Мечи против смерти - Лейбер Фриц Ройтер - Страница 8

Он уже на три четверти обошел таким манером поляну, как вдруг услышал впереди звон мечей. Поспешив на этот звук, он вскоре уже наблюдал сверху за разыгравшейся внизу весьма милой баталией. Прислонясь спиной к толстовца дубу, Фафхрд размахивал своим громадным мечом, сдерживая натиск двух подручных Раннарша, мечи у которых были короче. Северянин попал в хороший переплет и понимал это. Он знал древние саги о героях, которые с помощью одного меча могли одолеть четверых противников, а то и больше. Знал он и то, что все это вранье, если противники героя умели сносно владеть оружием.

А люди Раннарша были опытными бойцами. Они нападали осторожно, но зато непрерывно, держа мечи перед собой и широко ими не размахивал. Дыхание уже со свистом вырывалось у них из глоток, но держались они уверенно, зная, что Северянин не решится броситься на одного из них, потоку что подставит себя в таком случае под удар второго. Они маневрировали, чтобы напасть на него одновременно с двух сторон.

Фафхрду оставалось лишь молниеносно менять позицию и нападать на ближайшего соперника, пока второй не приблизился. Таким образом ему удавалось удерживать их друг подле друга и отражать атаки быстрыми ложными выпадами и широкими поперечными ударами. На лице у Северянина выступил пот, из царапины на левом бедре сочилась кровь. Из оскаленного в жуткой улыбке рта время от времени вырывались грязные ругательства.

Мгновенно оценив ситуацию, Мышелов быстро спустился на нижнюю ветку и застыл, целясь кинжалом в спину одного из противников Фафхрда. Стоял он, однако, очень близко к толстому стволу, из-за которого вдруг мелькнула мозолистая рука, вооруженная коротким мечом. Оказывается, одному из людей Раннарша тоже пришло в голову перемещаться вокруг поляны по деревьям. К счастью для Мышелова, его противник не уперся как следует ногами в ветку, и поэтому его удар был хоть и точен, но недостаточно быстр. Человечку в сером удалось уйти от него, спрыгнув вниз.

И тут он удивил противника незамысловатым акробатическим трюком. До земли он не долетел, понимая, что, стоя на ней, окажется беззащитным перед человеком на дереве. Вместо этого он схватился руками за ветку, на которой за секунду до этого стоял, ловко взлетел на нее снова и схватился с противником врукопашную. Придерживаясь за дерево то одной рукой, то другой, враги пытались пронзить сопернику горло, одновременно нанося удары локтями и коленями, как только для этого представлялась малейшая возможность. При первой же ошибке они уронили и меч и кинжал, причем первый воткнулся в землю точно между двумя разбойниками, которые так удивились, что очередная атака Фафхрда чуть было не достигла цели.

Раскачиваясь почти на самом конце ветки, Мышелов и его противник почти не причиняли друг другу вреда, потому что главной их заботой было сохранить равновесие. В конце концов оба соскользнули с ветки и повисли, вцепившись в нее руками. Тяжело пыхтящий бандит яростно пнул Мышелова, однако тот увернулся и обеими ногами изо всех сил заехал ему под дых. Неудачливый вассал Раннарша рухнул на землю и от встряски окончательно лишился чувств.

Между тем один из противников Фафхрда прибегнул к уловке, которая вполне могла увенчаться успехом. Когда его сотоварищ стал в очередной раз яростно наступать на Фафхрда, он бросился к торчащему из земли мечу, намереваясь метнуть его в Северянина как дротик. Но Фафхрд, чья невероятная выносливость давала ему преимущество в скорости, разгадал маневр и провел блистательную контратаку на первого соперника. Молниеносно сделав ложный выпад в живот, он режущим ударом раскроил ему грудь от глотки до пупа. Затем, крутанувшись, он выбил оба меча из рук второго противника, который лишь изумленно взглянул на него, сел, задыхаясь, на землю, и выдавил лишь одно слово: «Пощади!».

И тут Мышелов легко спрыгнул вниз – словно с неба свалился. Фафхрд по инерции занес меч для бокового удара, потом уставился на Мышелова и смотрел на него так долго, что сидящий на земле боец успел трижды глотнуть ртом воздух. Затем Северянин начал смеяться, и постепенно судорожное хихиканье превратилось в громовые раскаты хохота. Это был смех, в котором Фафхрд дал выход и яростному безумию битвы, и облегчению, что неминуемая гибель прошла стороной.

