Обреченное королевство - Сандерсон Брэндон - Страница 33

Дура, идиотка, подумала она. Из стены рядом с ее головой выполз спрен боли. Почему ты решила, что можешь победить? Да за всю свою жизнь ты не больше полудюжины раз вылезала из имения родителей. Идиотка, идиотка, идиотка…

Она убедила братьев поверить ей, понадеяться на ее смешной план. И что она сделала? Потратила шесть месяцев, в течение которых их враги подобрались совсем близко.

— Ваша Светлость Давар? — спросил неуверенный голос.

Шаллан взглянула вверх, сообразив, что горе полностью поглотило ее и она даже не услышала приближения слуги. Это был молодой человек в черной униформе, без всяких эмблем на груди. Не мажордом, но, возможно, на обучении.

— Ее Светлость Холин хотела бы поговорить с вами, — юный слуга кивнул в сторону алькова.

Чтобы выругать меня еще раз, подумала Шаллан и поморщилась. Но принцессы вроде Джаснах обычно получают то, что хотят. Шаллан заставила себя перестать трястись и встала. По меньшей мере она удержала слезы в себе и они не уничтожили ее макияж. Вслед за слугой он вернулась в ярко освещенный альков, держа перед собой сумку, как щит на поле боя.

Джаснах Холин сидела на том самом стуле, что и Шаллан, перед ней на столе лежала стопка книг. Свободной рукой она терла лоб. Преобразователь по-прежнему находился на тыльной стороне ладони, однако дымчатый кварц треснул и потемнел. Джаснах выглядела усталой, однако ее осанка осталась безупречной, тонкое шелковое платье закрывало ноги, безопасная рука лежала на коленях.

Заметив Шаллан, Джаснах опустила безопасную руку.

— Я не должна была так кричать на тебя, мисс Давар, — сказала она усталым голосом. — Ты проявила настойчивость, обычно я поощряю в людях эту черту характера. Светлый шторм, да я сама часто виню себя в упрямстве. Иногда нам трудно принять в других то, что мы охотно прощаем себе. Но ты должна простить меня — в последнее время на меня обрушилось слишком много испытаний.

Шаллан с признательностью кивнула, хотя по-прежнему чувствовала себя крайне неудобно.

Джаснах отвернулась и посмотрела в темную пустоту Вуали.

— Я знаю, что люди говорят обо мне. Надеюсь, я не такая жесткая, как считают некоторые, но приобрести репутацию решительного человека — не самое плохое, что может случиться с женщиной. А иногда это очень помогает.

Шаллан заставила себя не ерзать. Должна ли она уйти?

Джаснах покачала головой, недовольная сама собой, но Шаллан не могла догадаться, какие мысли вызвали этот непроизвольный жест. В конце концов принцесса опять повернулась к Шаллан и махнула рукой в сторону хрустальной вазы, в которой лежало около дюжины сфер Шаллан.

Шаллан, потрясенная, подняла свободную руку к губам. Она полностью забыла о деньгах. Благодарно поклонившись Джаснах, она быстро собрала сферы.

— Ваша Светлость, пока я не забыла. Приходил ардент, брат Кабзал. Он попросил передать, что хотел бы увидеться с вами.

— Ничего удивительного, — сказала Джаснах. — Вот ты меня удивила, мисс Давар. Я считала, что ты ждешь снаружи, чтобы забрать сферы. Ты действительно задерживалась, но не для этого, верно?

— Да, Ваша Светлость. Я пыталась успокоиться.

— А.

Шаллан закусила губу. Принцесса, кажется, уже сожалеет о своих первоначальных словах. Возможно…

— Ваша Светлость, — сказала она, съеживаясь от собственной смелости, — что вы думаете о моем письме?

— Письме?

— Я… — Шаллан взглянула на стол. — Под стопкой книг, Ваша Светлость.

Слуга быстро шагнул вперед и передвинул книги. Наверное, паршмены поставили их на стол, не заметив письма. Джаснах, подняв бровь, взяла письмо, а Шаллан торопливо раскрыла сумку и убрала деньги в мешочек. И выругала себя за спешку, потому что больше занять себя было нечем; теперь она должна стоять и ждать, пока Джаснах не закончит читать.

— Неужели это правда? — сказала Джаснах, отрываясь от листа бумаги. — Неужели ты сама выучила то, что знаешь?

