Реквием по империи - Удовиченко Диана Донатовна - Страница 15

Несколько волшебников выстроились возле рогатин, заклинаниями поддерживая прочность ограждений. Если бы не их помощь, укрепления давно уже рухнули бы под могучим напором огромного войска.

Чародеи дрались честно, творя волшбу без передышки, вкладывая в заклятия всю доступную силу, не страшась гибели и не думая о поражении. Но душу каждого из них пробирал мертвенный холодок, сознание сверлил пугающий вопрос, которым, возможно, не задавались обычные воины: где главный противник? Где те, кто управляет всеми этими тварями? Маги понимали: самое страшное, самое непредсказуемое еще впереди. И эта битва – лишь начало, пролог перед основным действом.

Те зомби, которым удавалось найти проход на берег, попадали под клинки. Солдаты рубили мертвяков с каким-то торжествующим остервенением, но твари были сильными противниками. Гибкие и подвижные, не уступавшие в ловкости живым, они дрались, несмотря на раны, и падали, только когда их обезглавливали. Это выглядело словно воплощение чьего-то кошмарного сна: стремительные воины, с равнодушными, несмотря на чудовищные увечья, лицами, неумолимо надвигающиеся на людей. Немолодой мечник, сражающийся левой рукой, тогда как вместо правой из плеча торчал косо разрубленный осколок кости. Юноша лет восемнадцати в богатой шелковой одежде, изящный и хрупкий, словно эльф, управляющийся с двумя саблями с такой скоростью, что полет клинков слился в воздухе серебристым полотном. Он был бы красив, если бы не вырванная нижняя челюсть, болтающаяся возле груди на тонкой полоске кожи и вываленный из-под нее синий язык. Мужчина с перебитой спиной, червем извивающийся на земле и пытающийся вцепиться зубами в ноги воинов. Многие зомби были хорошими фехтовальщиками, а отсутствие чувства боли делало их неуязвимыми для всех ударов, кроме удара по шее.

Прозвучал короткий приказ – и третья рота выстроилась по левую сторону прохода, за спинами мечников. Уставшие воины шагнули назад, уступая поле боя мастерам двуручников.

«Никогда не видел такого странного сражения», – вдруг, сам не понимая почему, подумал Мих, поднимая эспадон и делая шаг вперед. И лишь потом, много часов спустя, во время короткой передышки, он сообразил, чем вызвана такая мысль. Это была молчаливая битва. Мертвые дрались, не издавая ни звука, и живые словно подражали им. Не было ни боевых кличей, ни упоминаний Луга, ни даже ругательств. Над Тиарин раздавался только звон оружия да натужное хэканье мясников, с которым солдаты обрушивали мечи на шеи зомби. Люди как будто берегли родные слова, не хотели марать их о нежить, не достойную ни проклятий, ни грязных выражений, – молча дрались, падали и умирали, а на их место так же молча заступали новые воины.

Но все это Мих понял потом. Сейчас же он просто мерно, скупыми отточенными движениями поднимал и опускал двуручник, рассекая мертвяков пополам. Неподалеку бился Велин, вокруг которого быстро образовались груды уже по-настоящему мертвых тел.

Третья рота, единственная во всем полку вооруженная эспадонами, растянулась редкой цепью на расстоянии трех шагов друг от друга, так чтобы у каждого мечника имелось место для размаха. Размеренно вздымались мечи, и с каждым их ударом на землю падала поверженная тварь. Вскоре проход был завален горами изрубленных зомби. Но и эти курганы искалеченной плоти были каплей в море по сравнению с той мощью, которая надвигалась на берег. Мертвецы рвались вперед, задние напирали на передних, шагали по распростертым телам обезглавленных, чтобы выполнить приказ хозяев – уничтожить галатцев.

Сверху в поток тварей посыпался дождь тяжелых болтов – к месту сражения подошли роты арбалетчиков. Болты пробивали зомби насквозь, оставляя в груди огромные дыры, раскраивали черепа. Движения неупокоенных делались неуверенными и неуклюжими. Несмотря ни на что, они шли дальше, натыкаясь на рогатины, на пики, и заканчивали свое существование под клинками мечей.

