Розы во льдах - Лейкер Розалинда - Страница 22

– Они были близки с матерью?

– Да, и очень преданы друг другу. А так как герр Рингстад часто отлучался из дома, они много времени проводили вместе.

Гувернантка продолжала рассказывать о методах, которые она применяет, чтобы помочь девочке избавиться от недуга, а Бет удивлялась ее изобретательности и терпению. Она задавала заинтересованные вопросы, что доставляло удовольствие фрекен Ларсен, которая посетовала, что фрекен Анна не проявляет большого интереса к воспитанию ребенка. Герр Рингстад, разумеется, озабочен тем, чтобы Джулиана продвигалась в занятиях и чтобы она, фрекен Ларсен, не вздумала отказаться от места. Он всячески одобряет ее методы, радуется малейшим успехам дочери, уверяет ее, что такого нельзя было бы добиться традиционным обучением, и всячески поощряет в поисках новых путей.

Фрекен Ларсен сожалела, что время поездки пролетело так быстро и что гостья не остановилась в Нилсгаарде; она даже подумала, что было бы неплохо, если бы фрекен Элизабет заняла место фрекен Анны, которая пыталась заполучить Пауля Рингстада с первого дня появления в доме.

После визита в Холстейнгаард Бет жила по распорядку, заведенному в первый же день. Каждое утро она отправлялась в горы и каждый вечер рисовала то, что приносила домой. С самого начала она заставила себя тщательно отбирать цветы и не увлекаться количеством, хотя долина изобиловала прелестными видами, словно этим местам покровительствовали боги, любившие цветы. Однажды ей повстречались фрекен Ларсен и Джулиана во время урока ботаники, который проходил на природе; они провели остаток дня вместе. После этого встречи повторялись еще несколько раз. Владелец, магазина сдал внаем лодку с веслами, но Бет пока держала ее на приколе в Черном Заливе.

Бет не очень утруждала себя приготовлением пищи и не соблюдала строгого режима питания. Белье она отдавала прачке, которая также и отглаживала ее платья – настолько тщательно, что они выглядели как новые. При желании она могла бы нанять горничную и кухарку, но не хотела, чтобы ее одиночество нарушалось. Временами у нее возникало желание, чтобы рядом кто-то был, особенно в те дни, когда на старый дом находило оно из его «настроений»: тогда атмосфера становилась гнетущей, ночью каждая половица угрожающе скрипела. Бет чувствовала, что ее силы воли недостаточно, чтобы противостоять враждебным силам, и что суеверия прошлого могут снова ожить.

Утром по субботам Бет нехотя отправлялась в магазин, чтобы передать список нужных ей продуктов, которые затем доставлялись в старый дом. В это время одна из служанок – крепкая, коренастая фру Сандвиг – наводила порядок в доме. Она намывала до блеска окна, выскабливала полы и вытряхивала коврики, которые Бет приобрела в том же местном магазине. В утренние часы Бет обычно писала письма и отправляла их в деревне, поджидая у пристани пароход с корзинкой на руке, словно местная фермерша.

Почти все приезжие туристы были англичане – состоятельные леди и джентльмены с хорошо поставленными голосами; иногда попадалась американская или французская чета, один-два немца. Их обычно ожидали экипажи с возницами, как правило, сыновьями местных фермеров, которые везли их к водопаду, а наиболее смелых – вверх по извилистым тропам соседствующих с Торденгорном гор. Они поднимались на большую высоту, почти к покрытым льдами вершинам, и Бет собиралась как-нибудь сама взобраться туда же.

В третье по счету субботнее утро Бет задержалась дома. Одна из дверных створок шкафа со встроенной кроватью снова открылась – впервые после того, как на второй день пребывания в старом доме Бет надежно закрыла их на задвижку. Фру Сандвиг ударилась виском об угол дверцы, поднимаясь с колен после протирки медных ручек нижних ящиков шкафа.

Удар был сильный и болезненный, красный след протянулся от виска до щеки. Женщина побледнела и очень испугалась. Бет бросилась за нюхательной солью. Фру Сандвиг, женщина стойкая, не хотела показывать, что ей очень больно, и попыталась тотчас же вернуться к работе, но Бет настояла на том, чтобы она отдохнула и выпила чашку кофе, прежде чем продолжать уборку.