— Да, Ваша Светлость.

— Это замечательно.

— Спасибо, Ваша Светлость.

— И это письмо — очень умный ход. Ты правильно предположила, что на письменную просьбу я отвечу обязательно. Заодно ты показала умение писать, знание риторики и доказала, что умеешь логически мыслить.

— Благодарю, Ваша Светлость, — сказала Шаллан, чувствуя волну надежды, смешанную с усталостью. Сегодня ее швыряло вперед и назад, как веревку в перетягивании каната.

— Ты должна была оставить мне письмо и уйти до того, как я вернулась.

— Но тогда оно могло бы затеряться под грудой книг.

Джаснах опять подняла бровь, как бы показывая, что не одобряет, когда ее поправляют.

— Очень хорошо. Конечно, обстоятельства жизни человека очень важны. Твои обстоятельства не извиняют отсутствие знаний в области истории и философии, но позволяют относиться к ним терпимее. Я разрешаю тебе обратиться ко мне позднее, и я еще никогда не разрешала это тем, кто просил меня о наставничестве. Как только ты заложишь основу в этих двух науках, приходи ко мне. Если твои познания значительно улучшатся, я возьму тебя.

Внутри Шаллан все рухнуло. Предложение Джаснах казалось очень щедрым, но потребуются годы учебы, прежде чем она сможет сделать то, чего просит принцесса. За это время дом Давар падет, земли семьи разделят между кредиторами, а братьев и ее саму лишат титула и, скорее всего, продадут в рабство.

— Благодарю, Ваша Светлость, — сказала Шаллан, наклоняя голову.

Джаснах кивнула, видимо считая вопрос закрытым. Шаллан вышла, тихо прошла по коридору и дернула за веревку колокольчика, вызывая носильщиков.

Джаснах пообещала принять ее позже. Для большинства это было бы великой победой. Получить образование у Джаснах Холин, которую многие считали самой лучшей из ныне живущих ученых, означало обеспечить себе блестящее будущее. Тогда Шаллан могла бы очень хорошо выйти замуж — например за сына кронпринца, — и ей открылись бы все социальные круги. На самом деле, если бы у Шаллан было время на обучение у Джаснах, одно то, что она связана с домом Холин, могло бы спасти ее собственный дом.

Если бы.

В конце концов Шаллан вышла из Конклава: ворот не было, только ряд колонн прикрывал разверстую пасть пещеры. Снаружи оказалось на удивление темно. Она спустилась по большой лестнице, а потом пошла по боковой дорожке, более ухоженной, где она не мешалась ни у кого под ногами.

Вдоль тропинки росли маленькие декоративные сланцекорники, некоторые из которых разрешили своим веерообразным усикам высунуться и развеваться под вечерним ветром. Несколько ленивых спренов жизни — похожих на пятна зеленой светящейся пыли, — порхали с одного листа на другой. Шаллан наклонилась над похожим на камень растением — усики втянулись и исчезли. Она посмотрела вниз, на Харбрант, огни которого сверкали под ней как каскад огненной реки, бегущей по склону утеса. Что остается делать ей и братьям? Бежать? Бросить семейное имение в Джа Кеведе и искать убежище. Где? Существуют ли в природе старые друзья отца, еще не отвернувшиеся от него?

А еще есть странное собрание карт, которое они нашли в его кабинете. Что они означают? Отец редко говорил о своих планах с детьми. Даже его советники мало что знали. Хеларан — ее самый старший брат — знал больше, но он исчез год назад, и отец объявил его мертвым.

Как всегда, мысль об отце заставила ее почувствовать боль, которая сжала грудь. Она подняла свободную руку к голове, внезапно раздавленная тяжестью положения дома Давар, своей частью в нем и тайной, которую она носила с собой, спрятанную десятью улетевшими ударами сердца.

— Эй, юная мисс! — позвал чей-то голос. Она повернулась и с удивлением обнаружила Йалба, стоявшего на каменной полке недалеко от входа в Конклав. Вокруг него сидело несколько людей в мундирах городской стражи.

— Йалб? — сказала она, пораженная до глубины души. Он должен был вернуться на корабль несколько часов назад. Она быстро спустилась к нему, на короткий каменный выступ. — Почему ты еще здесь?