Школа выживания - Паттерсон Джеймс - Страница 20

— Смотри, вон там есть два места, — и она показывает на свободный столик. — Иначе придется сидеть с Чари и ее компанией. — Она понижает голос. — Смотри, будь с Чари поосторожней. Лучше вообще с ней не связываться.

Ланч длился уже полчаса, и до меня наконец дошло, что мы все это время разговариваем и она до сих пор не убежала от меня в испуге. У меня появилась подружка. Вторая за все четырнадцать лет моей жизни.

Похоже, жизнь начинает мне улыбаться?

— Назовите столицу Парагвая? — спрашивает учительница.

Асунцион. Населен главным образом индейцами гуарани. Открыт европейцами в 1518 году. Парагвай — внутриконтинентальная страна в Южной Америке. Население — шесть с небольшим миллионов.

Я поднимаю руку:

— Асунцион. Открыт европейцами в 1518 году. Населен, главным образом, индейцами гуарани.

— Совершенно правильно. Отлично. Сегодня дома, пожалуйста, прочтите главу о Парагвае в учебниках, а сейчас достаньте тетради для заданий по естественным наукам.

Как старательная отличница, аккуратно кладу на парту тетрадь для заданий. Какие еще сюрпризы преподнесет мне Голос? Пока что он отлично справляется со всеми предметами, которые учат в девятом классе. Очень удобно. Наконец от него какой-то прок появился.

Только было я принимаюсь за изучение скелета лягушки, раздается стук в дверь. Поговорив с кем-то шепотом у двери, учительница подходит ко мне. Что? Уже? Начинается какая-то канитель?

— Макс, тебя просят подойти в канцелярию. — Она ободряюще мне улыбается, но на меня это почему-то не действует.

Медленно поднимаюсь и иду на выход. Что там случилось? Зачем я им понадобилась? Кто сейчас повернется ко мне, оскалив ирейзерову пасть? Сердце бьется все чаще и чаще, а пальцы нервно теребят подол юбки.

Что я, дура, распсиховалась? Наверное, просто бумаги наши не в порядке. Какая-нибудь безобидная ерунда. Вот и все.

— Сюда, пожалуйста. — Секретарша открывает дверь маленькой приемной. На стульях сидят Игги и Газман, понуро на меня смотрят и слабо пытаются изобразить улыбку.

— Что, уже попались? — шепчу я им.

— Вас просит к себе директор, — и секретарша открывает следующую дверь.

Золотая табличка на просторном столе гласит: «Директор школы, Мистер Вильям Пруит». Не похоже, чтобы Вильям Пруит был особенно рад нас видеть. Это мягко сказано. На самом деле, по всему видать, что он сейчас лопнет от злости. Лицо красное от ярости. Губы толстые, мокрые, ярко-розовые. Редкие клочки волос стоят дыбом на блестящей лысой голове. Короче, ужасно мерзкая рожа. По-моему, любой его с первого взгляда возненавидит. По крайней мере, я уже возненавидела.

У меня к тому же возникло нехорошее предчувствие, что его внешность находится в полной гармонии с таким же мерзким нутром. Внутренняя сирена тревоги заорала мне в уши на полную мощность.

— Ты Максин Райд? — от его снобского британского акцента волосы у меня на затылке встают дыбом.

— Можно просто Макс, — отвечаю, с трудом удерживаясь от желания скрестить на груди руки и нахамить.

— А это твои братья, Джеф и …, — он заглядывает в бумаги, — и Зефир?

— Да.

— Твои братья подорвали в мужском туалете на втором этаже вонючую бомбу. — Директор сел в кресло и, переплетя толстые пальцы, уставился на меня своими холодными черными поросячьими глазками.

Я моргаю, стараясь не смотреть на Игги и Газмана, и отвечаю ему со всем спокойствием, на которое я только способна:

— Это невозможно. Мы только сегодня начали здесь учиться. Им просто-напросто негде было за такое короткое время достать материалы для такой бомбы…

— Достали. Я всех этих варваров знаю. Они что хочешь достанут. Из-под земли выкопают!

— Они хорошие, послушные мальчики, — я добавляю в голос проникновенности. — Всякие шалости не в их натуре.

— Они говорят, они этого не делали. А я утверждаю — лгут. Бесстыдно лгут.

