Группа Тревиля - Березин Владимир Сергеевич - Страница 15

А мне ничего никто не обещал.

Это у Арамиса этого может помрёт американский дядюшка и завещает миллион.

Ненавижу.

Месяц назад до меня довели новый список артефактов на розыск, список там был прежний, за одним исключением. У меня хорошая память на индексы, но что такое Е665, я не помнил.

Пришлось смотреть в базе. Оказалось, что Е665 – это «аксельбант», в первый раз обнаружен 23.07.2000, Роман Шухов (Подлин. фамил. неизв., ум. 12.09.2002(?), отчёт отсутствует), продолговатый, веретёнообразной формы, слабогнущийся, на вид – полупрозрачное стекло, белый или жёлтый на концах.

Фотография была отвратительная – сразу было видно, что кто-то, снимавший артефакт, делал это ночью, и вспышка залила белым весь снимок.

Вот дармоеды, а туда же! Наверняка человек получал зарплату. Ему даже платили за выход. Или за условно-боевые. А он вот что в базу загнал! Отчего, интересно, статьи в базе не подписаны – прав был Лазарь Моисеевич Каганович: «Каждая авария имеет своё имя, фамилию и отчество». Тьфу!

Впрочем. На людях я бы не стал никогда выражаться так эмоционально.

Итак «аксельбант» или «подвеска» – свойства не выявлены, радиационный фон отсутствует. Заявки на изучение – «2003 – 0», «2004 – 0», «2005 – 0», «2006 – 0»… Ну, в шестом году вообще не до этого было… Но и дальше были сплошные нули, кроме последних трёх лет, когда заявки под себя оформлял лично Николай Павлович – это понятно.

Я начал смотреть на свойства – свойства были хорошие. То есть в высшем смысле о свойствах я судить не берусь, не моё это дело и не моя должность. Не положено мне об высшей науке рассуждать – мне нравилось то, что «аксельбант» не радиоактивен, не уменьшает работоспособности, не приваживает упырей и мутантов. То есть он лёгок в сборе и транспортировке. Людей не погробим, спецконтейнеров заказывать не надо, да и бумаги будет легче оформлять. Красота.

Глава седьмая

Зона, 5 мая. Олег Мушкетин по прозвищу Мушкет.

Однокурсники держатся рядом, даже если одни любят науку по-прежнему, а другие больше любят мотоциклы. Бар и ресторан – инфраструктура еды на Зоне. Молитва Амону и пусть никто не уйдёт обиженным.

«Семнадцать мгновений весны»

Что я бы себе купил, так это мотоцикл.

Я всегда выглядел внушительно: когда у меня байк был и когда его не было. Я когда учился, даже стал шить на заказ байкерские куртки – они были тогда в дефиците. Джинсы варил, не без этого, но куртки – это была моя страсть. «Если ты читаешь эту надпись, значит, эта сука свалилась с моего байка», и все дела.

Я мотоциклы люблю. На мопеде ещё в школе начал ездить, потом у меня была «Ява».

Как у нас говорили в школе: «Красное, вонючее, между ног болтается, на три буквы называется» Что? Правильно, мотоцикл «Ява».

А после армии у меня как-то не было возможности мотоцикл купить. Да и ездить негде было.

А я скорость люблю.

Я бы в байкеры пошёл, пусть меня научат. У байкеров жизнь известно какая: три правила есть у байкеров. Первое правило: возить только баб, второе: села – дала, а третье: уронил – женился.

Проста жизнь у байкера, вся по мне.

Я подумал об Арамисе и подивится его загадочности. Я-то прост-прост, а всё равно не верю, что он Мишаню завалил. Не то чтобы наш Арамис был очень добр, я от него ничего доброго не видел, но вот бабу завалить – это я понимаю, в это я верю. Такой родную мать завалит, по крайней мере у него репутация была такая. Но вот убивать он не будет, это не стильно.

Не верю я в его виновность.

Он пижон и любит стиль во всём, так Арамису и положено.