Царапина очень напоминала след от острого ногтя, словно кто-то провел им по лицу; даже сама фру Сандвиг, которая не очень заботилась о собственной внешности, пришла в отчаяние, увидев свое отражение в зеркале. Но на уговоры Бет пойти домой и не заниматься работой в этот день она упрямо отвечала отказом и вскоре снова принялась за дела. Бет стала изучать дверцы шкафа, решив, что следует положить конец их самовольному открыванию. Дверцы имели две задвижки, которые не были заметны снаружи и не портили вида. Одна действовала изнутри – тот, кто ложился спать, мот запереться, чтобы его не беспокоили; вторая служила для того, чтобы запирать дверцы днем, но ее можно было также подвинуть изнутри на случай, если кто-то запрет спящего по ошибке. Задвижки уже поизносились, дерево подточил жук, но трудно было поверить, что они могли открыться сами, без усилий извне. Бет упрямо убеждала себя, что причина состояла в том, что весь дом рассохся от времени, ибо не могла допустить и мысли о вмешательстве сверхъестественных сил.

Закрыв дверцы, она отыскала кусок веревки и завязала ручки, убедившись, что теперь они не смогут открыться. Отступив, Бет бросила взгляд на верхнюю часть шкафа. Не очень сведущая в том, что касалось стилей мебели, она не могла на глаз определить возраст этого сооружения, однако вырезанные из дерева странные мифические животные позволяли предположить, что шкаф был очень древним; она датировала его примерно шестнадцатым веком, но не четырнадцатым, когда по долине пронеслась Черная Смерть. Правда, не исключалась возможность, что эта кровать сменила другую, которая была вделана в стену раньше. Под кроватью находились два ящика, которым Бет никак не находила применения, хотя они были глубокими и широкими и могли свободно вместить ее рисовальные принадлежности. Инстинктивно она все же избегала пользоваться кроватью и ящиками и, хотя корила себя за трусость, ничего не могла с собой поделать – слишком сильно было первое неприятное ощущение, связанное с этим местом.

Видя, что фру Сандвиг оправилась и предпочитает, чтобы ее оставили в покое, Бет взяла корзинку и отправилась в деревню. Ей пришлось идти мимо подножия валуна, с которого упала Джина, и она снова увидела Джулиану, стоящую наверху: ее длинные волосы развевались на ветру, руки были прижаты к телу по бокам – она наблюдала приближение парохода.

Бет окликнула девочку, но та не ответила и не шелохнулась. Тогда Бет поднялась на валун. – Я звала тебя. Ты не слышала?

К своему ужасу, Бет поняла, что Джулиана находится в состоянии транса. Она взяла ладошки девочки в свои.

– Джулиана! Не смотри так! Посмотри на меня!

Джулиана заморгала и, казалось, снова вернулась к реальности, подняла лицо к Бет и улыбнулась, ответив пожатием руки. Взгляд ее снова стал осмысленным.

– Так-то лучше, – Бет благодарно улыбнулась, хотя все еще была взволнована тем, что видела. Она не отпускала руку Джулианы и старалась завязать беседу, способную заинтересовать девочку и вызвать ее отклик. Пароход приближался.

– Давай помашем пассажирам! – предложила Бет.

Стоя рядом, они приветственно махали руками. Многие отвечали им с палубы, в воздухе мелькали женские платочки, мужские шляпы. Но один молодой человек у самого борта размахивал шляпой особенно энергично. Это был Колин.

– О, Джулиана! – воскликнула приятно пораженная Бет. – Этого человека я знаю. Это мой друг. Давай побежим на пристань!

Они бежали до самого причала. Шляпа Бет слетела, она поймала ее, прикрепила, они помчались снова. И успели вовремя, хотя очень запыхались. Колин спустился первым. Бет отбросила корзину и кинулась в его объятия, не обращая внимания на любопытные взгляды. Их губы сомкнулись в долгом поцелуе. Оба удивились горячему порыву, но тут Бет узнала другого человека, сходившего на берег. Он пристально смотрел на нее тяжелым взглядом, лицо посуровело, словно ему была неприятна сцена, свидетелем которой он оказался. Неожиданное волнение охватило Бет, но она не находила этому объяснения. Увидев дочь, он отвел взгляд от Бет, выражение его лица тут же изменилось, и он подхватил ребенка на руки. Пауль Рингстад снова вернулся домой.