Ему надо подстричь его кучковатые брови. Ой, и из носу волосы торчат… Брррр!

Изображаю на лице искреннее негодование:

— Мои братья никогда не врут!

Конечно, все мы по необходимости можем такой лапши на уши навесить — только держись. Но не признаваться же ему сразу во всех наших смертных грехах.

— Все дети лгут! — ощерился мистер Пруит. — Все дети рождаются с врожденным умением врать. Пока не попадут к нам в руки, они бесчестные, невоспитанные, ни к чему не пригодные создания.

В результате этой тирады его выбор профессии поставлен мной под серьезные сомнения. Хорошенькую школу выбрала для нас Анна.

Гордо поднимаю подбородок:

— К моим братьям это не относится. Наши родители миссионеры. Они Божье дело делают. В нашей семье грех врать.

Это на мгновение остановило красноречие мистера Пруита, а я поздравила себя с удачно придуманной историей нашего происхождения.

— А что, кто-нибудь видел, как они бомбу взрывали?

— Что вообще такое вонючая бомба? — вставляет Газман, глядя на директора широко раскрытыми невинными глазами.

— Вот видите, — подхватываю я, — они даже не знают, что это такое.

Маленькие глазки директора сузились еще больше, а голос сочится ядом:

— Вы меня не обманете. Я знаю, что это сделали твои братья. А ты их защищаешь. И я знаю, что это последний раз, что вы в моей школе выходите сухими из воды. Вы меня поняли?

В целом нет, но пора спускать на тормозах.

— Да, — коротко отвечаю я и подаю Газу знак вставать. Услышав заключительную тираду Пруита, Игги сам направляется к двери.

— Спасибо, — вежливо прощаюсь я, и мы выскальзываем за дверь.

Мы прокрались в холл, и я развожу мальчишек по классам.

— Мы еще с вами об этом поговорим, — обещаю я им не предвещающим ничего хорошего шепотом.

Проводив Игги, понимаю, что у меня страшно разболелась голова. Но, похоже, не от чипа, не от внедрения постороннего Голоса, не от того, что меня замучили белохалатники, а от нормальных человеческих неприятностей.

Уже прогресс.

— Вы маленькие невежественные вар-р-вары, — Газзи раздувает щеки и корчит страшную рожу. Как всегда, когда он кого-то передразнивает, директор — прямо как живой. Мне даже хочется повернуться и убедиться, что он не идет за нами по пятам.

Газ рассказывает о нашей встрече с Пруитом, и Ангел и Надж схватились за животики и сложились пополам от хохота.

— Злодеи, гнусные маленькие злодеи, — добавляет Газзи, и сам не может сдержаться и смеется.

— Но сэр, — продолжает он теперь уже моим голосом, — наши родители — миссионеры. Ложь запрещает десятая заповедь. Мои мальчики совершенно невинны и непорочны. И вообще, что такое вонючая бомба?

Теперь смеется даже Клык, который в белой школьной рубашке нисколько на себя не похож.

— А что, врать правда десятой заповедью запрещено? — интересуется Игги.

— Ни малейшего представления не имею. Давайте свернем в лес. Что-то мне на этой дороге беспокойно.

Пока школа не скрылась из виду, мы идем по главной дороге. Теперь взяли наискось через лес. Где-то здесь рядом мы должны выйти к Анниному саду.

— А на самом деле, кто бомбу взорвал? — спрашивает Надж.

Я закатила глаза:

— Они, конечно. Кто же еще?.. — Испепеляю Газзи взглядом и ужасно жалею, что на Игги это не действует. — Не знаю как, не знаю зачем, но точно знаю, что они.

— Ну… Взорвали… — признается Газ. Тот пацан обозвал меня всякими словами на площадке, а Игги кто-то засунул за шиворот записку «Стукни меня».

— Я же тебе сказал, я с этим разберусь, — поднимает голову Клык.

Тяжело вздыхаю:

— Ребята, вам всякая шваль на каждом углу будет встречаться. Всю оставшуюся жизнь. Какая бы длинная она ни была. Но вы же не будете вечно бороться с ними, выкидывая такие фортели, как сегодня. А сейчас мы себе этого совершенно позволить не можем. Наша задача стать незаметными, такими, как все. Так что сделать вонючую бомбу, взорвать ее и быть пойманными — не самый лучший способ слиться «с коллективом».