Цена счастья - Куксон Кэтрин - Страница 9

— О чем «об этом»? — спросил отец. — Что вы тут скрываете? Ну-ка, давайте выкладывайте!

Берта, поджав губы и показывая пальцем на Джеффа, проговорила:

— Вот этот солдатик хотел залезть в коттедж. А мистер Киддерли сцепился не с ним, а с девчонкой, та подняла крик, ну и все такое...

Джон тихо присвистнул, глядя на сына, секунду помолчал, и спросил:

— Он узнал тебя?

— Нет.

— Он мог запомнить твою форму!

— Нет, я был в твоем старом плаще и в шляпе.

— Ты представляешь... — Берта не смогла сдержать смех. — Он пошел ловить Теда Хонисетта!

— Ну да? И как же ты хотел его поймать?

— Не знаю. Мне просто надоело сидеть дома. Наверное, соскучился по всяким маневрам, ночным засадам, армия, сам понимаешь. Я хотел узнать, смогу ли я выследить его. Ты же сам говорил, что Тед хитер, как десять куниц.

— Ну и как, выследил? — Отец улыбнулся.

— Нет, — покачал головой Джефф, — скорее, он выследил меня. Он, наверное, наблюдал за мной все время, потому что это он пошел звонить и вызывать доктора. Я бы оставил этого Киддерли как он есть — не сдох бы, ну а Тед же у нас добрый самаритянин...

— Тед молодец! Конечно, он плут и браконьер, и рыбы погубил массу, но душа у него есть! Готов поспорить, он догадался, что это был не я в моем плаще и шляпе. Значит, он стоял в засаде и смотрел на тебя. Ну и ну! Вот и оставляй вас тут, на день нельзя никуда отъехать. А ведь точно говорят: «Нет худа без добра» — мне эта девчонка, Лиззи, понравилась! Она здесь ко двору пришлась, ей-богу! Вот только не знаю, как она выдержит второго сержанта — в юбке, я имею в вицу...

— Ах ты! — Берта схватила палку и замахнулась на мужа, прыская со смеху. — Я никогда в жизни никем не командовала! Учила — да, воспитывала, но командовать? Так что не знаю, в кого твой сын пошел. — Затем она повернулась к Джеффу и сказала: — Это, наверное, смешно, но я абсолютно не представляю, как ты можешь командовать людьми — взрослыми, между прочим. Приказывать, кричать, требовать и все такое. Ведь там тоже попадаются крепкие парни, а?

— Подожди, вот стану главным сержантом. То-то будет весело! Пойду посмотрю, кстати, нет ли чего на кухне, — рассмеялся Джефф, — сиди, мам! Я сам уже большой, сам найду.

Выйдя из комнаты, Джефф на секунду остановился и сказал себе: «Да, главный сержант — это здорово. Ну а потом что? Офицерские звезды? Что ж, может, и так сложится. Ну, я ей тогда покажу! Неотесанный!»

Он прошел в кухню, с размаху открыл дверь... и чуть не сбил Лиззи с ног. Он успел вытянуть вперед руки и подхватить ее в последний момент. Посмотрев в ее испуганные глаза, Джефф сказал:

— Слушай, уже второй раз за последние два дня мне приходится спасать тебя. Это становится привычкой, тебе не кажется?

Лиззи встала, поправила волосы и, глядя на Джеффа, согласилась:

— Да, похоже на то, — потом улыбнулась и вышла из кухни.

Часть 2

Лоутарн-холл

1

— Я не желаю видеть в своем доме эту ораву! Можешь пойти и сказать им.

Алисия Брэдфорд-Браун посмотрела в зеркало и заявила отражению мужа своим обычным, слегка раздраженным голосом:

— Вот сам пойди и скажи, я никуда не пойду.

— Пойдешь, черт тебя побери!

— Не груби, Эрнест! — Алисия повернулась и, размахивая в такт словам расческой, произнесла: — Я уже предупреждала тебя! Можешь беситься, сколько угодно, молоть всякую чушь, но не смей грубить мне. Я этого терпеть не буду!

— Послушай, ты! — Эрнест сделал два быстрых шага ей навстречу и, взмахнув рукой, выбил расческу из ее пальцев. — Это мой дом, не забывай! Это мой дом, поняла? Это мой дом, и, черт меня побери, я буду повторять это сколько хочу и где хочу!

Лицо Алисии осталось невозмутимым.