Я запомнил, как на встрече однокурсников к нему подвалили наши и стали предлагать на яхтах в Турции кататься. Я сам скорость люблю, но тут как-то мне уже показалось, что дело чересчур. Я люблю не эти штучки новых русских, а бензиновый запах, хороший мотор… Мотоциклы я люблю.

А вот поминки…

Я на поминки Тревиля… то есть, на поминки Маракина всё равно бы не приехал, что мне отсюда ехать. Он меня не любил, да и выехать отсюда сложно.

Я и на встречи одноклассников-однокурсников перестал ходить. Что мне тупо глядеть, как подурнели наши бабы и на расстоянии угадывать, знакомы ли мне эти лица?

Но Арамиса теперь я узнал сразу – хотя внешне он такой неприметный, и для Дон-Жуана даже невысокого роста. В пору лихих девяностых я потерял его из виду и внезапно встретил в кафе музея Актуальной Политики. Выяснилось, что он снимает офис прямо в этом музее.

– Даже не спрашивай, даже не спрашивай, – отвечает.

А я его спросил, чем занимается, а про себя думаю, не надо мне этого знать, не надо.

Потом он, кажется, уехал в Европу. Ну или в Америку – для меня отсюда это всё равно. Я-то знал, что для меня это невозможно, никому я там не нужен, без языка, с троечным моим дипломом, скукота одна. А полы мыть я и тут могу.

Ну да ладно, хотя у меня было смутное подозрение, что наш Арамис сбежал от должников. Было у нас как-то такое время, когда кредиторы бегали от должников – и убрать кредитора стало самым лёгким способом расплатиться с долгами.

Какой-то у него там бизнес-шмизнес, даже несколько бизнесов, которыми он особо не занимался, только подаивал с них деньги. Была и какая-то частная клиника, где он занимался экспериментами по передаче информации от клетки к клетке.

На встрече однокурсников он всё-таки выпил и разговорился:

– Мы очень продвинулись в лечении герпеса, – гордо так говорит. – А вот раком мы заниматься не будем, потому что для этого нужен крупный центр, много больных и статистика.

Тут подвалили наши шумные однокурсники. Множество моих знакомцев занялось яхтенным спортом. Всё это, по-моему, дело дурное, забава для богатых. Видел я, как после кризиса в девяносто восьмом пытались эти яхты продавать. Один даже жил в яхте на Пироговском водохранилище, потому что его из квартиры за долги и общее безденежье выперли. А пока над ними не висел дамоклов меч русского разорения, они с разной степенью профессионализма бороздили моря и океаны мира, оставаясь в своей обыденной жизни банковскими служащими.

И вот они хлопали Арамиса по плечу и спрашивали:

– А ты ведь тоже яхтами занимался?

– Да, – он им так, с усмешечкой. – Только я этим как спортом уже не занимаюсь.

– Что, – спрашивают его сочувственно, – проблемы со здоровьем?

– Да нет. Я когда выиграл чемпионат мира, то как-то потерял к этому интерес.

Банковские служащие звучно клацнули челюстями.

– Так это ты был в Гамбурге в две тыщи втором, в классе «микро»?

– Да, это мы – только что построили яхту и решили опробовать. Вот так и получилось. А за несколько лет до этого, в Канаде, меня взяли на борт, чтобы пройти на юг вдоль американского побережья. И когда я взял в руки фал, то будто игла вошла в вену наркомана – я понял, что это моё. Безо всякого соревнования и спортивного интереса.

Ну, ё-моё, думаю, такие люди и без охраны.

Но так или иначе, он приехал сюда.

Потом я узнал подробности, но – нет, не мог он Мишаню завалить.

Даже если бы они поругались, даже если б напились и вспомнили былые обиды – а я знаю, что им было, что делить.

Да и корысти ему нету никакой.

Не тот стиль, вот что я скажу.

И тут вижу, как он себя ведёт. Зона-то всё показывает, она сразу человека выявляет – то ли он для понтов сюда залез, то ли бабла пришёл порубить, то ли вовсе с глузду съехал.

А так-то я любил всех. Я Атоса любил – Атос был благо-о-о-ородный, он всем помогал.

Он нам всем сильно помог, и мне в том числе.