Страна желанная(изд.1955)-без илл. - Бражнин Илья Яковлевич - Страница 40

Капитан Митчел уставился своими жёлтыми глазами на полковника, а майор Иган недружелюбно и с ревнивым любопытством следил за капитаном… Однако этот молодчик, очевидно, имеет привычку основательно совать свой сломанный нос в чужие дела. К тому же похоже, что ему кем-то дано это право, иначе он не посмел бы так нагло наступить старику на мозоль. Ведь известно, что Торнхилл всюду хвастает, что уничтожил большевистское подполье. Интересно, как станет начальник чихать от такой понюшки.

Полковник, стоя возле письменного стола, перебирал какие-то бумаги и фотографии. Он сделал вид, что за этим отвлёкшим его внимание занятием плохо слушал то, что говорил капитан Митчел, и ответил только на последние его слова.

— А, да, хорошо, возьмите команду.

После этого полковник с досадой отбросил кипу бумаг в сторону, словно так и не нашёл то, что ему нужно было, и повернулся к капитану Митчелу.

— Да-да. Это хорошая мысль. Но не забывайте, что главное — это рота вашего триста тридцать девятого.

Разговор длился ещё минут десять. На прощанье полковник сказал обоим:

— Даю вам самые широкие полномочия и неограниченную свободу действий на месте. Действуйте решительно. Надо раздавить бунт в самом зародыше, раздавить. Поняли? Раздавить.

Полковнику, должно быть, пришлось по вкусу это слово, и он ещё несколько раз повторил его. Оно понравилось и майору Игану, понравилось своей беспощадностью: он раздавит русских, он раздавит большевиков; он раздавит их влияние на своих солдат, разыщет и уничтожит их агитаторов; вырвет с корнем большевистские настроения среди солдат, малейший намёк на подобное настроение.

Весьма нравился майору Игану и наказ начальника контрразведки действовать решительно, а также данные при этом широкие полномочия. Единственно, что во всём этом не нравилось майору и стесняло свободу действий, — это присутствие американского капитана.

Между тем капитан Митчел с самого начала чувствовал себя, по всей видимости, превосходно. В день отъезда на фронт он приехал на архангельский вокзал раньше других. Поговорив с сержантом, который привёл на вокзал команду солдат, он отдал ему несколько приказаний. Потом пошёл в зал ожиданий и встретил там майора Игана. Майор представил ему лейтенанта Скваба, сказав, что он командует ротой, стоящей рядом с мятежной ротой триста тридцать девятого.

— О, вы будете нашей опорой, — любезно сказал капитан Митчел и сильно тряхнул узкую, вялую руку лейтенанта Скваба.

Потом все трое вышли из вокзального здания и направились к поезду. Едва они подошли к своему вагону, как перед ними, словно из-под земли, вырос американский сержант. Капитан Митчел отдал ему приказание сажать команду в соседний вагон и после этого вернуться к нему.

Сержант тотчас начал посадку. Глядя на солдат, майор Иган прикинул на глаз, сколько их может быть. Их было не меньше полусотни.

Капитан Митчел, издали следя за посадкой, сделал несколько замечаний по поводу погоды, потом вытащил пачку «Лаки страйк» и предложил закурить. Лейтенант Скваб сказал, что он курит только «Кепстен» и, кроме того, вообще избегает курить на морозе. Майор Иган, ничего не сказав, молча вытащил трубку и, не закуривая, сунул её в рот.

Митчел сделал вид, что не заметил демонстративного отказа обоих англичан закурить американскую сигарету. Он привык к подобного рода уколам и платил англичанам той же монетой. Вчера английский поверенный в делах Линдлей препирался с послом Соединённых Штатов Френсисом по поводу девяноста тысяч пудов русского льна, который урвал почтенный посол в Архангельске из-под носа у англичан; сегодня английский офицер отказывается закурить американскую сигарету — крупны или ничтожно мелки факты, но вызваны они лютой неприязнью конкурентов друг к другу.