– Клянусь Глаггерком и Косом! – ревел Фафхрд. – Клянусь Бегемотом! Клянусь Стылыми Пустошами и кишками Красного божества! Ой, не могу! – И снова неистовый хохот огласил лес. – Клянусь Китом-Убийцей, Ледовой Женщиной и ее отродьем!

Но все же постепенно смех его стал стихать. Фафхрд потер ладонью лоб, и лицо его вдруг стало совершенно серьезным. Опустившись на колени перед только что убитым им человеком, он выпрямил ему руки и ноги, закрыл глаза и разрыдался с таким достоинством, что это выглядело бы нелепостью и лицемерием у кого угодно, но только не у варвара.

Реакция же Мышелова была далеко не такой однозначной. С некоторой иронией прислушавшись к себе, он ощутил тревогу; кроме того, его слегка подташнивало. Он понимал Фафхрда, но знал, что сам он прочувствует все до конца далеко не сразу, а пока его ощущения будут приглушенными, вроде как мертвыми. Мышелов с беспокойством оглянулся, опасаясь, что чья-нибудь атака, пусть даже слабая, застанет друга врасплох. Затем пересчитал противников. Да, с шестерыми соратниками Раннарша все ясно. Во где же сам Раннарш? Мышелов запустил руку в мешок, чтобы убедиться, что все его талисманы и амулеты при нем. Губы его быстро зашевелились: он решил прочесть несколько молитв и заговоров. Но праща тем не менее была у него наготове, а глаза зорко смотрели по сторонам.

Из густых зарослей кустарника послышалось тяжелое дыхание – это начал приходить в чувство человек, которого Мышелов столкнул с дерева. Обезоруженный Фафхрдом боец, пепельно-бледный, не столько от страха, сколько от усталости, сидя повернулся в сторону леса. Мышелов беспечно взглянул на него и мимоходом отметил, что железный шишак забавно съехал парню на самый нос. Между тем человек в кустах задышал ровнее. Почти одновременно оба поднялись на ноги и заковыляли в глубь чащи.

Мышелов слушал, как они идут, оступаясь и натыкаясь на деревья. Он был уверен, что теперь их опасаться нечего. Эти – не вернутся. И тут лицо его озарилось легкой улыбкой: он услышал, что к уходящим присоединился третий. Это Раннарш, подумал Мышелов, человек с малодушным сердцем, неспособным выстоять в одиночку. Ему не пришло в голову, что третьим мог быть разбойник, которого он оглушил ручкой пращи.

Предпочитая, как правило, доделывать все до конца, Мышелов лениво прошел вслед за ними на два полета стрелы. Потерять их след было невозможно: тут сломанные кусты, там обрывки одежды на колючках терновника. След кратчайшим путем удалялся от поляны. Удовлетворившись увиденным, Мышелов вернулся, прихватив по пути молоток, кирку и лом.

Когда он подошел, Фафхрд перевязывал поцарапанное бедро. Исчерпав весь диапазон чувств, Северянин вновь стал самим собой. Покойник, которого он только что так трогательно оплакивал, теперь стал для него просто-напросто пищей для жуков и птиц. Для Мышелова же он продолжал оставаться чем-то пугающим и крайне неприятным.

– Ну что, вернемся к нашим прерванным занятиям? – осведомился Мышелов.

Фафхрд деловито кивнул и поднялся на ноги. Друзья вместе вступили на усеянную камнями поляну и удивились, как мало времени заняла схватка. Солнце, правда, поднялось немного выше, но в воздухе еще пахло утром. Роса до сих пор не высохла. Массивная, безликая сокровищница Ургаана Ангарнджийского выглядела нелепо, но внушительно.

– Дочь крестьянина, сама того не подозревая, дала нам правильные наставления, – с улыбкой заметил Мышелов. – Мы же играли в ее игру – ходили вокруг поляны, не заступая за магический круг, верно?

Сегодня сокровищница не страшила его. Он вспомнил свое вчерашнее смятение, но понять его причины был не в силах. Сама мысль о каком-то страже казалась ему смешной. Присутствию в дверях скелета можно найти тысячу объяснений.

Поэтому теперь Мышелов проскользнул в сокровищницу перед Фафхрдом и разочарованно осмотрелся: никакой мебели, стены такие же голые и лишенные каких бы то ни было украшений, как и снаружи. Просто большая, низкая комната. Двери в боковых стенах вели под меньшие купола, впереди угадывался коридор и лестница в верхнюю часть главного свода.