет? — спросил Ранмакан.

— Лучевой пистолет? Нет. Метров на сто, это же средство защиты.

— У нас есть пистолеты и пулеметы, бьющие без промаха на три километра, — сказал Ранмакан.

Он употребил в разговоре другую меру длины, но лингвист у него на груди перевел меру в земные понятия. Лингвист передавал местное звучание слов только в тех случаях, когда понятию не было эквивалента в земных языках.

— Но я же повторяю, — сказал спокойно Кудараускас, — это оружие чисто оборонного значения. И должен раскрыть секрет: оно еще не употреблялось за все время моей работы на «Сегеже». Был, правда, случай на Ганимеде.

— Я знаю, — сказал Ранмакан, — когда ледяные ящеры ворвались в корабль.

— Откуда знаете? — удивился Кудараускас.

— Мне Снежина сказала, — ответил Ранмакан и выругал себя за неосторожность.

Но Кудараускас не заподозрил ничего неладного в том, что Ранмакан уже со вторым членом экипажа говорит об оружии. Он отнес этот интерес к общей направленности разума Ранмакана и отметил это как аргумент в будущем споре с капитаном и Аро.

— А какая точность выстрелов? — спросил Ранмакан.

— Не помню, — сказал Зенонас. — Сейчас поглядим.

В это время капитан зачем-то отлучился с мостика, и Кудараускас остался наедине с Ранмаканом. Он встал, подошел к стене и открыл небольшую дверцу в ней. В нише, на полке, лежал лучевой пистолет.

— Сейчас посмотрим, — сказал Кудараускас, — хотя это не имеет значения. Рассеивание… Точность попадания… Видите, как прост в обращении?

Ранмакан внимательно осмотрел пистолет, но тут Кудараускаса кольнуло какое-то неприятное предчувствие. По крайней мере, он сам так говорил потом Бауэру. Он положил обратно пистолет, захлопнул шкафчик и внимательно поглядел на Ранмакана. Но тот как будто потерял уже к пистолету всякий интерес. Он снова подошел к экрану и стал смотреть на застланный мглой дождя город.

— Сегодня никто туда не поедет? — спросил он.

Он находился в странном состоянии: с одной стороны, его план неожиданно облегчался тем, что тюремщики даже не запирали шкафчика с оружием, но, с другой стороны, вдруг это ловушка? Ранмакан не хотел ждать развития событий. Страх, охвативший его в тот момент, когда он раскрыл глаза в госпитале «Сегежи», не отпускал. Он руководил всеми его действиями.

— В город? Сам Загребин собирался съездить туда на Еже с Бауэром. На самую окраину. Там, в начале улицы, здание редакции. Вы знаете?

— Я этот район плохо знаю, — сказал Ранмакан. — Когда они приедут?

— Скоро, через полчаса. Ага, вот и Загребин. Геннадий Сергеевич, вы когда собираетесь в город?

— Вахту сдам Бакову, и поедем. А вы что, Ранмакан, хотите с нами?

— Я там еще не был… после войны, — оживился Ранмакан.

— Тогда вместе поедем. Вы нам поможете. Загребин вызвал по внутренней сети корону Вас. Тот очнулся от блаженных дум и ответил, что не имеет ничего против, если Ранмакан съездит в город.

Тут уже был виноват сам Загребин. Он должен был осторожнее относиться к Ранмакану. И корона Вас тоже. Но и тот и другой как-то упустили из виду то, что Ранмакан — представитель цивилизации, отставшей на несколько сотен лет от Земли и Короны. С другими мыслями, с другими рефлексами и совсем с другим отношением к людям. Только Кудараускас подумал об этом, но абстрактно. Подозрения его были настолько неоформленны и, необоснованны, что вылезти с ними значило только воскресить в памяти капитана недавний спор и показаться не с лучшей стороны. И Кудараускас промолчал.

9

Вынуть пистолет из шкафчика и спрятать его в кармане сшитой роботами по местным образцам одежды оказалось нетрудным. Капитан вышел вниз подготовить Ежа к поездке, а Кудараускас углубился в какие-то свои расчеты.