— Что ж, делай как хочешь, но и я сделаю то, о чем предупреждала тебя не раз: я брошу тебя. А ты прекрасно знаешь: стоит мне уйти, как перед тобой захлопнутся почти все двери в нашем округе. Любое общество отвергнет тебя. И знаешь почему? Ты перед всеми кичился своим богатством, но почему-то скрывал, откуда оно у тебя появилось и откуда появился ты сам! Если бы ты не делал тайны из своего происхождения, к тебе, может, относились бы иначе. Но ты меня не послушал тогда. А сейчас все уже разглядели, что за солидной внешностью у тебя скрывается душа маленького человека...

— Закрой рот, мне это надоело!

— А мне еще больше!

— Замолчи, я сказал. И не поворачивайся спиной, когда я говорю с тобой!

Она резко развернулась:

— Ах, ты хочешь, чтобы я смотрела на тебя? Тогда мне действительно можно помолчать, на моем лице ты и так прочтешь все, что нужно.

Лицо Эрнеста пошло красными пятнами, а по вискам покатились крупные капли пота. Когда-то давно, когда Алисия впервые увидела, как злость искажает лицо этого человека, ей стало жаль его, и она даже начала укорять себя за то, что могла быть причиной этой злости. Но теперь жалость давно прошла. Она вышла замуж за этого человека, чтобы спасти отца и сохранить дом. Отец прожил недолго, а дом, как оказалось, не стоил тех душевных мук, что ей пришлось вынести. Единственной радостью за все годы семейной жизни были дети. Но сейчас их не было рядом.

Алисия очень скучала, особенно по Эндрю. Она даже не знала, жив он или нет, воюет или находится в немецком плену. Ричард был ранен и лежал сейчас в госпитале в Дувре, а Дженис поехала к нему. Дженис, наверное, было легче — она хотя бы знала, что Ричард жив, а вот Эндрю...

Справившись с нахлынувшими вдруг слезами, Алисия снова повернулась к мужу и сказала громким, слегка дрожащим голосом:

— Ты устроил сцену из-за того, что в доме могут появиться чужие дети. А ты не подумал о том, где твой собственный сын и что с ним могло случиться?

— С чего ты решила, что я не думаю о своем сыне? Ты всегда знаешь, что люди думают, да? А ты сама подумала, что будет, когда он вернется? И если завтра привезут Ричарда? Ему нужен покой и уход, а не какие-то дети, которые орут и носятся по всему дому. Или ты не помнишь тех троих, что были здесь в прошлом году? Мне лично их хватило вот как! — Эрнест поднял ладонь над головой.

— Это не такие уж дети, — сказала Алисия, — им уже по четырнадцать лет. Два мальчика и две девочки. Они могли бы и по хозяйству помогать. Ты думаешь, легко держать дом в порядке? А у меня, кроме повара, осталась только Флори Райс, да Нэнси Бассет приходит, когда трезвая.

«Странно, — подумал Эрнест, слушая жену. — Иногда она рассуждает, как хозяйка на кухне». Но это еще можно понять. А вот ее высокомерие и спокойствие доводили его до белого каления. Он никак не мог понять, почему он должен жить с этой женщиной, которая высмеивала любую его мысль, издевалась над каждым словом и ненавидела каждую клетку его существа. Конечно, он не идеал, но меняться он не собирается, поздно уже, да и зачем? Он сам проложил себе путь в общество тугих крахмальных воротничков. Он мечтал об этом, а что в результате? Все оказалось совсем не так, как он думал. Но пути назад уже не было. Оторвавшись от своих корней, он так и не смог пустить их в новом месте — эта земля лишь терпела его присутствие на ней.

Одно только утешало Эрнеста — дочь. В ней он видел родственную душу. Выйдя замуж за Ричарда Боунфорда, она закрепила свое положение в том обществе, в котором он так и не стал своим.

Одно время Эрнест очень переживал из-за того, что Дженис, вернувшись после окончания школы, вроде бы снова начала встречаться с этим парнем, сыном Фултонов, которого он отвадил от нее годом раньше. Одна только мысль, что эта деревенщина может приблизиться к его дочери, заставляла Эрнеста хвататься за ружье. Правда, все это благополучно закончилось в тот день, когда Дженис объявила, что мистер Боунфорд сделал ей предложение. Боунфорды были тем семейством, с которым считались. И хотя они происходили с севера, имели не слишком обширные владения, и богатыми их никак нельзя было назвать, у них было имя, а это главное.