Митчел хорошо знал и понимал это и потому, не обратив, особого внимания на демонстративно пыхтящего пустой трубкой майора Игана, закурил один. К нему подбежал сержант и доложил, что посадка команды закончена. Митчел кивнул головой и велел разыскать и привести к нему главного кондуктора. Сержант быстро пошёл вдоль поезда и вскоре вернулся в сопровождении главного кондуктора. Оказалось, что капитан Митчел хорошо говорит по-русски. Он спросил у кондуктора, в каком вагоне едет поездная бригада. Кондуктор указал. Капитан Митчел повернулся к сержанту и, перейдя на английский, приказал пересадить десяток солдат в вагон к бригаде. Потом он спросил о связных, и сержант ответил, что трое связных солдат находятся уже в вагоне капитана. После этого Митчел повернулся к главному кондуктору и спросил по-русски:

— У вас всё готово к отправке?

— Всё, — ответил главный кондуктор поспешно.

— Тогда отправляйте поезд.

Главный кондуктор повернулся, чтобы идти, но капитан Митчел удержал его.

— Отправляйте поезд отсюда.

Главный кондуктор с минуту молчал, словно не понимая, чего от него требуют, потом сказал мрачно:

— Хорошо.

Он отступил на шаг назад, помахал фонарём, который всё время держал в левой руке, потом вынул из-за пазухи свисток и дал длинную заливистую трель. После этого он хотел было, наконец, двинуться к своему вагону, но капитан Митчел снова задержал его, сказав:

— Вы поедете с нами.

Он указал рукой на ведущие в вагон ступеньки.

Главный кондуктор испуганно покосился на американца и стал подниматься в вагон. Следом за ним поднялись все три офицера, и поезд тронулся.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ. ВСТРЕЧА С ВЕСНОЙ

Комиссар бригады Самарин заночевал на передовой в землянке командира батальона Яузова. Утром позвонили из особого отдела и сообщили, что взяты в плен два американца, а переводчика нет, так как он отлучился на другой участок. Спрашивали, что делать. Самарин сказал, что через час придёт и сам допросит пленных. Ему и раньше случалось это делать, так как он хорошо знал английский язык

Ещё до первой империалистической войны, будучи моряком торгового флота, Самарин ходил в Англию и немного научился болтать по-английски. Попав на Северный фронт, он увидел, что его знания тут могут пригодиться, и решил пополнить их. Он серьёзно засел за изучение английского языка и уже через полгода свободно разговаривал по-английски и даже писал листовки для распространения среди солдат интервентов.

Услышав о взятых пленных, Самарин тотчас заторопился уходить от комбата. Он накинул поверх гимнастёрки потёртую кожаную куртку, перепоясался нешироким лоснящимся кушаком с наганом, накинул чуть набекрень старую солдатскую папаху, попрощался с комбатом и, натягивая на ходу рукавицы, вышел из землянки.

Утро было наредкость свежее и ясное. В первую минуту Самарин даже зажмурился от блеска снега, а когда раскрыл глаза, то прямо на него глядела яркая зелёная звезда.

— Здравствуй, красавица, — сказал Самарин, сразу почувствовав в это утро радостное оживление.

Он пошёл сперва тёмной и узкой натоптанной тропкой мимо двух бревенчатых пулемётных блокгаузов, потом вышел на наезженную дорогу, ведущую к деревне в районе станции Емца, где стоял штаб бригады и некоторые другие воинские учреждения, в том числе и особый отдел. До места было шесть километров, и Самарин решил идти пешком. Пока вызовешь из тылов лошадь, пока её запрягут, пройдёт верных полчаса, а за полчаса он полдороги отшагает. Кроме того, утро было так свежо и ярко, что невольно каждая жилка в теле запросила движения, и дорога словно сама побежала под ноги.