Некоторое время казалось, что победа будет на стороне галатцев, что люди сумеют справиться с натиском зомби, несмотря на их огромный численный перевес. С юга и севера подходили новые подразделения пехоты, с минуты на минуту из баронства Йеншир должны были прибыть основные войска. Но вдруг армия нежити отхлынула от рогатин, расступилась в стороны, повинуясь чьей-то могущественной злой воле. От восточного берега отделился маленький плот, на котором стоял всего один человек, и плавно двинулся вперед, то ли управляемый волшбой, то ли бережно поддерживаемый зомби, которыми кишела Тиарин. Достигнув середины реки, плот остановился. Наверное, у каждого из магов, настороженно наблюдавших за одинокой неподвижной фигурой, в этот момент защемило сердце.

– Вроде бы женщина, – присмотревшись, удивленно пробормотал молодой чародей, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Не женщина. Некромантка, – сурово поправил его полковой маг – угрюмый мужчина с черной бородой. – Объединить силы. По моему сигналу…

На плот обрушилось заклинание Железного кулака, напитанное энергией всех волшебников. Казалось, оно должно смести, раздавить, разметать в куски хрупкую девичью фигурку, выглядевшую такой беззащитной и беспомощной. Но чары, даже не задев женщину, обогнули ее и истаяли в воздухе, бесследно рассеявшись над поверхностью невидимого, но мощного щита. В ответ некромантка резко взмахнула рукой, словно подавая своим покорным слугам сигнал к началу настоящего сражения.

– Лля-эрриа Исди-и-ис! – пронесся над рекой ее звонкий, пронзительный крик.

Не было ни воздушного удара, ни стены пламени. Воды реки не выплескивались из берегов, и земля не проваливалась под ногами. Неведомая сила, порожденная то ли жестом, то ли воплем колдуньи, разрушила заклинания, поддерживающие укрепления, разметала рогатины, подхватила стоявших возле них магов и пикинеров, швырнула их на сырой песок. А потом отхлынула, оставив после себя десяток перекрученных, изуродованных тел.

Не-мертвое войско, больше не сдерживаемое заграждениями, тяжелой волной выплеснулось на берег, подминая под себя людей. Некромантка снова застыла на своем плоту, который, не подчиняясь течению, так и стоял посреди Тиарин. Женщина хладнокровно наблюдала за битвой, не вмешиваясь в ее ход. Сложив руки на груди, она словно подчеркивала, что отказывается осквернять их прикосновением к неверным, оставляет всю грязную работу зомби.

Построения галатцев сломались, и живые смешались с мертвыми. На каждого воина приходилось не меньше десятка тварей. Мих, медленно продвигаясь в толпе, без устали размахивал мечом, прорубая просеку среди заступавших ему дорогу зомби. Навстречу бросился маг из третьей роты – Мих хорошо знал этого спокойного, незлобивого парня, сильного целителя, у которого всегда имелись зелья от любой напасти, будь то зубная боль или дурная болезнь, подхваченная солдатами у какой-нибудь разбитной деревенской молодки. Волшебник, будто не узнавая товарища, прыгнул на него, целясь в грудь тонким кинжалом. Мих даже не успел удивиться его дикой выходке. Разгоряченное боем сознание отметило лишь странное выражение лица целителя. Инстинкт, приобретенный за годы службы, сработал мгновенно: руки сами, как бы независимо от желания воина, совершили замах и обрушили клинок эспадона, наискось перерубив шею мага. И только потом пришло понимание: чародеи и пикинеры, убитые волшбой некромантки, превратились в зомби и теперь воюют против тех, с кем еще сегодня вместе сидели у костра, обмениваясь незамысловатыми шутками и передавая друг другу флягу со старкой.

Сражение ширилось, кроваво-грязной пеной расползалось по берегу. На Тиарин упала лунная ночь. Полчища нежити захлестывали человеческое войско, теснили, топтали, раскидывали в разные стороны. Мих давно уже потерял из виду Молчуна. Да что там, в обманчивом свете луны вообще стало трудно отличать живых от мертвых, тем более что теперь, после некромантской волшбы, любой из бывших товарищей мог оказаться зомби.

Магическая поддержка ослабела: волшебники, растратив большую часть своего резерва, начали выдыхаться, да и в такой толчее, ночью слишком велика была опасность поразить заклятием своих. Поэтому чародеи, тщательно прицеливаясь, лишь отправляли в тварей небольшие одиночные огненные шары. Воины тоже стали уставать. Измученные, израненные, они держались на последнем вздохе.